Определение жизнь в философии это: Что такое жизнь?

Содержание

Что такое жизнь?

Жизнь — способ существования живого (организмов, животных, человека), выражающийся как минимум в обмене веществом-энергией с окружающей средой и размножении (воспроизведении себе подобных).

В жизни есть свои минимумы и максимумы. Минимальная жизнь — это наличие двух фаз жизненного цикла: обмена веществ (метаболизма у одноклеточных организмов) и размножения (митотического деления у них же).

Своего максимума жизнь достигает с появлением человека. Над двумя фазами жизненного цикла надстраиваются психика (то, что досталось человеку от животных) и культура.

У живых организмов и существ жизнь — биологическая форма деятельности, у человека — биосоциальная форма.

Для человека жизнь — деятельность вообще, интегральная деятельность, жизнедеятельность в самом глубоком смысле этого слова. На фоне жизни человек осуществляет специальные или специализированные формы деятельности, такие как общение, познание, практическая деятельность, труд, отдых и т.

д. Эти формы деятельности существуют и развиваются лишь в общем контексте жизни, жизнедеятельности субъекта.

Существуют три уровня человеческой жизни или три жизни человека:

  1. Растительная жизнь — это питание, выделение, рост, размножение, приспособление.
  2. Животная жизнь — это собирание, охота, защита, половое и иное общение, уход и воспитание детей, ориентировочная деятельность, игровая деятельность.
  3. Культурная жизнь или жизнь в культуре — это познание, управление, изобретение, ремесло, спорт, художество (искусство), философия.

Такое деление жизни намечалось уже у Аристотеля. Эти три жизни относительно самостоятельны, одинаково важны для человека, взаимодействуют, взаимовлияют и опосредуют друг друга. В итоге мы имеем одну весьма многообразную, богатую, противоречивую, человеческую жизнь.

Наличие третьего уровня жизни у человека делает его жизнь принципиально отличной от жизни растения или животного и это отличие увеличивается с каждым шагом по пути прогресса культуры.

На основе сказанного можно дать такое определение: жизнь человека есть его жизнь как живого существа и жизнь в культуре.

Понятие «жизнь» в биологических трактатах Аристотеля — дипломная работа

Понятие «жизнь» в биологических трактатах Аристотеля — дипломная работа | ИСТИНА – Интеллектуальная Система Тематического Исследования НАукометрических данных

Понятие «жизнь» в биологических трактатах Аристотелядипломная работа (Специалист)

  • Научный руководитель: Бугай Д.В.
  • Автор: Гусев М.А.
  • Тип: Специалист
  • Организация, в которой проходила защита: МГУ имени М.В. Ломоносова
  • Год защиты: 2012
  • Аннотация: На основе анализа биологических воззрений Эмпедокла, Анаксагора и Демокрита нам удалось установить тот спектр значений, который имел комплекс понятий, служащий для описания феномена жизни (т. е. понятия процесса жизни, живого существа и т.п.). Мы выяснили, что понятие «жизнь» в системах названных «досократиков» связано, с одной стороны, с описанием живого организма, особенностей его строения и функций, таких как рост, дыхание, произведение себе подобного и т.д., т.е. с различными видами движения живой материи. Происхождение и существование жизни непосредственно встроено в Космос, связано с космогоническим процессом, и живой организм отражает в своем развитии и строении устройство мирового Целого. С другой стороны, у исследуемых нами мыслителей можно обнаружить традиционное представление о живом существе как об одушевленном, т.е. имеющем в себе специфический источник движения. Однако, традиционные воззрения интерпретируются у этих мыслителей в свете основных представлений их философии. Принцип жизни присутствует в теле как определенная субстанция, которая регулирует все жизненные процессы. И именно те эффекты, которые производит в живом теле действие этого источника движения, обозначаются собственно как «жизнь».
    Но у данных мыслителей можно обнаружить также идею, что принцип жизни производит не только биологические, но и все психические феномены конкретного живого существа. Источник жизни понимается также как интеллектуальное начало. Поэтому, как было показано в нашем исследовании, психические феномены приписываются и растениям, которые обозначаются, в связи с этим, понятием собственно «животных». Таким образом, понятие «жизнь», насколько можно утверждать это исходя из различных реконструкций биологических воззрений Эмпедокла, Анаксагора и Демокрита, обозначает все те процессы, которые производит жизненная субстанция в органическом теле. Именно этот круг воззрений, на наш взгляд, и является тем контекстом, который повлиял на формирование биологической методологии Аристотеля. Для того, чтобы расширить перспективу производимого нами анализа мы привлекли также диалог Платона «Тимей», где, на наш взгляд, влияние философии на естественнонаучные воззрения великого мыслителя можно обнаружить в наиболее явном виде.
    С одной стороны, представления Платона о живом существе формируется в русле идей «досократиков», которые подверглись определенной модификации в медицинской традиции. Но в плане нашего исследования особый интерес представляет то новое измерение понятия «жизнь», которое оно обретает в свете платоновской философии. А именно, мы выясняем, что все одушевленные существа, и весь Космос как «живое», являются таковыми не только в силу специфики своего строения и присутствия в них «движущей себя причины движения», т.е. души. Быть живым, указывает Платон, значит быть причастным идее жизни. Все живые существа, таким образом, имеют сущность быть живыми, которая является и формой их бытия. Эту сущность Платон называет «живым-в-себе», и она оказывается той умопостигаемой парадигмой, в перспективе которой Демиург творит весь телесный Космос и все виды живых существ. Таким образом, все наличное бытие является проекцией этого интеллигибельного живого в материю. Для нас в этом сюжете наибольшую важность представляет «умопостигаемый» аспект понятия жизнь.
    Уровни диалектического развертывания содержания идеи жизни соответствуют наличным родам и видам живых существ в Космосе. Исследование конкретных форм жизни приобретает диалектический, логический характер. Живое, таким образом, не является у Платона случайным эффектом движения материи, как это было у досократиков, а имеет свою умопостигаемую сущность, которая доступна философскому исследованию. Хотя сам Платон не осуществил развернутого изыскания в этом направлении, этот аспект его представления о понятии «жизнь» будет играть значительную роль в биологии Аристотеля. Во второй части нашего исследования мы переходим непосредственно к Аристотелю, согласно обозначенным нами задачам. А именно, на основе детального изучения второй книги трактата «О душе» и привлекая материал других сочинений биологического корпуса мы пытаемся прояснить, какое значение обретает понятие «жизнь» в свете основной метафизической терминологии Аристотеля. Фоном для производимого нами анализа является идея о том, что и весь биологический «проект» Аристотеля, и даже его психология имеют фундаментом представление о природе как о комплексе различных типов движения, или направлений развития.
    Это позволяет нам обозначить более широкий контекст истолкования собственно биологической и психологической терминологии. Отталкиваясь от интерпретации определения души как «первой энтелехии (осуществленности) органического тела» мы показываем, что в перспективе вводимого Аристотелем различения двух степеней актуализации, понятие «жизнь» скорее можно связать с представлением об энергии как таковой, т.е. совершенной деятельности, действительной актуализации пребывающих в потенции способностей. Но понятие энергии (energia) для Аристотеля не является чисто метафизическим, а, как показывает само устройство данного термина, может быть связано с определенным делом, занятием (ergon). Т.е. энергию в собственном смысле можно представить как актуализацию наличной способности в процессе выполнения ею определенного дела. Такая трактовка, на наш взгляд, является продуктивной для истолкования понятия жизнь. Как мы обнаруживаем это у Аристотеля, определение «жизнь» он применяет к широкому спектру феноменов: от собственно процесса роста и питания, через ощущение и перемещение вплоть до мышления.
    Но все эти процессы могут быть также представлены как совершение различных типов движения, как оно понимается в «Физике». В связи с этим мы переходим к анализу некоторых из выделенных Аристотелем «способностей», или сил души. Названные нами феномены оказываются проявлениями различных способностей души, и, как мы считаем, именно актуализацию и наличную задействованность этих возможностей Аристотель определяет как «жизнь». Необходимость живого организма сохранять себя, т.е. поддерживать свое существование как природного тела, выражается в постоянной актуализации, по крайней мере, основных его способностей, а именно питания и роста. Поэтому, как мы считаем, Аристотель указывал, что живое существо (т.е. составленное из материи и формы) является таким природным телом, которое постоянно выполняет определенное дело, реализует свои возможности на основе сложного органического состава. Именно поэтому, на наш взгляд, понятие «жизнь» в биологии Аристотеля наиболее продуктивно связать с понятием «энергии», которая не является только формой, или только материей, но действительностью той вещи, которую они образуют.
    Действительностью и бытием живого существа и является сама жизнь.
  • Добавил в систему: Бугай Дмитрий Владимирович

ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ • Большая российская энциклопедия

  • В книжной версии

    Том 33. Москва, 2017, стр. 369-370

  • Скопировать библиографическую ссылку:


Авторы: П. П. Гайденко

ФИЛОСО́ФИЯ ЖИ́ЗНИ (нем. Lebensphi­lo­sophie), фи­лос. те­че­ние, по­лу­чив­шее пре­иму­ще­ст­вен­ное раз­ви­тие в Гер­ма­нии в кон. 19 – нач. 20 вв., вы­дви­га­ло в ка­че­ст­ве ис­ход­но­го по­ня­тия «жизнь» как не­кую ин­туи­тив­но по­сти­гае­мую це­ло­ст­ную ре­аль­ность. Ф. ж. яви­лась вы­ра­же­ни­ем кри­зи­са клас­сич. но­во­ев­ро­пей­ско­го ра­цио­на­лиз­ма. Она вы­сту­пи­ла про­тив гос­под­ства ме­то­до­ло­гиз­ма и гно­сео­ло­гиз­ма в та­ких фи­лос. на­прав­ле­ни­ях 2-й пол. 19 – нач. 20 вв., как нео­кан­ти­ан­ст­во и по­зи­ти­визм. При этом са­мо по­ня­тие «жизнь» мно­го­знач­но и по-раз­но­му ис­тол­ко­вы­ва­лось в разл. ва­ри­ан­тах фи­ло­со­фии жиз­ни.

Био­ло­ги­че­ски-на­ту­ра­ли­стич. тол­ко­ва­ние ха­рак­тер­но для те­че­ния, вос­хо­дя­ще­го к Ф. Ниц­ше и пред­став­лен­но­го Л. Кла­ге­сом, Т. Лес­син­гом и др.; «жи­вое» под­чёр­ки­ва­ет­ся как не­что ес­те­ст­вен­ное в про­ти­во­по­лож­ность ме­ха­ни­че­ски скон­ст­руи­ро­ван­но­му, «ис­кус­ст­вен­но­му». Для это­го ва­ри­ан­та Ф. ж. ха­рак­тер­ны оп­по­зи­ция «ду­ху» и «ра­зу­му», по­пыт­ки све­сти лю­бую идею к «ви­таль­ным вле­че­ни­ям», «ин­те­ре­сам», «ин­стинк­там», «во­ле» ин­ди­ви­да или об­ществ. груп­пы, праг­ма­тич. трак­тов­ка нрав­ст­вен­но­сти и по­зна­ния (доб­ро и ис­ти­на – то, что уси­ли­ва­ет пер­вич­ное жиз­нен­ное на­ча­ло, зло и ложь – то, что его ос­лаб­ля­ет), под­ме­на лич­но­ст­но­го на­ча­ла ин­ди­ви­ду­аль­ным, а ин­ди­ви­да – ро­дом (то­таль­но­стью), ор­га­ни­цизм в со­цио­ло­гии.

Ис­то­ри­ци­ст­ский ва­ри­ант Ф. ж. (В. Диль­тей, О. Шпенг­лер, Г. Зим­мель, Х. Ор­те­га-и-Гас­сет) ис­хо­дит в ин­тер­пре­та­ции «жиз­ни» из не­по­средств. внутр. пе­ре­жи­ва­ния, как оно рас­кры­ва­ет­ся в сфе­ре ис­то­рич. опы­та ду­хов­ной куль­ту­ры. Ес­ли в др. ва­ри­ан­тах жиз­нен­ное на­ча­ло рас­смат­ри­ва­ет­ся как веч­ный не­из­мен­ный прин­цип бы­тия, то здесь вни­ма­ние при­ко­ва­но к ин­ди­ви­ду­аль­ным фор­мам реа­ли­за­ции жиз­ни, её не­по­вто­ри­мым куль­тур­но-ис­то­рич. об­раз­ам. При этом Ф. ж. ока­зы­ва­ет­ся не в со­стоя­нии пре­одо­леть ре­ля­ти­визм, свя­зан­ный с рас­тво­ре­ни­ем всех нравств. и куль­тур­ных цен­но­стей в по­то­ке жиз­ни, ис­то­рии. Ха­рак­тер­ное для Ф. ж. от­тал­ки­ва­ние от ме­ха­ни­стич. ес­те­ст­во­зна­ния при­ни­ма­ет фор­му про­тес­та про­тив ес­те­ст­вен­но-на­уч­но­го рас­смот­ре­ния ду­хов­ных яв­ле­ний во­об­ще, что при­во­дит к по­пыт­кам раз­ра­бо­тать спец. ме­то­ды по­зна­ния ду­ха (гер­ме­нев­ти­ка и кон­цеп­ция по­ни­маю­щей пси­хо­ло­гии у Диль­тея, мор­фо­ло­гия ис­то­рии у Шпенг­ле­ра и т. п.). Ан­ти­те­за ор­га­ни­че­ско­го и ме­ха­ни­че­ско­го пред­ста­ёт в этом ва­ри­ан­те Ф. ж. в ви­де про­ти­во­пос­тав­ле­ния куль­ту­ры и ци­ви­ли­за­ции.

Свое­об­раз­ный пан­теи­стич. ва­ри­ант Ф. ж. свя­зан с ис­тол­ко­ва­ни­ем жиз­ни как не­кой кос­мич. си­лы, «жиз­нен­но­го по­ры­ва» (А. Берг­сон), сущ­ность ко­то­ро­го – в не­пре­рыв­ном вос­про­из­ве­де­нии се­бя и твор­че­ст­ве но­вых форм; суб­стан­ция жиз­ни – чис­тая «дли­тель­ность», из­мен­чи­вость, по­сти­гае­мая ин­туи­тив­но.

Тео­рия по­зна­ния Ф. ж. – раз­но­вид­ность ин­туи­ти­виз­ма: ди­на­ми­ка жиз­ни, ин­ди­ви­ду­аль­ная при­ро­да пред­ме­та не­вы­ра­зи­ма в об­щих по­ня­ти­ях, по­сти­га­ет­ся в ак­те не­по­средств. ус­мот­ре­ния, ин­туи­ции, ко­то­рая сбли­жа­ет­ся с да­ром ху­дож. про­ник­но­ве­ния, что при­во­дит Ф. ж. к вос­кре­ше­нию па­нэ­сте­тич. кон­цеп­ций нем. ро­ман­тиз­ма, воз­ро­ж­де­нию куль­та твор­че­ст­ва и ге­ния. Ф. ж. под­чёр­ки­ва­ет прин­ци­пи­аль­ное раз­ли­чие, не­со­вмес­ти­мость фи­лос. и на­уч. под­хо­да к ми­ру: нау­ка стре­мит­ся ов­ла­деть ми­ром и под­чи­нить его, фи­ло­со­фии же свой­ст­вен­на со­зер­цат. по­зи­ция, род­ня­щая её с ис­кус­ст­вом. Наи­бо­лее аде­к­ват­ной фор­мой по­зна­ния ор­га­ни­че­ских и ду­хов­ных це­ло­ст­но­стей яв­ля­ет­ся, со­глас­но Ф. ж., ху­дож. сим­вол. В этом от­но­ше­нии Ф. ж. по­пы­та­лась опе­реть­ся на уче­ние И. В. Гё­те о пра­фе­но­ме­не как пер­во­об­ра­зе, вос­про­из­во­дя­щем се­бя во всех эле­мен­тах жи­вой струк­ту­ры. О. Шпенг­лер стре­мил­ся «раз­вёр­ты­вать» ве­ли­кие куль­ту­ры древ­но­сти и Но­во­го вре­ме­ни из «сим­во­ла пра­ду­ши» ка­ж­дой куль­ту­ры, про­из­ра­стаю­щей из это­го пра­фе­но­ме­на, по­доб­но рас­те­нию из се­ме­ни; к ана­ло­гич­но­му ме­то­ду при­бе­га­ет и Г.  Зим­мель. А. Берг­сон рас­смат­ри­ва­ет вся­кую фи­лос. кон­цеп­цию как вы­ра­же­ние осн. глу­бин­ной ин­туи­ции её соз­да­те­ля, не­вы­ра­зи­мой по сво­ему су­ще­ст­ву, не­по­вто­ри­мой и ин­ди­ви­ду­аль­ной, как лич­ность её ав­то­ра.

Твор­че­ст­во вы­сту­па­ет по су­ще­ст­ву для Ф. ж. как си­но­ним жиз­ни; для Берг­со­на оно – ро­ж­де­ние но­во­го, вы­ра­же­ние бо­гат­ст­ва и изо­би­лия ро­ж­даю­щей при­ро­ды, для Зим­ме­ля и Ф. А. Сте­пу­на име­ет тра­ги­че­ски-двой­ст­вен­ный ха­рак­тер: про­дукт твор­че­ст­ва как не­что кос­ное и за­стыв­шее ста­но­вит­ся в кон­це кон­цов во вра­ж­деб­ное от­но­ше­ние к твор­цу и творч. на­ча­лу. От­сю­да над­рыв­но-бе­зыс­ход­ная ин­то­на­ция Зим­ме­ля, пе­ре­кли­каю­щая­ся с фа­та­ли­стич. па­фо­сом Шпенг­ле­ра и вос­хо­дя­щая к ми­ро­воз­зренч. кор­ню Ф. ж. – её па­фо­су судь­бы, «люб­ви к ро­ку» (Ф. Ниц­ше), про­по­ве­ди слия­ния с ир­ра­цио­на­ли­стич. сти­хи­ей жиз­ни. Тра­гич. мо­ти­вы, ле­жа­щие в ос­но­ве Ф. ж., бы­ли вос­при­ня­ты ис­кус­ст­вом кон. 19 – нач. 20 вв. (осо­бен­но сим­во­лиз­мом). Наи­боль­ше­го влия­ния Ф. ж. дос­тиг­ла в 1-й четв. 20 в., к ней тя­го­те­ли ряд пред­ста­ви­те­лей нео­ге­гель­ян­ст­ва и праг­ма­тиз­ма. В даль­ней­шем она рас­тво­ря­ет­ся в др. на­прав­ле­ни­ях фи­ло­со­фии 20 в., не­ко­то­рые её прин­ци­пы за­им­ст­ву­ют­ся сме­няю­щи­ми её эк­зи­стен­циа­лиз­мом, пер­со­на­лиз­мом и фи­ло­соф­ской ан­тро­по­ло­ги­ей.

Философ Вячеслав Моисеев о феномене жизни — Реальное время

Вячеслав Моисеев — о теории струн, феномене жизни и философии всеединства

«Самый первый подход для описания феноменологии жизни — это просто перечислить признаки живых организмов: способность самодвижения, размножения, питания, роста, эволюции. И часто в биологии этим перечнем ограничиваются, но понятно, что это неглубокий подход. Это только первое прикосновение. Для науки стоит задача как-то обобщить эти разные феномены и признаки живого и выйти на какую-то сущность. А вот здесь уже большая проблема», — рассуждает философ Вячеслав Моисеев. В интервью «Реальному времени» он рассказал о том, как этот вопрос решают разные направления современного философского знания.

«В нашей культуре нет единого знания. Это порождает неадекватный образ знаний о мире»

— Вячеслав Иванович, философы, биологи, физики нередко объявляют свою область знаний ключевой в науке. Кто из них прав?

— Если научная дисциплина выходит на первый план, то есть оказывает преимущественное влияние на другие науки, то она и является ключевой. Допустим, в первой четверти XX века была революция в физике — создание квантовой механики, теории относительности. Конечно, эта дисциплина была ключевой. В настоящее время ключевой областью науки может быть построение модели искусственного интеллекта.

Получается такое чисто ситуативное, временное влияние какой-то одной области знаний. Но если говорить глобально, то мне представляется так, что реальность едина, поэтому знание об этой реальности тоже должно носить единый характер. Отдельные дисциплины — это просто разные стороны единого знания. К сожалению, в нашей культуре единого знания нет. Научное знание чрезвычайно специализировано, очень затруднено сообщение между разными дисциплинами. Это уже по определению порождает неадекватный образ знаний о мире.

Философия в какой-то степени должна была бы играть роль такого интегратора знания. И пока отдельные науки не отделились от нее, она выполняла такую функцию, но с XIX века происходит мощная специализация, возникновение отдельных научных дисциплин. Они выходят из состава философии, и сегодня получается такая парадоксальная ситуация, что философия — это общее без частного, а отдельные науки — частное без общего. В итоге происходит распад единой конструкции на общее и частное, которые не связаны между собой.

Фото Максима Платонова
В первой четверти XX века была революция в физике — создание квантовой механики, теории относительности. Конечно, эта дисциплина была ключевой. В настоящее время ключевой областью науки может быть построение модели искусственного интеллекта

Поэтому, с моей точки зрения, важнейшей задачей современной науки является усиление интегративных тенденций и движения к созданию какой-то интегральной науки или интегративного знания. Какая разница, как его называть, главное, чтобы оно носило синтетический характер, который бы интегрировал разные научные дисциплины.

— Какие появились новые области науки, которые пытаются сейчас соединить разрозненные области знаний? И какая область знаний развивается активнее всего и дает новые идеи для фундаментальных открытий в науке?

— В XX веке стали появляться такие синтетические науки. Это, например, кибернетика, синергетика, теория систем (или системный подход), экология и так далее. Но в последнее время эта тенденция как-то ослабла. Не знаю, с чем это связано, может быть, идет вторая волна специализации культуры.

Но все-таки интегративные тренды не исчезли. В последнее время появились когнитивные науки, очень активно развивается направление искусственного интеллекта — и влияет на многие другие направления. Кроме того, в самой физике есть направление к объединению квантовой механики и теории относительности, это то, что называется «теорией великого объединения». С точки зрения большинства физиков, наиболее перспективная теория — это теория суперструн.

Интегративные тенденции есть, но мне кажется, что они недостаточны. Сейчас нужно усиливать их и делать это движение более содержательным. Потому что идущие сегодня интеграции специализируются в каких-то частных направлениях, то есть возникают такие частные синтезы. Довольно сложно сегодня выйти опять на более интегральный синтез, который охватывал бы эти частные синтезы, выступал бы как синтез второго порядка.

Фото medium.com
Было предложено рассматривать элементарные объекты не как точечные, а как протяженные, которые находятся в некотором колебательном режиме, колеблются, вибрируют, как струна. В ней может возникать как главный тон, так и множество обертонов, то есть какой-то спектр разных частот, разных энергий

— Теория струн существует уже почти полвека, но о ней по-прежнему мало кто знает. В чем ее суть?

— Лично я довольно скептически отношусь к этому направлению, так же как и английский физик Роджер Пенроуз, например. Не все физики поддерживают идею, что эта теория окажется на самом деле выражением синтеза в науке. Но если говорить о ней, то лучше всего прочитать книгу Брайана Грина «Элегантная Вселенная». Главная идея этой теории в том, чтобы рассматривать в качестве элементарных объектов в физике не точечные объекты, которые не обладают размерами. В более стандартном подходе элементарные частицы моделируются как точки, а это вызывает ряд проблем, связанных с тем, что в самой этой элементарной частице может быть бесконечная энергия, непонятно, как здесь могут работать законы электродинамики и так далее. С таким подходом резко затрудняется возможность синтеза с теорией относительности.

Поэтому было предложено рассматривать элементарные объекты не как точечные, а как протяженные, которые находятся в некотором колебательном режиме, колеблются, вибрируют, как струна. В ней может возникать как главный тон, так и множество обертонов, то есть какой-то спектр разных частот, разных энергий. И если положить в основание такие протяженные колеблющиеся элементы, которые были названы «струнами» (или «бранами»), то тогда решается ряд математических задач в синтезе теории относительности и квантовой механики. В частности, решается проблема расходимости, возникновения бесконечной энергии при расчетах энергии поля в квантовой теории поля.

«На редукционистском полюсе жизнь сводится к физическому телу. А в интегративных подходах понятие жизни ближе к восточным философиям»

— Как современная философия подходит к понятиям жизни и смерти?

— Здесь огромный разброд и шатания. Вряд ли можно говорить о современной философии как о целостном феномене. Это огромное количество разных школ и направлений. Конечно, можно говорить о господстве каких-то школ в философии, например школы постмодернизма. Но тут же рядом существует интегральный подход американского философа Кена Уилбера, который пытается развивать более интегративные подходы в области философии, психологии и культуры в целом, синтезировать разные теории развития, разные рациональные традиции вместе с иррациональными. Он пытается вводить уровни сознания, пытается их строго описать и так далее. Здесь же есть и редукционистские материалистические направления, которые связаны с философией науки. Конечно, классического жесткого неопозитивизма, наверное, уже нет, потому что постпозитивизм уже оказал большое влияние на ученых. Но сциентизм — это тоже одно из современных направлений, которое считает, что наука — это основа, философия должна опираться на научное познание для построения своих конструкций.

На одном краю спектра философских направлений можно рассмотреть жесткие версии редукционизма. Это такое направление, которое сводит целые более высокого уровня к элементам, из которых они состоят и которые находятся на нижележащем уровне организации. То есть биологические системы сводятся к атомам и молекулам, к физико-химическим процессам, которые протекают в этих системах.

Другой край — это разного рода интегральные традиции в философии. Здесь будет и русская философия всеединства, которую когда-то основал Владимир Сергеевич Соловьев. Последним ее представителем был Алексей Федорович Лосев, который умер в конце XX века. Я развиваю направление, которое называется философией неовсеединства. Это попытка возродить и развивать далее идеи русской и мировой философии всеединства. Можно вспомнить тот же интегральный подход Уилбера, это такой противоположный полюс максимальной интегративности по отношению к редукционизму.

Кадр из документального фильма В. Косаковского «Лосев» / rusmir.media
Другой край — это разного рода интегральные традиции в философии. Здесь будет и русская философия всеединства, которую когда-то основал Владимир Сергеевич Соловьев. Последним ее представителем был Алексей Федорович Лосев, который умер в конце XX века

Если говорить о крайнем редукционистском полюсе, то, конечно, жизнь здесь рассматривается так же, как и в современной биологии и науке. Жизнь сводится, редуцируется к физическому телу. А само физическое тело, которое тоже состоит из множества уровней организации — это атомы, клетки, ткани, органы, организм, популяции, биосфера, — все это обрушивается до самого нижнего уровня организации, до атомов и молекул, до физических и химических реакций. Поэтому феномен жизни тут определяется как сложная физико-химическая система. То есть, по сути, живое понимается как неживое, как специфичное неживое.

А в интегративных подходах понятие жизни ближе к восточным философиям, к восточной метафизике, индийской философии, где феномен жизни рассматривается как такое многослойное многоуровневое образование, по отношению к которому наше физическое тело — только самый нижний уровень организации. И сущность живого находится на более высоких уровнях организации, которые могут принадлежать другой материальности, не чисто физической материи, но все-таки еще материи, просто она другого типа. И также сущность живого принадлежит вообще каким-то нематериальным, идеальным, духовным областям.

«Чтобы выразить сущность живого, нужна какая-то математическая модель. Но в математике для этого нет подходящих средств»

— По каким признакам вообще можно отличить живое существо от неживой материи?

С одной стороны, есть разные внешние признаки живого, которые мы наблюдаем у живых организмов и которые отсутствуют у неживых объектов. Это можно назвать феноменологией живого. Мы видим, что живое способно к самодвижению. Мы чувствуем, что когда падает камень, он падает под действием какой-то внешней силы. Эта внешняя сила проявляется и его толкает, а когда, например, кошка встает и переходит из одного места в другое, мы чувствуем, что она двигает сама себя.

Самый первый подход для описания феноменологии жизни — это просто перечислить признаки живых организмов: способность самодвижения, способность размножения, способность питания, роста, эволюции. Можно долго перечислять такие признаки. И часто в биологии ограничиваются как раз вот этим перечнем, но понятно, что это неглубокий подход. Это только первое прикосновение. Для науки стоит задача как-то обобщить эти разные феномены и признаки живого и выйти на какую-то сущность. А вот здесь уже большая проблема.

С одной стороны, мы имеем ответы всех народов и всех религий, что сущностью жизни является душа. И здесь очень простая формула живого — это тело плюс душа. Тело принадлежит физической материи, а душа — какое-то другое начало. По поводу нее можно спорить, но это точно другое начало. Возникновение жизни — это объединение души и тела, а смерть — это их распад, отделение души от тела. Но каким образом выразить в науке концепт души и стоит ли его вообще выражать? Тут в философии уже начинается разнобой. Есть два направления в философии биологии — редукционизм и холизм.

Фото Дмитрия Резнова
Мы видим, что живое способно к самодвижению. Мы чувствуем, что когда падает камень, он падает под действием какой-то внешней силы. Эта внешняя сила проявляется и его толкает, а когда, например, кошка встает и переходит из одного места в другое, мы чувствуем, что она двигает сама себя

Про редукционизм я уже говорил, это попытка свести все к атомам и молекулам. Для редукционистов ответ на вопрос о жизни относительно прост. Они говорят, что живое — это неживое, что биологическая система — это просто сложная физико-химическая система и нам не нужно ничего, кроме законов физики и химии, чтобы объяснить сущность живого. По большому счету для них биология — это прикладная физика, как самостоятельной дисциплины ее не существует.

А холизм (от греческого «холос») — это учение о целом. Холисты — сторонники того, что живое обладает неким новым качеством, которое отсутствует у неживого. Они связывают это с философией целого. Что такое целое? Это сумма частей, которая рождает новое качество, отсутствующее у этих частей по отдельности. Это качество еще называют эмерджентным, от английского to emerge — возникать, впервые появляться. То есть это то новое качество, которое появляется у целого, но отсутствует у его элементов. Этим качеством для живой системы как раз является феномен жизни. В этом смысле это не просто какое-то механическое объединение атомов и молекул, а это целое на атомах и молекулах, которое рождает новое качество, качество жизни.

Тогда главная задача — понять это качество, выразить его теми или иными конструкциями. Здесь очень большая проблема, потому что пока вы находитесь в науке, вы должны использовать научные модели для выражения фундаментальных конструкций. А использование научных моделей — это, по сути, математика. У нас нет никакого другого языка для построения моделей, кроме математики. Поэтому, чтобы вам выразить сущность живого как что-то особенное, чтобы выразить это эмерджентное качество, вам нужна какая-то математическая модель. А как только вы обращаетесь к математике, то вы сразу видите, что никаких подходящих средств для выражения феномена души, сознания, внутреннего мира просто нет, потому что вся современная математика была создана под запросы физики. То есть физика начиная с XVII века постоянно требовала от математики создания новых структур, которые можно было бы использовать для описания физических, то есть неорганических процессов.

В математике была создана соответствующая система структур, которая позволяла нам очень хорошо описывать неживое, но так же хорошо не позволяла нам понять феномен жизни. Это был своеобразный смысловой фильтр, надевая который на себя, на свой разум, мы систематически могли познать неживое и систематически отфильтровывали все, что относится к феномену жизни. В итоге у нас такая сложная ситуация.

В. С. Соловьев. Портрет работы Н. А. Ярошенко 1892 года. Фото wikipedia.org
Это очень интересная, оригинальная школа отечественной философии, основателем которой был русский философ Владимир Соловьев. Он прожил довольно немного, 47 лет, но за это время создал огромную философскую школу, которая имеет мировое значение

«Философии всеединства предположила, что в основе любого состояния бытия лежит состояние многообразия тех или иных начал»

— Расскажите подробнее о философии всеединства.

— Это очень интересная, оригинальная школа отечественной философии, основателем которой был русский философ Владимир Соловьев. Он прожил довольно немного, 47 лет, но за это время создал огромную философскую школу, которая имеет мировое значение.

Главной идеей этой философии является концепт всеединства, то есть это состояние максимального синтеза тех или иных начал. Синтезироваться может все что угодно. Это могут быть атомы, которые синтезируются в молекулу, молекулы — в клетку, затем синтезируется организм, общество, сообщества и так далее. И всеединство — это максимальный синтез, который максимален по двум параметрам. Во-первых, он максимален экстенсивно, синтезируя максимальное количество элементов в себе и, во-вторых, он максимален интенсивно, синтезируя элементы максимально органично, встраивая их в высшую органичную целостность.

Для представителей этой философии всеединство — это был своеобразный архетип, эталон, с точки зрения которого они пытались решить все основные вопросы. Например, что такое истина? Истина — это всеединство знания, это единство эмпирического и теоретического познания, разных методов познания. Например, научная теория — это высокое всеединство тех или иных ментальных смысловых частей, из которых состоит эта теория. Что такое общество? Общество — это социальное всеединство, органический синтез на людях, целое на людях. Таким же образом можно рассматривать все остальное. А, например, организмы — это целое на тканях, органах, клетках, это такое биологическое всеединство и так далее. Вопрос состоял в том, что состояние тем более совершенно, чем более оно приближается в синтезе своих элементов к высшему синтезу, к этому всеединству.

Эта школа всеединства особенно интересна тем, что она предложила оригинальное решение фундаментальных философских проблем созданием новой теории многообразия. То есть она предположила, что в основе любого состояния бытия лежит своеобразное состояние многообразия тех или иных начал. И это многообразие может находиться в разных формах, разных степенях. И для того чтобы улучшить это состояние, надо как бы привести его к более совершенному состоянию.

Фото Дмитрия Резнова
Соловьев рассматривает бытие Бога, природу Бога как высшее состояние всеединства, то есть он опять рассматривает этот концепт как состояние мирового и трансмирового многообразия всех начал

Философия всеединства может решить религиозно-философскую проблему. Соловьев рассматривает бытие Бога, природу Бога как высшее состояние всеединства, то есть он опять рассматривает этот концепт как состояние мирового и трансмирового многообразия всех начал. То есть вновь вечная религиозная проблематика, а с другой стороны, прописывание ее так оригинально с точки зрения нового учения о многообразии. В этом плане школа всеединства является своеобразной новой математикой. Учение о многообразии — это то, на чем стоит вся современная математика. То, что называется теорией множеств. Здесь Соловьев предлагает альтернативную холистическую (целостную) теорию множеств, или теорию многообразия.

И в этом плане, если этот проект продолжать дальше, то отсюда вырастает идея новой математики, идея нового учения о числе и нового учения о пространстве. Если мы строим другую, более холистическую теорию многообразия, то эта волна должна пройти по всей науке — и по математике, и по физике, и по всем остальным наукам, потому что они все в конце концов используют определенную теорию многообразия, которая заложена в современной математике. И меняя этот фундамент, Соловьев намечает проект смены вообще типа рациональной культуры в обществе. Построения ее не на философии Аристотеля, а на философии Платона, на более целостном, холистическом подходе.

Матвей Антропов

Справка

Вячеслав Моисеев — доктор философских наук, профессор, специалист в области философии науки, философской логики, философии биологии и медицины, биоэтики. Заведующий кафедрой философии МГМСУ, член правления Московского философского общества, член редколлегии журнала «Соловьевские исследования»

Общество

«ПРОБЛЕМА ЖИЗНИ И СМЕРТИ В ФИЛОСОФИИ И МЕДИЦИНЕ» Кашапов Ф.А.

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО

 ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

 «ЧЕЛЯБИНСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ МЕДИЦИНСКАЯ АКАДЕМИЯ

 ФЕДЕРАЛЬНОГО АГЕНТСТВА ПО ЗДРАВООХРАНЕНИЮ И

 СОЦИАЛЬНОМУ РАЗВИТИЮ»

 

 КАФЕДРА СОЦИАЛЬНО-ГУМАНИТАРНЫХ НАУК

 

 Методическое пособие для студентов

 

ПРОБЛЕМА ЖИЗНИ И СМЕРТИ В ФИЛОСОФИИ И МЕДИЦИНЕ

 

 Подготовил:

 

доктор философских наук

 

Кашапов Ф.А.

 

Челябинск 2008

 

ПЛАН

 

 ВВЕДЕНИЕ 3

 

ГЛАВА 1. Тема жизни и смерти в духовном опыте человека 4

 

ГЛАВА 2. Право на жизнь и право на смерть 7

 

ГЛАВА 3. Эвтаназия и ее формы 10

 

ГЛАВА 4. Роль биоэтики в формировании отношения к эвтаназии 18

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 21

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 22

 

 ВВЕДЕНИЕ

 

В современном мире медицина претерпевает процесс глубочайших преобразований. Она становится качественно иной, не только более технологически оснащенной, но и более чувствительной к этическим аспектам врачевания. Этические принципы новой медицины (биомедицины) радикально трансформируют основные положения «Клятвы Гиппократа», которая на протяжении многих веков была эталоном врачебного морального сознания. Традиционные ценности милосердия, ненанесения вреда пациенту, отношения к жизни и смерти получают в новой культурной ситуации новое звучание.

 

Острота современного звучания этических проблем изучения жизни и смерти в медицине и философии определяется многими факторами. Так, биомедицина начинает осознавать себя как наука технологическая, которая открывает возможности для манипулирования процессами жизни и умирания. При этом новая медицина вступает в конфликт с традиционными ценностям. Изменение духовной ситуации в обществе в сторону демократизации общественного сознания, в котором центральное место начинает занимать идея прав человека, приводит к изменению осознания меры ответственности человека за жизнь. Возникли новые критерии смерти человека – «смерть мозга», новые подходы к индивидуальной смерти – «право на смерть».

 

Целью данного пособия является обоснование того, что проблема жизни, смерти и умирания является не только частным делом медицины, но и сложнейшей философской проблемой биоэтики.

 

 

Г

Человек – это единственное существо, которое осознает свою смертность. Животное не осознает свою смертность, оно живет «вечно». Для человека жизнь включает в себя осознание жизни и тем самым смерти. Человек есть существо живущее, но осознающее свою смертность. Осознание своей смертности не есть еще само умирание. В то же время, очевидно, что «человек есть существо умирающее». Только человек задается вопросом о конечности своего существования. Проблема смерти для человека всегда будет открытым вопросом, затрагивающим самые глубины его духовного мира. Делая предметом своих размышлений проблему смерти, одни считают её неизбежной правдой жизни, другие считают смерть величайшим обманом. Во всяком случае, феномен смерти играет важную роль в духовном развитии человек. Вопрос о смысле жизни связан с попытками разгадать таинство смерти, со стремлением жить вечно и если не физически, то хотя бы духовно победить смерть. Конфуций писал: «Как понять, что такое смерть, если мы не можем понять что такое жизнь». Отношение человека к смерти – это всегда отношение, моделирующее всю систему смысложизненного воззрения на мир.

 

Жизнь и смерть рассматриваются либо как антагонисты, как два взаимоисключающие понятия, либо как взаимодополняющие понятия. Условно различают западный и восточный взгляд на смерть. Одни говорят о смысле жизни, другие о смысле смерти. Для одних смерть является источником страха, это табу, это зло, о котором предпочитают не говорить; для других – это тема разговора, в которой хотят найти лекарство от «суеты сует». Смерть рассматривается как отрицание жизни, поэтому жизнь и смерть являются конфликтующими сторонами. Типичный западный взгляд на смерть представлен в экзистенциальной философии Ж.П. Сартра: «Смерть никогда не наполнит жизнь смыслом; напротив, смерть – это то, что лишает жизнь всяческого смысла». У Р. Ошо совершенно противоположная точка зрения. Он говорит: «Смерть не противоречит жизни, она не означает конец жизни, она лишь подводит жизнь к прекрасной вершине. Жизнь продолжается и после смерти. Она была до рождения, она продолжается и после смерти. Жизнь не ограничивается кратким промежутком между рождением и смертью, наоборот, рождение и смерть – это маленькие эпизоды в вечности жизни».

 

Восточный подход к жизни и смерти отличается гераклитовским динамизмом и динамической целостностью. Нет ничего абсолютного, неподвижного; всё относительно, всё находится в движении. «Всё течёт, всё изменяется». «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку». Жизнь – это река. На востоке жизнь не рассматривается отдельно от смерти. Для того чтобы понять жизнь, человеку нужно понять смерть. Знание тайны смерти позволяет человеку не просто существовать, а по-настоящему жить. Смерти как и жизни не нужно ни бояться, ни пытаться победить. Необходимо особое познание, которое могло бы приоткрыть истинный смысл смерти. Метафора великой реки применима и к жизни. Необходимо рассматривать жизнь и смерть как части единого потока великой реки космической жизни. Жизнь – это дыхание. При каждом вдохе мы живём, при каждом выдохе мы умираем. Жизнь и смерть неразделимы, как вдох и выдох. Мы начинаем умирать с самого рождения, с самого начала жизни мы приближаемся к смерти. Поэтому смерть не находится в будущем, она приходит каждое мгновение.

 

Можно ли познать смерть, не умирая? Р. Ошо отвечает утвердительно. Только в состоянии медитации можно понять, что такое смерть. «Медитация и смерть – два очень похожих состояния. В смерти эго исчезает; остаётся только чистое сознание. В медитации происходит то же самое: эго исчезает, а остается лишь чистое сознание, твоя сущность. Медитация готовит тебя к смерти, она помогает тебе познать смерть, не умирая. Познав смерть без умирания, ты навсегда избавишься от страха смерти. Даже когда придет смерть, ты будешь молча наблюдать за ней, прекрасно осознавая, что она не в состоянии оставить на тебе даже царапину. Смерть лишит тебя тела, ума, но сам ты останешься невредимым. Ты принадлежишь бессмертной жизни». Очевидно, что тот, кто не боится медитации, не будет бояться и смерти.

 

Проблема смерти порождает вопрос о цели и смысле жизни, вопрос о том, зачем и ради чего живёт человек. В этом вопросе есть субъективный и объективный аспект, личностный и общечеловеческий план рассмотрения. Субъективно-личностная сторона проблемы смысла жизни решается каждым человеком индивидуально в зависимости от его ценностно-мировоззренческих установок. Смысл жизни можно искать либо в самой жизни, либо за её пределами, в самом себе или за пределами самого себя. Смысл жизни можно видеть в подготовке к вечной потусторонней жизни или в реализации самого себя в этом мире. Это и вопрос о ценности человеческой жизни. В притче посвященной проблеме жизни и смерти Н.Н. Трубников пишет: «Не бойся умереть, прожив. Бойся умереть, не узнав жизни, не полюбив её и не послужив ей. А для этого помни о смерти, ибо только постоянная мысль о смерти, о пределе жизни поможет тебе не забывать о предельной ценности жизни». Общечеловеческая сторона вопроса о смысле жизни связана с осознанием единства жизни человека и человечества с биосферой и космосом, с космическим предназначением человеческой жизни. В русской философии с её принципом соборности, «общего дела», всеединства важную роль играло нравственное начало. Философия жизни в русской культуре понималась как философия добра, утверждающая, что спастись можно только всем вместе. Идея русского космизма связана с заботой о каждом человеке, с поиском космического измерения жизни. Таким образом, смысл жизни связан с осознанием глобального предназначения человека, с его ответственностью за сохранение и защиту жизни в космосе.

 

В наше время под влиянием биотехнологической революции социально-этические аспекты проблемы смерти привлекают к себе особое внимание. Проблему смерти, главным образом её психологию, социологию и мистику глубоко исследовал А.П. Зильбер в своей книге «Трактат об эвтаназии». Смерть как заключительная часть нашей жизни неизбежна, она всегда «наступит» независимо от религиозных предпочтений, социальных условий и успехов медицины, независимо от «безумной» надежды на бессмертие или воскресение из мёртвых. «Мы не в силах её отменить, но в наших силах сделать её по возможности безболезненной, нестрашной и достойной».

 

ГЛАВА 2. ПРАВО НА ЖИЗНЬ И ПРАВО НА СМЕРТЬ

Успехи биомедицинских исследований, связанные с геронтологией, реаниматологией, с возможностью беспредельного увеличения продолжительности жизни, резко обострили дилеммы личностного бытия. Возникли новые критерии смерти человека – «смерть мозга», новые подходы к индивидуальной смерти – «право на смерть». Однако проблема смерти и умирания – это не только частное дело медицины или абстрактной философии, это сложнейшая проблема биоэтики. Есть смерть и её «физикой» занимается медицина, но есть и проблема отношения к смерти – это «метафизика» смерти. В биоэтике «физика» смерти самым непосредственным образом, конкретно и клинически связана с «метафизикой» смерти. Отношение человека к смерти – это всегда отношение, моделирующее теневую систему духовного мира человека. «Физика» смерти в медицине связана с «метафизикой» смерти, то есть с определенным духовно-философским пониманием смерти, в котором материалистические подходы могут переплетаться с религиозными традициями. Действительно, возникают вопросы не только о том, когда человека считать умершим, каковы медицинские критерии смерти, но и проблемы смысла жизни. Вопрос о смысле жизни и смерти оказывается вопросом выбора, вопросом права умирающего человека в определённых критических ситуациях самому определять, когда его жизни будет положен конец.

 

Право на смерть, право умирающего человека, которому искусственно замедляют наступление смерти – это насущный вопрос современной биомедицинской этики. Удивительные достижения в области биомедицинских технологий позволяют искусственно поддерживать жизнь в «смертельно» пострадавшем человеке без какой-либо надежды вернуть его к нормально жизни. Имеют ли право врачи поддерживать жизнь умирающего человека против его воли, имеет ли право умирающий на прекращение жизни, «право умереть достойно» при отсутствии какой-либо надежды на выздоровление. На фоне новых возможностей реанимационных процедур всё более приемлемым и актуальным становится право больного на эвтаназию, право на смерть, то есть право обреченного человека умереть безболезненно и достойно. Отсюда видно, что изменяющееся в обществе отношение к смерти затрагивает чрезвычайно важные жизнеобеспечивающие принципы человеческого сообщества и самой медицины как социального института.

 

Диалектика бытия обнаруживает, что всё, что существует, находится в процессе. Бытие внутренне противоречиво. Всё что обладает конечным бытием переходит в небытие. Бытие человека переходит в небытие. Как биологическое индивидуальное существо человек смертен. Человек неизбежно завершает свою жизнь естественным процессом умирания.

 

Усовершенствование жизнеподдерживающих технологий обусловило потребность определить новым способом смерть. Медицинская диагностика смерти в течение многих столетий была связана с отсутствием пульса или признаков дыхания. С остановкой сердцебиения и дыхания жизнь обычно через несколько минут прекращалась. Стали возникать противоречивые ситуации, когда у человека не способного самостоятельно дышать могло биться сердце, благодаря работе механического респиратора. Следует ли такого человека считать живым? Ведь сердце и дыхание всегда рассматривались как основа жизни. Это привело к поиску нового определения смерти и необходимости различения клинической смерти (обратимого этапа умирания) и биологической смерти (необратимого этапа умирания). Возникла объективная трудность в различении процесса и результата, процесса умирания и фактической смерти. Возможны парадоксальные ситуации, когда человек уже не жив, но ещё и не мёртв, когда человек уже не жив, но ещё имеет право на жизнь, и когда человек ещё не мертв, но уже имеет право на смерть.

 

А.М. Гуревич отмечает, что «в результате развития реаниматологии стало недействительным традиционное определение смерти».

 

Реаниматология – наука, изучающая механизмы умирания и оживления умирающего организма. Формирование реаниматологии признано считать олицетворением революционных изменений в медицине. Реанимационные процедуры позволяют искусственно поддерживать жизнь в умирающем человеке при отсутствии какой-либо надежды на выздоровление. Возникли дискуссии по поводу ненужной реанимации и права умереть, по поводу эвтаназии и принятия нового критерия человеческой смерти – «смерти мозга». Необходимы чёткие критерии определения смерти, чтобы знать, когда умирающие люди имеют право на жизнь (право, обеспеченное реанимационными процедурами), а когда умирающие фактически уже умерли и не имеют права жить, когда «поддержание» жизни оказывается лишь способом продления умирания и не предотвращает саму смерть. Как отмечает А.М. Гуревич, «морально-этической является не проблема равенства смерти мозга и биологической смерти, а проблема отношения врача к трупу с бьющимся сердцем и связи с возможностью несогласия с новой трактовкой смерти родных умершего и части общества». Новые критерии смерти позволяют определить, что «грань между поддержанием жизни и продлением умирания становится такой тонкой, что смерть может оказаться длительным механизированным процессом умирания».

 

Действительно, грань между поддержанием жизни, предотвращающим смерть и продлением умирания, приводящим к смерти, становится настолько тонкой, что поддержание жизни может оказаться лишь механизированным способом продления умирания. Пограничную ситуацию Б.Г. Юдин называет «зоной неопределенности» – зоной, в которой коматозные больные находятся между состоянием «определённо жив» и «определённо мертв». В «зоне» глубоких коматозных состояний возможны такие суждения врачей: «человек ещё жив, но он без сознания», или «человек мёртв, но он ещё дышит». Бьющееся сердце не всегда есть признак жизни. В общественном сознании с подозрением относятся к любой констатации смерти, если человек ещё дышит или бьётся его сердце.

 

Новое представление о смерти основано на доказательствах устойчивого отсутствия функций мозга – констатации «смерти мозга». «Зона неопределённости» оказывается «зоной» отказа от жизнеподдерживающего лечения, отказа, ведущего неизбежно к смерти или к убийству. Отказ от лечения или ненужной реанимации приводит к смерти. Отказ от лечения может включать в себя вопрос о смерти. «Зона неопределённости» оказывается «зоной» неизбежной смерти, если не убийства. В биоэтике вопрос о жизни и смерти благодаря возможностям биомедицинских технологий оказывается вопросом морального выбора. Кто должен принимать решение о жизни и осуществлять решение о смерти человека? Должно ли общество охранять «право на жизнь» вопреки воле человека? Кто должен принимать решение о «праве на смерть» умирающего человека? Как избежать участи невольного исполнителя «права на смерть»? В статье «Кто должен принимать решение о Вашей смерти?» отмечается, что различные реанимационные процедуры продлевают жизнь многим людям, «однако они превращают смерть в механизированное зрелище, в котором ни один разумный человек не хотел бы играть главную роль».

 ГЛАВА 3. ЭВТАНАЗИЯ И ЕЕ ФОРМЫ

 

 Биоэтика требует выработки рационального отношения человека к своей смерти. Медикализация современной культуры приводит к проблеме допустимости или недопустимости эвтаназии, как тихой «блаженной» смерти или как умышленного, безболезненного умерщвления безнадежно больных людей. По определения видно, что эвтаназия одна из острейших и противоречивых проблем биоэтики. Во всём цивилизованном мире развернулись острые дискуссии о праве человека на смерть. По поводу эвтаназии выявились различные позиции – от полного отрицания до необходимости легализации принципов и методов эвтаназии.

 

 

Вопросы эвтаназии становятся частью культуры современного человека. Перечислим некоторые из них. Всегда ли надо бороться за жизнь? Может ли жизнь быть хуже смерти? Должна ли быть смерть обязательно мучительной? Эвтаназия – это милосердие или преступление, это убийство или оказание гуманной помощи умирающему? Может ли быть моральным убийство? Кто должен осуществлять эвтаназию? Есть ли альтернатива эвтаназии?

 

Впервые этот термин был использован английским учёным-гуманистом Ф. Бэконом (1561-1626). Он понимал под эвтаназией безболезненную, лёгкую смерть. Бэкон писал: «Я совершенно убеждён, что долг врача состоит не только в том, чтобы восстановить здоровье, но и в том, чтобы облегчить страдания и мучения, причиняемые болезнями… и в том случае, когда уже нет совершенно никакой надежды на спасение, то можно лишь сделать самую смерть легкой и спокойной». В своей антропологии Бэкон больше всего интересуется медициной. Она должна сохранять здоровье, исцелять болезни, продолжать жизнь. Поэтому медицина распадается на диететику, патологию и макробиоэтику. Немецкий историк философии Куно Фишер пишет об отношении Бэкона к смерти следующее: «Если смерти нельзя воспрепятствовать, то врачи должны, по крайней мере стараться облегчить её. Облегчение смерти, тихая смерть, которую он называет активной эвтаназией, составляет у него особую медицинскую задачу».

 Своё мнение по поводу эвтаназии высказал немецкий философ И. Кант. Он писал по этому поводу: «Если больной, долгие годы прикованный к постели, испытывающий жесточайшие страдания, постоянно призывает смерть, которая избавит его от мучений, — не верьте ему, это не есть его действительное желание. Разум, правда, подсказывает ему это, но инстинкт против этого восстает. Если он и взывает к смерти – избавительнице от страданий, — то вместе с тем он всегда требует ещё некоторой отсрочки и постоянно находит повод для того, чтобы отодвинуть окончательный приговор».

 

 

Тема «благой смерти» стала камнем преткновения для многих представителей гуманитарных дисциплин. Смерть – это не только медико-биологическое, но и мировоззренческое понятие, отражающее нравственные и юридические позиции людей по отношению к жизни и смерти человека. В медицине различают понятия «умирание» и «смерть». Смерть можно рассматривать со стороны процесса и со стороны результата. Со стороны процесса – это умирание, заканчивающееся неизбежно смертью. Умирание – это процесс необратимых патологических изменений ведущих к наступлению смерти. Со стороны результата – это состояние, характеризующееся необратимостью и может быть зафиксировано как факт. Смерть – это состояние абсолютно противоположное жизни. Если умирание – это процесс перехода от жизни к смерти и как процесс умирание отличается и от жизни и от смерти, то смерть как состояние отлично только от жизни и тождественно собственно смерти. Жизнь заканчивается смертью, то есть жизнь заканчивается процессом умирания и состоянием смерти. Смерть – это момент, когда жизнь заканчивается наступлением смерти, когда процесс заканчивается состоянием. «Смертью следует называть состояние, противоположное жизни и чётко обозначать момент, когда заканчивается жизнь и наступает смерть. Процесс перехода от жизни к смерти следует называть умиранием, и его надо отличать и от жизни и от смерти».

 

Смерть неизбежна, мы не в силах её отменить, но в наших силах сделать процесс умирания достойным человека. Проблема эвтаназии относится к процессу, но не к состоянию. Эвтаназия направлена не против смерти, но и не против жизни, она направлена против процесса умирания, сопровождающегося мучительными страданиями. Смерть обычно рассматривается как процесс, включающий в себя неизбежный результат. Это надо иметь в виду, когда говорят об эвтаназии как лёгкой смерти. Поэтому эвтаназия – это скорее забота об умирающем, чем «убийство из жалости». В статье «Право умирающего человека на прекращение жизни», представленной Советом по этике и судебным делам Американской медицинской ассоциации, отмечается, что люди стали всё чаще задумываться о том, то процесс умирания, сопряжённый с нетрудоспособностью, непереносимой болью и унижением, часто излишне и искусственно продлевается. По данным опросов общественного мнения, 68% респондентов полагают, что человеку, умирающему от неизлечимой болезни, сопряжённой с болью, должна быть предоставлена возможность, прервать свою жизнь раньше, чем закончится естественный ход болезни. Общественный интерес к вопросу о медицинских решениях на границе между жизнью и смертью естественно возрос. Жизнеподдерживающая технология даёт современной медицине возможность предотвращать смерть большинства больных. Поэтому высказываются мнения об отмене удлиняющего жизнь лечения больных в терминальном или постоянно бессознательном состоянии и отказе от него. Всё это имеет отношение к действиям врачей, которые могут заведомо привести к смерти больного. Применимо ли понятие «эвтаназия» или «поддерживаемое самоубийство», когда речь идёт об отмене или отказе от поддерживающего жизнь лечения, или проведении паллиативного лечения, которое может давать побочные эффекты со смертельным исходом.

 

Эвтаназия – это сознательное действие, приводящее к смерти обречённого на мучительное умирание безнадёжно больного человека, безболезненным путём с целью прекращения его страданий. В её основе лежит сострадание. В узком смысле термин «эвтаназия» означает медицинское введения смертельного средства с целью устранения непереносимой и неизлечимой боли.

 

Является ли эвтаназия умерщвлением? Является ли умерщвление добровольным уходом из жизни с помощью специалиста? В этой теме просматриваются не только личное отношение к своей будущей смерти, но и отношение тех, кто будет осуществлять действие, приводящее к смерти. Есть тонкий психологический нюанс, который не позволяет рассматривать эвтаназию как умерщвление. Эвтаназия, как новый способ медицинского решения проблемы смерти есть скорее прекращение жизни, чем умерщвление человека. В медицине допустима эвтаназия, но не умерщвление. Врач по своей профессии не может решиться на умерщвление, пусть даже из милосердных соображений. Допустимо прекращение жизни, но не умерщвление. Это два разных отношения к одному результату, которые могут ассоциироваться и могут не ассоциироваться с профессиональной деятельностью врача. Важно с этической точки зрения, чтобы деятельность врача, связанная с прекращением жизни не превратилась в умерщвление.

 

Необходимо определить этические пределы ответственности медика, а также требуется изучение роли врача в обществе особенно в том случае, если больной желает умереть. Традиционно понятие врача связано с исцелением людей от болезней и травм, с устранением страданий и сохранением жизни. Сегодня возникают такие обстоятельства, в которых врач может действовать так, чтобы ускорить наступление смерти или воздержаться от продления жизни.

 

Биомедицинская этика пытается разрешить конфликт между традиционным и либеральным пониманием роли врача в обществе введением принципа уважения автономии пациента и соответствующего обязательства врача уважать решение больного. Уважение к человеческому достоинству всегда связано с признанием свободы личности делать выбор в соответствии с её духовными ценностями. Биоэтика, как социальный институт признаёт не только субъективно-личностное, но и объективно-социальное измерение возникающих проблем. Речь идёт о социальных последствиях политики, которая будет допускать врачебные действия заведомо приводящие к смерти больного. Остаётся открытым вопрос, этично ли для врача согласие на осуществление эвтаназии. Любой метод, приводящий к смерти, обычно рассматривается, как вредный для больного и несовместимый с деятельностью врача. Разрешение эвтаназии несовместимо с издавна существующим запретом врачей, убивающих своих больных. Доверие общества к врачам базируется на том, что медицина призвана исцелять и её возможности не должны использоваться для приближения смерти. Запрещение убийства является попыткой защитить врача от зла и имеет не только практическое, но и символическое значение, для сохранения социального статуса медицины. В определённых случаях поддерживаемое врачом самоубийство или проведение эвтаназии может выглядеть с его субъективно-личностных позиций милосердным, однако с объективно-социальных позиций эта деятельность может нанести вред медицинской профессии и поэтому не может быть оправданной. Здесь можно зафиксировать противоречие между субъективным и объективным, личностным и социальным в деятельности врача. Необходимо также зафиксировать неизбежность в определённых случаях практического разрешения конфликтов. Однако, вовлечение врача в медицинские вмешательства, приводящие к смерти больного, могут быть разрушительными для самой медицины. Поэтому необходимо более тщательное изучение этой проблемы.

 

Очевидно, что необходимо расширить сферу применения принципа Гиппократа «не навреди» для характеристики деятельности врача не только по отношению к конкретному больному, но и по отношению к медицине. Вред не должен быть нанесен ни больному, ни медицинской профессии. Поэтому принцип Гиппократа не надо отменять. В той мере, в какой принцип «не навреди» может быть формализован или ослаблен в субъективно-личностной сфере деятельности врача, в той же мере он должен быть усилен содержательно в объективно-социальной сфере, в которой принцип «не навреди» совпадает с принципом защиты социального статуса медицины.

 

Современные биомедицинские технологии, включая реаниматологию, позволяют интенсифицировать возможности продления жизни, не давая человеку умереть. При этом умирающие люди, замечая постепенное разрушение своей естественной природы, подвергаются физическим и моральным страданиям. Из активного субъекта, обладающего «правом на жизнь», умирающий человек превращается в пассивный объект, которому искусственно замедляют наступление смерти. Для пассивного объекта, когда процесс умирания находится под внеличностным контролем, «право на жизнь» теряет свой смысл, но приобретает смысл другое право – «право на смерть». «Зона неопределенности» оказывается зоной переосмысления смыслов, в центре которой остается идея «прав человека». Право на жизнь предполагает возможность каждого человека самостоятельно распоряжаться жизнью, вплоть до прекращения жизни. Медицина, работающая в режиме управления процессом умирания, отодвигая «момент» смерти, приобретает право распоряжаться жизнью, которое оборачивается правом принимать решение о смерти человека. Имеет ли человек «право на смерть», то есть право в данном случае безнадежно больного на помощь врачей в обеспечении ему лёгкой безболезненно смерти?

 

Эвтаназия так или иначе входит в практику современного здравоохранения. Эвтаназия как определенное действие, направленное на решение проблемы прекращения жизни, протекает в двух основных формах. Различают активную и пассивную формы эвтаназии. Данное различие имеет не только глубокий моральный смысл, но и юридическое значение.

 

Активная эвтаназия – это преднамеренное вмешательство с целью прервать жизнь пациента, например, путём инъекции средства, вызывающего летальный эффект. В данном случае действие врача является непосредственной причиной смерти.

 

Пассивная эвтаназия – это прекращение оказания медицинской помощи, например, отказ от жизнеподдерживающего лечения, когда оно либо прекращается, либо вообще не начинается, с целью ускорения наступления естественно смерти. В медицинской практике часто встречается пассивная форма эвтаназии, когда приходится в силу бессмысленности жизнеподдерживающего лечения, признать, что «медицина здесь бессильна». Пассивная эвтаназия отличается от активной эвтаназии по форме участия врача, это отличие между действием и бездействием. Наступление смерти может ускоряться не за счёт вмешательства, а по причине отказа от действия. Встречается термин «удвоенная эвтаназия» — это проведение паллиативного лечения, которое может давать побочные эффекты со смертельным исходом. Непосредственной целью может быть устранение боли и страданий, однако при этом заранее известно, что такое лечение опосредованно приводит к смерти пациента.

 

Различают три формы активной эвтаназии.

 

Убийство из сострадания, или так называемое «милосердное убийство». В данном случае жизнь безнадежно больного, обреченного на мучительную смерть, прерывается врачом. Часто не имеет значение, есть согласие или нет самого умирающего, например, от травмы несовместимой с жизнью.

 

Добровольная эвтаназия. В данном случае эвтаназия осуществляется по просьбе больного, или так называемого «компетентного пациента». Под компетентностью понимается способность пациента принимать самостоятельное решение. Недобровольная эвтаназия проводится с некомпетентным пациентом по просьбе родственников или опекунов.

 

Самоубийство при помощи врача, или так называемое «ассистирование при самоубийстве». В данном случае эвтаназия осуществляется не врачом, но при содействии врача. Врач передает в руки пациента средство, позволяющее тому покончить собой, или, например, информацию о летальной дозе назначаемого снотворного. Поддерживаемое самоубийство предусматривает содействие врача наступлению смерти пациента.

 

По проблеме эвтаназии сформировались две противоположные позиции, которые могут быть обозначены как либеральная и консервативная.

 

Либеральная позиция исходит из принципа: достойно жить, достойно умереть. Считается, что эвтаназия всегда была, есть и будет. Либеральная идеология рассматривает эвтаназию через призму человеческого права – право умереть, если смерть – единственное избавление от страданий безнадежно больного. Было бы безнравственно желать мучительной смерти для обречённого больного. Было бы гуманно рассматривать помощь больному, просящему лёгкой смерти, если боль неустранима.

 

В праве на смерть соблюдается принцип уважения автономии пациента и обязательство врача считаться с выбором пациента. В пользу признания добровольной эвтаназии в качестве аргумента рассматривается сострадание, безграничность которого включает предложение врачом смерти и, с другой стороны, право на предельную самодетерминацию личности, то есть право человека в безнадёжном состоянии самому определять время собственно смерти. Более конкретные аргументы приводит член-корреспондент АМН РФ, профессор Долецкий. Эвтаназия справедлива по отношению к неизлечимым больным, парализованным больным – дебилам, к новорожденным с атрофированным мозгом. Необходимо соблюдать два условия: если страдания невозможно устранить известными средствами, и если болезнь неизбежно приведет к деградации личности.

 Консервативная позиция по проблеме эвтаназии исходит из принципа неприкосновенности и святости человеческой жизни. Эвтаназия рассматривается как превращённая форма убийства, юридическое признание которой приведёт к разрушению социальных и нравственных позиций медицины. Отрицательное отношение к эвтаназии выражается подчас в резкой форме: врачи не должны быть палачами.

 

 Консервативная идеология опирается на врачебную этику Гиппократа, которая запрещает врачам убийство или использование своего знания для того, чтобы вызывать «лёгкую» смерть больного. «Смерть с участием врача» или «ассистирование при самоубийстве» недопустимо. Противники эвтаназии выдвигают следующие аргументы. Во-первых, эвтаназия противоречит принципу «пока есть жизнь, есть надежда». Никогда нельзя исключать возможность «самопроизвольного излечения» от рака, то есть спонтанной регрессии опухоли. Во-вторых, при эвтаназии возможны диагностические ошибки или злоупотребления со стороны медперсонала, членов семьи или других заинтересованных лиц. В-третьих, принятие эвтаназии может оказаться препятствием на пути развития медицины. «Борьба со смертью» является не только символом медицины, но и внутренним стимулом её развития. Социальное предназначение медицины, как отмечает И.В. Силуянова, всегда выражалось в борьбе за жизнь человека. В этой борьбе заключается её нравственная сверхзадача. Сопротивление неизбежности смерти всегда вызывало уважение и доверие к врачу. Признание эвтаназии приведёт к разрушению моральных оснований врачевания. Вопрос ставится так: «Сохранит ли медицина свои социальные позиции, когда система здравоохранения «породит» институт смертообеспечения?».

 

 Религиозный аргумент против легализации эвтаназии исходит из признания святости человеческой жизни. Консервативная позиция в оценке эвтаназии характерна и для этики православного христианства, которая принципиально «отвергает возможность намеренного прерывания жизни умирающего пациента, рассматривая это действие как особый случай убийства, если оно было принято без ведома и согласия пациента, или самоубийство, если оно санкционировано самим пациентом». Позиция Церкви по вопросу эвтаназии вполне ясная и недвусмысленная. Ни самоубийство, ни убийство даже по собственно просьбе умирающего никогда не могут быть одобрены Церковью. Если смерть рассматривать не как аннигиляцию человеческого существования, а как переход его в иное состояние, то необходимость искусственного поддержания жизни во многих случаях будет вызывать серьёзные сомнения. Что такое действительная жизнь, каков смысл физического и духовного измерения человеческой жизни? Православный богослов В.И. Несмелов писал: «Ведь физическая смерть человека является не переходом в новую жизнь, а последним моментом действительной жизни. Этого рокового смысла смерти никогда и ни в коем случае не может изменить вера в бессмертие человеческого духа, потому, что если по смерти человека дух его и будет существовать, то жить-то человеческой жизнью он все-таки не будет».

 

 Таким образом, по проблеме эвтаназии в общественном сознании существуют противоположные позиции: против эвтаназии и за проведение эвтаназии. Единого мнения по проблеме легализации эвтаназии нет ни в одной стране мира. Во всём мире идут бурные дискуссии: разрешить эвтаназию или запретить её проведение? Если неоказание помощи больному – это преступление, то является ли таковым неоказание помощи умирающему?

 

  ГЛАВА 4. РОЛЬ БИОЭТИКИ В ФОРМИРОВАНИИ ОТНОШЕНИЯ К ЭВТАНАЗИИ

 

 Если размышлять об эвтаназии с точки зрения философии, в частности, с точки зрения диалектического принципа конкретности истины, который гласит: абстрактной истины нет, истина всегда конкретна, то это вопрос о конкретных условиях, когда эвтаназия недопустима и конкретных условиях, когда эвтаназия допустима. При этом надо учитывать не только человеческие права больного, но и права врача, а также готовность или неготовность общества к проведению эвтаназии. Известно, что в условиях эпидемий проводятся карантинные мероприятия, когда права отдельных лиц неизбежно ущемляются, но общество в целом находится в выигрыше. Законодательное запрещение эвтаназии может быть благом для общества, но при этом будут ущемляться права отдельных лиц. Разрешение эвтаназии может быть уподоблено снятию карантинных мероприятий, проведение которых зависит от многих факторов. Ю.М. Хрусталёв предлагает рассматривать эвтаназию с точки зрения философии в едином русле с проблемой поиска смысла жизни: его постижения и утраты. «Вопрос ставится таким образом: имею ли я лично право на эвтаназию?… И речь идёт не о праве на смерть (она естественна), а именно о праве на эвтаназию – лёгкую смерть по желанию самого человека». Данная ситуация порождает вопрос о том, что общество, легализуя право на эвтаназию, возможно покушается на самоценность человеческой жизни. «Думается, – нет. Благоговение перед жизнью, бережное отношение человека к собственной жизни и жизни других людей как земной высшей ценности, не должно лишать индивида его естественного личного права на свободное самоопределение: как жить и как умереть!… Это, своего рода, философская проблема о возможности обеспечения свободы человеческому разуму и совести. Общественное согласие на правомерность и нравственность эвтаназии можно понимать как восхождение на качественно новый уровень общественного самосознания, когда будет достигнут приоритет гуманистических ценностей над целесообразностью». Если в одних странах идут только острые философские дискуссии, то в других странах – в Нидерландах (1992г) и в Австралии (1997г) – эвтаназия вошла в практику здравоохранения. Более десяти тысяч пациентов медицинских учреждений в Нидерландах ежегодно уходят из жизни методами эвтаназии.

 

 Вопрос о перспективах внедрения эвтаназии в повседневную клиническую практику остаётся открытым. Жизнь и смерть взаимосвязаны, в обществе они должны быть коэволюционны и достойны друг друга. Общество никогда не будет безразлично к человеческой жизни и человеческой смерти. А.П. Зильбер пишет: «Обычная смерть человека часто бывает столь мучительной, что выглядит, как незаслуженная кара за добропорядочную жизнь, поэтому эвтаназию следовало бы предпочесть. Однако во многих случаях нашей повседневной практики эвтаназия не может быть сегодня внедрена как система общества и медицины». Эвтаназия может применяться не как система, а лишь в порядке исключения, согласованного с местными этическими комитетами. Проведение эвтаназии должно быть строго индивидуализировано. Ю.М. Хрусталёв также подчёркивает необходимость развития такого самосознания у людей, которое позволило бы им понять, что врач помогает человеку родиться, что врач помогает человеку быть здоровым всю его жизнь, и что он, врач, должен помочь человеку по-человечески уйти из жизни. Этот вопрос во многом остаётся главным в биомедицинской этике. Поэтому врачебную деятельность, включающую в себя этические и правовые проблемы, никогда нельзя будет унифицировать, то есть лишить врача права быть личностью. Таким образом, эвтаназия не может носить массовый характер как система медицинской практики. Более того, применение эвтаназии является уголовным преступлением. Однако, как считают А.П. Зильбер и Ю.М. Хрусталёв, эвтаназия неизбежно должна стать когда-нибудь общепринятой системой в медицинской практике просвещенного общества. Для того чтобы мучительная смерть и умирание исчезли из жизни людей и сохранились только в истории необходимо заниматься воспитанием достойного поведения человека перед лицом смерти.

 

 Задача биоэтики в этом плане состоит в том, чтобы обезопасить принцип эвтаназии от любых злоупотреблений, чтобы вера в «благую смерть» как новое божество не могло превратиться в идолопоклонство, в новое цивилизованное язычество со своим медикализированным ритуалом жертвоприношения. Биоэтика должна быть и оставаться философией жизни, а не этикой смерти. В этом её человечность и величие. Есть задачи биоэтики, решение которых невозможно без обращения к философии. Только философия может раскрыть величие биоэтики и защитить её человечность, показывая, что медицина имеет дело не с биологическим индивидом, а всегда с уникальной личностью. Н. Бердяев подчеркивал, что без философского мышления всегда есть опасность «сужения сознания», которое может «вызывать одержимость одной идеей». Тогда, как в нашем случае, идея «благой смерти» из духовного освобождения от страха смерти может превратиться в новую форму рабства или идолопоклонства. Идолы, которым поклоняется человек, всегда принимали образы добра. Зло является не только в открытом виде, но и в образе добра. «Духовное освобождение есть всегда обращение к большей глубине, чем духовное начало в человеке, обращение к Богу. Но и обращение к Богу может быть поражено болезнью и превратиться в идолопоклонство». Критическая функция философии «расширяет» сознание и тем самым позволяет видеть в человеке личность. «Духовное освобождение человека есть реализация личности в человеке. Это есть достижение целостности».

 

  ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

  Таким образом, философские размышления о жизни и смерти оказывается необходимыми для решения конкретных проблем, связанных с процессом умирания, определения момента наступления смерти и преодоления страха смерти. Философия как потребность человеческого духа позволяет человеку оставаться личностью перед лицом смерти, то есть оставаться честным и мужественным, рациональным и духовным, без утраты личного достоинства.

 

 

 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

 

Акопов В.И. Этические, правовые и медицинские проблемы эвтаназии // Медицинское право и этика. 2000. №1.

 

  1. Дубровский Д.И. Смысл смерти и достоинство личности // Философские науки. 1990. № 6.

     

  2. Быков С. Что думают об эвтаназии врачи? // Врач. 1994. №4.

     

  3. Громов А. Эвтаназия // Врач. 1993. № 9.

     

  4. Орлов А.Н. Милосердна ли легкая смерть. Красноярск, 1995.

     

  5. Эвтаназия и медицина: проблема совместимости // Мед. газета. 08.10.99.

     

  6. Силуянова И.В. Биоэтика в России: ценности и законы. М., 1997.

     

  7. Хрусталев Ю.М. Эвтаназия: сущность и проблемы, взгляд в будущее // Философские науки. 2003. № 7.

     

Философия абсурдизма | Блог РСВ

Наш мир полон абсурда и хаоса. И как бы человек не пытался упорядочить все вокруг, подходить рационально к решению проблем, систематизировать знания и процессы, его жизнь всегда будет выходить за пределы разумного, а неожиданные события будут противоречить установленным правилам. Абсурд — что это такое? Давайте разберемся в истоках абсурдизма и рассмотрим основных философов.

Что такое абсурдизм?

Началом развития философского направления стали мировые войны в 20 веке. Многочисленные войны привели к большому количеству смертей, неустойчивости и страданиям, что способствовало развитию экзистенциализма, сущности бытия. Абсурдизм появился сразу после экзистенциализма. Абсурд — это нелепость, бессмысленность, нечто противоречащие здравому смыслу.

Абсурд в философии

Первым заговорил об абсурде известный философ Серен Кьеркегор. Главным трактат, в котором лежит идея абсурдизма, является «Страх и трепет». В этом труде он ставит под сомнение религию, говоря о нелогичности ее учений. Приводя отрывок из Библии, где Авраам жертвует своим сыном ради Господа, Кьеркегор указывает на то, что человек зависим, не свободен, а существование его парадоксально. Вера Авраама абсурдна, так он легко превратил убийство в святое и возвышенное деяние.

Несмотря на свои радикальные размышления, Сёрен Кьеркегор не отрицал значимость религии в жизни. Он определял веру, как нечто трансцендентное, что находится за границами человеческого понимания, то есть является абсурдной. Религию нельзя логически объяснить, но вера определено играет важную роль в человеком развитии.

Пройдите онлайн-курсы бесплатно и откройте для себя новые возможности Начать изучение

Альбер Камю рассматривал абсурд, как противостояние и конфликт человека, который стремится осмыслить молчаливую Вселенную и обрести смысл. А значит жизнь человека абсурдна. Осознание этого побуждает человека выбирать между суицидом, «прыжком веры» и принятием.

По мнению Камю, самоубийство — это прямой выход из абсурдности бытия. Человек таким образом признает, что сама жизнь не заслуживает усилий, чтобы ее проживать. Выбирая «апрыжок веры», человек примиряется с действительностью, пропитанной обманом и абсурдностью, пренебрегая правдой и свободой. Третий выход — это полное принятие абсурдности своего существования. Именно этот вариант дает возможность человеку обрести свободу и смысл своего существования. «Жить, не уповая», то есть воспринимать независимость Вселенной от абсолютного и универсального, и тогда человек станет свободным.

Важно понять одно, что человек может самостоятельно искать смысл жизни и предназначение, создавать собственные ориентиры и идеалы. Личность человека можно определить, как полноценную Вселенную. Еще больше интересных рассуждений можно найти в эссе Камю «Миф о Сизифе».

Лев Шестов в своем книге «Шекспир и его критик Брандес» рассуждает о несостоятельности и не универсальности нравов и морали на примере героев Отелло и Макбет. Он акцентирует внимание на бунтарском духе личности, которой нечего терять, кроме своей жизни. Именно это дает человеку свободу действий, невзирая на страхи, двигаться в нужном направлении.

Популярность философского направления абсурдизма показывает, что многие люди задаются вопросом о смысле жизни, о личной свободе и рациональности. Одни отрицают какой-либо смысл и живут сегодняшним днем, кто-то убежден, что все предопределено и ощущают внутреннюю пустоту. Но жизнь без смысла не может приносить удовольствие и счастье. Каждый из нас может сам определить свое предназначение, которое будет меняться со временем и привносить желания что-то делать и развиваться.

Если вы находитесь в поиске своего смысла жизни и не знаете с чего начать, посмотрите бесплатный онлайн-урок «Пик Героев». Спикер Сергей Бурлаков, спортсмен-паралимпиец, член Общественной палаты России, пережил трагедию. В страшной аварии он лишился кистей и ступней, несмотря на это он смог не только начать жизнь заново, но и стать примером для многих людей. Из урока вы узнаете, как простить и принять себя, осмелиться быть собой. Почему важно верить и любить, и как мужество помогает в достижении амбициозных целей.

Сису: финский ключ к жизни, любви, успеху

Любая статья о «сису» начинается с того, что это финское слово непереводимо. Авторы старались найти английскую параллель по крайней мере с января 1940 года, когда «Нью-Йорк Таймс» взялся за задачу в первом абзаце статьи на весь разворот: «Его не легко переводить, потому точного эквивалента нет ни в каком языке.» Заглавие звучало: «Сису: слово, объясняющее Финляндию».

Как же можно писать о стране, описание которой основывается на непереводимом слове? Это невероятно сложно, но в то же время обманчиво просто: литераторы прибегают к объяснению значения сису, и в процессе раскрывают внутренние механизмы людей и общества в Финляндии – то, что можно даже называть душой этой страны. Именно это и происходит, когда Йоанна Нюлунд поднимает данный вопрос в своей книге «Sisu: Финские секреты упорства, стойкости и оптимизма» (издательство «Эксмо», 2018). [Кстати: Нюлунд писала и фотографировала также и нашего сайта.]

Этимологически, «sisu» происходит из финского корневого слова, означающего «внутренняя часть» или «внутренность». Поэтому его иногда переводят как «нутро» или «внутренняя сила». Финляндия страна двуязычная; Нюлунд выросла в г. Расеборге на юге Финляндии, где живут носители как финского, так и шведского языка, и владеет обоими языками. (На дальнем севере, языки коренних саамских народностей также имеют официальный статус.) Но независимо от языка, каждый житель Финляндии может предъявить право на сису. При чем, это понятие заинтересовало людей по всему миру. Нюлунд поощряет читателей уже на первых страницах книги, говоря об этом качестве: «Сису у вас есть» и «Доступ к нему есть у каждого. Оно кроется внутри вас.»

Ориентация на действие

Йоанна Нюлунд анализирует финскую культуру и общество в книге «Sisu: Финские секреты упорства, стойкости и оптимизма».Фото: Йоанна Нюлунд

Она написала рукопись по-английски. На момент публикации настоящей статьи, книга издана или готовится к изданию на голландском, французском, венгерском, корейском, португальском, русском и вьетнамском языках, и естественно также на финском. В семи главах книги, Нюлунд рассматривает сису, его проявления и применения c нескольких ракурсов.

Из предисловия мы узнаем, что с точки зрения лингвистики понятие сису появилось не менее 500 лет назад. Оно обозначает «решимость, выносливость, мужество, храбрость, силу воли, упорство и жизнестойкость.» Это «ориентация на действие». Своим сису не хвастаются: «Пусть за вас говорят ваши поступки.»

Далее содержание книги разветвляется, расширяя определение сису, объясняя его дальше, чтобы показать, как сису можно использовать в качестве всеобъемлющей философии жизни. Оно вступает в игру, когда вы пытаетесь преодолеть трудности, такие как война в холодную зиму, чем Финляндия и занималась, когда «Таймс» опубликовал свою статью, но сису помогает преодолеть и более обычные препятствия. Оно содействует физическому и психическому благополучию, помогает вам общаться с вашим партнером, членами семьи и коллегами. Вы можете воспитывать ваших детей иметь сису. Вы можете использовать его как основу для активной, здоровой жизни, как рычаг для продвижения к целям, и оно может даже помочь вам найти счастье.

Раскрывая суть сису, Нюлунд приводит также упорядоченный, занимательный культурный справочник по Финляндии. Многое в финском образе жизни и мышления или вносит вклад в понятие сису, или исходит из него. Если вы хотите освоить финскую любовь к природе, изучать знаменитую финскую систему образования, восхищаться финской способностью справляться с экстремальными погодными условиями (получая при этом удовольствие) или найти финское вдохновение для преодоления больших и маленьких жизненных кризисов, или просто любопытствуете о финнах – сису присутствует во всем этом.

Через регулярные промежутки, книга дает советы о включении сису в вашу собственную жизнь: «Как перезарядиться: Лучшие советы: 1. Отключайтесь по-настоящему, 2. Примите безмолвие, 3. Внесите в свое ежедневное расписание время для уединения.» И дальше: «Возвращение к природе: Лучшие советы: 1. Не старайтесь прыгнуть выше головы, 2. Ищите информацию, 3. Подготовьтесь.» Имеются также рецепты, представляющие сису в виде собранных на природе ингредиентов, от пирога с черникой до коктейля из водки с черникой, базиликом и лимоном..

Наталкиваясь на сису

Как известно, финны считают, что купаться в ледяной воде весело и полезно. Конечно, еще лучше, если рядом сауна, где можно потом согреться.Иллюстрация: Наоми Вилкинсон

Боялась ли Нюлунд в какой-нибудь момент, что может слишком растянуть понятие сису? Если да, то страх был необоснован. «Оно действительно покрывает все области жизни», говорит она. «Именно это я обнаружила в процессе размышления и написания.» Она пришла к выводу, что сису в самом деле «лежит в основе многих вещей, следовательно я не зашла слишком далеко, находя его в разных аспектах жизни».

Если Финляндия интересует вас, то вы обязательно натолкнетесь на сису. «Мысль, проходящая через всю книгу, заключалась в том, что нужно объяснять семантику своего сису своими действиями, поэтому финнам необходимо рассказывать и описывать, как они живут, чтобы люди поняли, что представляет собой сису.»

В «Sisu: Финские секреты упорства, стойкости и оптимизма», Нюлунд приводит интервью с финнами, олицетворяющими эту идею, такими как исследователь Арктики и Антарктики Патрик Дегерман и общественная активистка и исследователь сису Эмилиа Лахти. Автор не забывает и других примеров сису, включая лауреата Нобелевской премии мира Мартти Ахтисаари, известного за работу по решению международных конфликтов, а также бегуна на длинные дистанции Пааво Нурми, который устанавливал рекорды и выигрывал олимпийские медали в 1920-х годах.

Кто пишет такую книгу, краткий, но всеобъемлющий обзор финской культуры, неизбежно становится неофициальным послом страны. Это вполне устраивает Нюлунд. Она попала в эту роль, как она говорит, «нечаянно, но не неохотно».

Текст: Петер Мартен, март 2018 г.

Смысл жизни согласно различным философиям

Можно ли одним словом передать смысл жизни? Может быть, это наивно, но нет ничего плохого в том, чтобы получить простой ответ на, казалось бы, простой вопрос: зачем жить? Здесь мы визуализировали наиболее известные философии, которые занимались этим вопросом за последние 5000 лет.