Позитивные науки: Философия в действии: как позитивизм ищет истину

Философия в действии: как позитивизм ищет истину

Начало нового философского течения – позитивизма – было заложено Огюстом Контом в 1830 году. Более столетия сторонники этого течения искали точные методы познания мира и достижения истинного знания. Представители четырех поколений позитивизма под влиянием точных наук пытались создать научную философию.

Хронология

В истории философии принято выделять четыре главных течения позитивизма, которые были логичным продолжением друг друга:

• первый (классический) позитивизм, 1830-е годы;
• второй позитивизм (эмпириокритицизм, махизм), 1890-е годы;
• неопозитивизм (логический позитивизм) – 1920-е годы;
• постпозитивизм (критический рационализм) – 1960-е годы.

Каждое из этих течений или дополняло принципы Огюста Конта о познании (второй позитивизм), или выделяло специфический инструмент и пыталось его усовершенствовать (как неопозитивизм пытался создать «идеальный язык» науки), или критически переосмысливало фундаментальные принципы позитивизма и меняло свою перспективу мировоззрения (постпозитивизм).

Позитивизм против идеализма

Истина, согласно позитивистской философии, заключалась в накоплении и систематизации точного знания об общественных процессах. Знание считалось достоверным, если подтверждало свою истинность путем опыта. Если знание не подтверждалось во время эксперимента, тогда оно с точки зрения научной философии являлось бессмысленным.

Исследовательский фокус позитивизма сосредоточился на изучении реальных общественных процессов. Позитивисты отбрасывали возможность изучения причин возникновения явлений и предпочитали статическое описание объектов.

Главной причиной появления позитивистского «чистого научного познания» стали важные изменения – развитие точных наук и промышленной революции.

Позитивизм второго поколения: углубление знаний

Второй позитивизм трансформировал идеи О. Конта. В науке это поколение позитивистов принято называть «махизм» или «эмпириокритицизм». Первое название появилось из-за большого вклада австрийского физика-философа Эрнста Маха, а второе – из-за нового критического переосмысления эмпирического опыта.

Махисты углубили предмет своего изучения и сделали его приемлемым для других дисциплин. Причины для появления в конце 19 века второго позитивизма лучше всего объяснить тезисом математика Анри Пуанкаре: прогресс в науке способен подвергать даже основополагающие принципы опасности. Такое случилось и с позитивистским знанием: его нужно было пересмотреть.

Истина второго позитивизма изменила свое качество: махизм сформировал не только понимание о важности конечного продукта (точного знания), но и усовершенствовал критический анализ полученного знания (механизм познания). Эта форма позитивизма занималась критикой опыта. Опыт уже не был истинным сам по себе, а зависел от субъективных факторов исследователя, его чувственных данных, которые создавали законы, формулы и понятия.

Прежде истина в позитивизме была в точных статичных знаниях, которые считались непоколебимыми. Но открытия в математике и физике показали заблуждение в этом.

Если для первого позитивизма самым важным фактором было получение точного знания, то второй позитивизм под влиянием экспериментальной психологии изменил свою методологическую перспективу на механизмы познания. В этом им мог помочь метод интроспекции – непосредственное наблюдение самого себя.

Но кризис научного познания настал после углубления знаний в физике (третий закон Ньютона уже не работал безусловно (изменение представления о материи из-за открытия электрона), в математике (было признано, что Евклидова геометрическая система не единственная) и в биологии (развитие теории эволюции от Дарвина до Спенсера убедили в динамичности природных процессов, а не их статичности, как считали первые позитивисты).

Перенос внимания на изучение субъективных чувств был осуществлен под воздействием новых открытий в точных науках и утраты механицизмом своей универсальности. Природные процессы теперь рассматривались как возможность существования множества систем, а не единственной.

Если первый позитивизм столкнулся с условностью метафизических представлений и категорично их засудил в использовании научного мышления, то второй позитивизм столкнулся уже с условностью физических представлений о мире. Чтобы воссоздать баланс, махисты создали понятие условности – «конвенционализма», который стал основой получения истинного знания. Самое большое влияние на теорию второго позитивизма оказал Эрнст Мах. Ему также удалось распространить понятие конвенции с математики на другие науки.

Неопозитивизм и роль языка в науке

Истину точного познания последователи неопозитивизма пытались найти в сооружении научного инструментария через осмысление языка и его роли в передаче знаний. В начале 20 века методы символической логики успешно стали использоваться в философии и создали этим третью волну позитивизма – неопозитивизм.

Главным фокусом теперь стал язык как средство для получения знаний. Качество научного высказывания неопозитивисты определяли через успешный процесс верификации при помощи атомарных фактов. По их мнению, эти атомарные факты непосредственно воспринимаются человеком.

Именно через изобретение точного (формального) языка неопозитивисты хотели избавиться от главного врага своего учения – метафизики. И, в отличии от позитивистов, неопозитивисты стали пренебрегать систематизацией знаний (количественным аспектом) и сфокусировались на изучении языковых форм суждений и категорий (качественном аспекте познания).

Чтобы объяснить, является ли верификация языка истинной или ложной, было выдвинуто понятие демаркации границ научного знания – определение рамок научного и ненаучного мышления. Неопозитивисты предположили, что только в рамках научного мышления возможно создание идеального языка, который станет главным инструментом для получения точных знаний.

Развитие неопозитивизма длилось больше полувека. И исследование логического аппарата имело главную цель – прояснение мыслей, устранение семантических и синтаксических неясностей и бессмыслицы в речи. Чтобы проверить научность предложений, неопозитивисты в рамках демаркации научного знания предлагали использовать разные методы: принцип верификации, семиотический анализ, а позднее – филологическую критику языка.

На основании неопозитивизма и его интереса к языку возникло и развилось множество научных течений. Большая часть новых направлений изучала важность языка в понимании реальности, ее интерпретации. Так, самым ярким среди них стал лингвистический поворот Ричарда Рорти, который дал в последствии развитие для множества научных подходов к работе с текстами.

Но несмотря на огромные плоды, к 1950-м годам неопозитивизм не справился с главными задачами, над которыми работал: исключение метафизики не только не решилось, а даже возродилось с новыми силами по окончанию Второй мировой войны. Метафизические вопросы типа «Почему человек это совершил?» стали вновь центральными в философском дискурсе постпозитивизма и его понимании научного мышления.

Постпозитивизм и его критика позитивизма

Истина в понимании представителей постпозитивизма менее всего имеет связь с традицией первых позитивистов. На критике неопозитивизма и позитивизма постпозитивизм формирует свои основополагающие принципы развития науки и научного знания. Главными тезисами этого течения были:

• поскольку факты нуждаются в теории, произошла реабилитация теоретического уровня научного мышления;
• утверждение, что знание – это не статическая система (версия позитивистов), а сложная причинно-следственная система развития научной мысли, сфокусировало внимание постпозитивистов на изучении развития теорий;
• постпозитивисты не только объявили, что избавиться от метафизики не удалось, они ее реабилитировали как вспомогательную ступень в научном аппарате.

Таким образом, главный вопрос, на который постпозитивисты пытались ответить, был: «Как возникла новая теория?», вместо позитивистского: «Как это существует?» Реабилитация метафизики, критика эмпирического знания как достоверного и обращение к причинности сделали методологию постпозитивизма мало похожей на то, о чем говорил Огюст Конт.

Фокус нового течения позитивизма утратил свою категоричность, признал науку такой же конвенцией, как и любую идеологию, философию и мифологию. Также постпозитивисты изменили акцент и основополагающие подходы – вместо физики и точных наук они искали объяснения понимания мира в истории науки и цикличности общества.

Почему мировоззрение постпозитивистов так кардинально изменилось? Потому что на их понимание мира опять сильно повлияли социокультурные условия в обществе. Только если технологии оказали сильное влияние на первых позитивистов, то на постпозитивистов больше справили впечатление смятения и беспорядок в модерном обществе 20 века – тоталитарные режимы, войны и антиколониализм.

Какое значение имели позитивизмы?

Главная цель позитивистской философии – сделать научное мышление точным, без двузначностей и непонятных абстрактных понятий – никогда не была достигнута.

Несмотря на долгий путь развития научного мышления, позитивистская философия оказала огромное влияние на точные и гуманитарные науки. Огюст Конт, который впервые сделал категоризацию наук, дал определение их предметам и целям, начал процесс формирования методологического базиса для каждой дисциплины.

Именно благодаря позитивизму и четырем его течениям сегодня каждая наука имеет собственный методологический аппарат. Но несмотря на установленные четкие границы каждой науки, для периода постмодерна стал характерен междисциплинарный подход к познанию мира.

Непосредственно начало такого органического взаимопроникновения разных дисциплин заложил постпозитивизм, который не только реабилитировал метафизику, но и признал важную вспомогательную роль философии в получении научного знания.

Далее в нашем блоге мы еще продолжим тему позитивизма, так что ждите продолжения…

Ключевые слова:1Когнитивистика

ПОЗИТИВИЗМ • Большая российская энциклопедия

Авторы: В. П. Филатов

ПОЗИТИВИ́ЗМ (франц. positivisme, от лат. positivus – по­ло­жи­тель­ный), фи­лос. на­прав­ле­ние 19–20 вв., под­чёр­ки­ваю­щее на­дёж­ность и цен­ность опи­раю­ще­го­ся на опыт на­уч. по­зна­ния по срав­не­нию с ме­та­фи­зи­кой и ины­ми фор­ма­ми ду­хов­ной дея­тель­но­сти. Тер­мин «П.» впер­вые ис­поль­зо­вал А. Сен-Си­мон для обо­зна­че­ния ме­то­да нау­ки, ко­то­рый дол­жен рас­про­стра­нить­ся и на фи­ло­со­фию. В сво­ём раз­ви­тии П. про­шёл три эта­па, со­хра­няя при этом не­ко­то­рые осн. ус­та­нов­ки, ко­то­рые при­да­ют ему чер­ты еди­но­го на­прав­ле­ния фи­лос. мыс­ли. Яд­ро П. со­став­ля­ют сле­дую­щие по­ло­же­ния: сци­ен­тизм – под­лин­ное зна­ние да­ют толь­ко кон­крет­ные (по­зи­тив­ные) нау­ки; те­зис о един­ст­ве на­ук – все нау­ки, как ес­те­ст­вен­ные, так и со­ци­аль­но-гу­ма­ни­тар­ные, долж­ны ис­поль­зо­вать еди­ные на­уч. ме­то­ды на­блю­де­ния и обоб­ще­ния дан­ных, вы­дви­же­ния ги­по­тез и их эм­пи­рич. про­вер­ки; от­ри­ца­ние при­чин­но­сти, в при­ро­де её нет, есть лишь ре­гу­ляр­но­сти, с ко­то­ры­ми со­бы­тия од­но­го ро­да сле­ду­ют за со­бы­тия­ми дру­го­го ро­да; учё­ные в сво­их объ­яс­не­ни­ях не долж­ны стре­мить­ся от­ве­тить на во­про­сы «по­че­му», они долж­ны лишь ус­та­нав­ли­вать за­ко­ны то­го, «как» ве­дут се­бя яв­ле­ния и ве­щи; на­блю­де­ния и фак­ты как твёр­дое ос­но­ва­ние зна­ния об­ла­да­ют при­ори­те­том пе­ред тео­ре­тич. по­ло­же­ния­ми, ко­то­рые яв­ля­ют­ся ги­по­те­ти­че­ски­ми; жё­ст­кая ан­ти­ме­та­фи­зич. ус­та­нов­ка: спе­ку­ля­тив­ные рас­су­ж­де­ния, объ­яс­не­ния че­рез «сущ­но­сти», «ко­неч­ные при­чи­ны» и т. п. яв­ля­ют­ся ус­та­рев­шим и бес­плод­ным ти­пом мыш­ле­ния, от ко­то­ро­го нуж­но очи­стить как нау­ку, так и че­ло­ве­че­ское мыш­ле­ние в це­лом.

Ро­до­на­чаль­ни­ком П. явил­ся О. Конт, ко­то­рый в сво­ём «Кур­се по­зи­тив­ной фи­ло­со­фии» (1830–42) сфор­му­ли­ро­вал его осн. по­ло­же­ния. С сер. 19 в. П. стал мно­го­чис­лен­ным ин­тер­на­цио­наль­ным дви­же­ни­ем. В Анг­лии его сто­рон­ни­ка­ми бы­ли Дж. С. Милль и У. Дже­вонс, ло­ги­ко-ме­то­до­ло­гич. ра­бо­ты ко­то­рых за­ло­жи­ли ос­но­вы фи­ло­со­фии нау­ки. Г. Спен­сер со­еди­нил по­зи­ти­ви­ст­ский под­ход с эво­лю­ци­он­ным уче­ни­ем Ч. Дар­ви­на, эта ли­ния раз­ви­ва­лась за­тем в ра­бо­тах Э. Гек­ке­ля, В. Вунд­та и др. Во Фран­ции пре­об­ла­дал со­ци­аль­ный П., свя­зан­ный с идея­ми Кон­та о со­ци­аль­ном про­грес­се и не­об­хо­ди­мо­сти раз­ра­бот­ки со­цио­ло­гии как по­зи­тив­ной нау­ки (Э. Ре­нан, И. Тэн, Э. Дюрк­гейм). Зна­чит. влия­ние П. ока­зал на рус. фи­ло­со­фию и на­уч. мысль. По­сле­до­ва­тель­ным при­вер­жен­цем П. был рус. учёный и фи­ло­соф Г. Н. Вы­ру­бов (1843–1913), став­ший в 1867 со­из­да­те­лем (совм. с франц. лек­си­ко­гра­фом и фи­ло­со­фом Э. Лит­тре, 1801–81) франц. ж. «По­зи­тив­ная фи­ло­со­фия» («La philosophie positive»). В. В. Ле­се­вич раз­ра­ба­ты­вал тео­рию по­зна­ния, стре­мясь со­еди­нить П. с не­ко­то­ры­ми идея­ми нео­кан­ти­ан­ст­ва. Наи­бо­лее силь­ным был вклад П. в рус. со­цио­ло­гию, где его пред­ста­ви­те­ля­ми бы­ли Н. К. Ми­хай­лов­ский, Е. Де Ро­бер­ти, М. М. Ко­ва­лев­ский, Н. И. Ка­ре­ев и др.

В кон. 19 – нач. 20 вв. воз­ник т. н. вто­рой П., ли­де­ром ко­то­ро­го был австр. фи­зик и фи­ло­соф Э. Мах. В его уче­нии, по­лу­чив­шем назв. «эм­пи­ри­ок­ри­ти­цизм», был дан кри­тич. ана­лиз ос­но­ваний клас­сич. нау­ки. На­ря­ду с ним, вид­ны­ми фи­гу­ра­ми это­го эта­па П. бы­ли Р. Аве­на­ри­ус, уче­ник Ма­ха нем. фи­ло­соф И. Пет­цольд (1862–1929) и его англ. по­сле­до­ва­тель К. Пир­сон.

Тре­тий этап П. от­счи­ты­ва­ет­ся с сер. 1920-х гг., ко­гда сфор­ми­ро­вал­ся и бы­ст­ро за­вое­вал ши­ро­кую по­пу­ляр­ность ло­гич. П., или нео­по­зи­ти­визм Вен­ско­го круж­ка (см. Ана­ли­ти­че­ская фи­ло­со­фия). Его от­ли­чит. ха­рак­те­ри­сти­ка со­стоя­ла в том, что при со­хра­не­нии осн. ус­та­но­вок по­зи­ти­ви­ст­ской фи­ло­со­фии он пе­ре­нёс ак­цент на ана­лиз язы­ка нау­ки и ис­поль­зо­ва­ние средств совр. ло­ги­ки для фор­му­ли­ров­ки и ре­ше­ния фи­лос.-ме­то­до­ло­гич. про­блем. В 1950-е гг. сто­лет­нее раз­ви­тие П. за­вер­ши­лось, и он прак­ти­че­ски со­шёл с фи­лос. сце­ны, вы­тес­нен­ный разл. кон­цеп­ция­ми пост­по­зи­ти­виз­ма. Од­на­ко раз­ра­бо­тан­ный в П. язык и ме­то­ды ана­ли­за про­дол­жа­ют со­хра­нять из­вест­ное зна­че­ние в совр. фи­ло­со­фии нау­ки и в ана­ли­тич. фи­ло­со­фии.

Хайдеггер — Должен ли анализ бытия предшествовать позитивным наукам?

Задавать вопрос

спросил

4 года, 2 месяца назад

Изменено 3 года, 9 месяцев назад

Просмотрено 144 раза

На первых нескольких страницах Бытие и время Хайдеггер пишет:

такое исследование [в фондах]. .. все еще нуждается в руководстве… это остается наивным и непрозрачным, если… он оставляет смысл пребывания в общее не обсуждалось (стр. 12 SUNY Press).

Я мог бы согласиться, что ученые должны заниматься основами («в биологии… механизм и витализм»). И даже то, что они даны «предварительным исследованием … интерпретацией этих существ с точки зрения основного устройства их бытия … [Как, например, у Канта], выяснением того, что принадлежит какой-либо природе».

Но правда ли, что для принятия решения об основании нам необходимо детальное изучение того, что мы подразумеваем под «бытием»? Разве не в этом весь вопрос, который он пытается аргументировать: что «смысл Бытия» является существенным вопросом (поэтому он напрашивается на этот вопрос).

Я не понимаю, как ему помогает цитирование кризисов наук! Помогло ли Бытие и время математикам или ученым определить свою область? Биологи в растерянности из-за того, что не пришли к единому мнению о «смысле бытия»?

Мне это кажется маловероятным, хотя я вижу, что это может иметь отношение к философии науки, и особенно к философии сознания.

Рассматривался ли вообще этот вопрос в огромной литературе по Хайдеггеру (или основаниям)?

• философия науки
• Хайдеггер
• бытие-и-время
• бытие

13

Короткий ответ заключается в том, что как континентальный философ Хайдеггер хотел взглянуть на скрытые допущения, встроенные в западную философию. В отличие от логических позитивистов, которые пытались формализовать научное исследование, реструктурируя его метафизику, чтобы отвергнуть многие субъективные философские рассуждения как бессмысленные (этика? Бессмысленные!), Хайдеггер стремился показать, как субъективный опыт развивался так, что лингвистические и теоретические установки науки скрывали интерсубъективные факты. .

Везде, где позитивистская наука терпит неудачу (которая предполагает наличие привилегированного наблюдателя, способного познавать вселенную с абсолютной точностью и уверенностью), указывает на то, где объективность на самом деле является замаскированной интерсубъективностью.

К этому относится квантовая физика и, в конечном итоге, копенгагенская интерпретация, которая показывает предел объективности, при котором коллапс волновой функции зависит от субъективного наблюдателя.

Некоторые современные аналитические философии, возникающие из воплощенного познания и когнитивной науки, подтверждают этот аргумент и полностью отвергают объективизм. См. «Философия во плоти» Джорджа Лакоффа и Марка Джонсона.

ПОДДЕРЖКА:

Из статьи WP:

Таким образом, вопрос, который Хайдеггер задает во введении к «Бытию и времени», звучит так: что такое бытие, которое открывает доступ к вопросу о смысле бытия? Ответ Хайдеггера состоит в том, что это может быть только то бытие, для которого важен вопрос о бытии, то бытие, для которого имеет значение бытие.[11] Как уже указывает этот ответ, существо, для которого Бытие является вопросом, — это не что, а кто. Хайдеггер называет это бытие Dasein (обычное немецкое слово, буквально означающее «бытие-там», т.

е. существование), а метод, применяемый в «Бытии и времени», состоит в попытке разграничить характеристики Dasein, чтобы тем самым приблизиться к смыслу бытия. Бытие само через интерпретацию временности Dasein. Dasein не есть «человек», но есть не что иное, как «человек»…

и более поздние версии:

В рамках своего онтологического проекта Хайдеггер предпринимает новую интерпретацию предшествующей западной философии. Он хочет объяснить, почему и как теоретическое знание стало казаться наиболее фундаментальным отношением к бытию. Это объяснение принимает форму деструктуризации (Destruktion) философской традиции, интерпретативной стратегии, раскрывающей фундаментальный опыт бытия в основе предшествующих философий, укоренившихся и скрытых в теоретической установке метафизики присутствия.

6

Этот ответ рассматривает вопрос не с точки зрения Хайдеггера, а в более общем плане с точки зрения философии науки или натурализма. Следовательно, это только частично.

Если рассматривать науку как процесс поиска предсказуемых закономерностей в объективных данных, то этот процесс абстрагируется от субъективности, чтобы взглянуть на меньшую, более управляемую часть реальности. Пока наука остается там и признает сделанную ею абстракцию, ей не нужно анализировать Бытие, но если она утверждает, что эта абстракция есть вся реальность, и то, что она абстрагировала, может быть сведено к тому, что она изучает, тогда она сделал наивное метафизическое обязательство, которое необходимо бросить вызов.

Вот некоторые способы оспорить это:

1. Эволюционный аргумент против натурализма Элвина Плантинги бросает вызов научной метафизике, утверждающей, что натурализм — это все, что существует. Эта позиция была ранее представлена ​​К. С. Льюисом в

   Чудеса и Ричардом Тейлором в Метафизике . Вера в натурализм как во все, что есть, и в эволюцию как в то, как мы пришли к тому, что мы есть, поднимает вопрос, почему наши способности рассуждать так точны. Поскольку они точны, маловероятно, что натурализм — это все, что здесь есть.

2. Габриэль Марсель в Тайна бытия различает проблемы и тайны. Проблемы находятся в объективном мире науки, где для них можно найти решения. Тайны связаны с нашей субъективностью. Абстрагируясь от нашей субъективности, мы можем смотреть на реальность как на проблемы, требующие решения. Это не устраняет необходимости в перспективе, которая не выполняет эту абстракцию, но остается с тайной бытия.

3. Майкл Поланьи проводит различие между неявным знанием и явным знанием. Наука содержалась бы в явном знании. Эксплицитное знание будет содержать Третий мир Поппера, поскольку этот мир содержит проблемы, теории и аргументы. Полани напоминает, что это явное знание коренится в неявном знании, а не наоборот. См. «Логика молчаливого вывода», 9.0013 Философия

   , 1966.

Объективная наука не нуждается в анализе бытия, пока она признает, что ее объективность — это еще не все. Любой человек любого метафизического толка может участвовать в этих внешних проблемах познания науки, потому что она объективна.

Однако, если те, кто придерживается метафизики, утверждающей, что наука — это все, доминируют в научных исследованиях, тогда наука должна отступить достаточно, чтобы понять, что наука, натурализм, внешнее знание — это еще не все. Наука абстрагировалась, возможно, от самой интересной части реальности, чтобы добиться ее технологической полезности.

Позитивная наука и открываемость | PSA: Материалы двухгодичного собрания Ассоциации философии науки

PSA: Материалы двухгодичного собрания Ассоциации философии науки

---

Содержание статьи

• Выдержка
• Сноски
• Ссылки

Опубликовано в Интернете издательством Cambridge University Press: 28 февраля 2022 года

Томас Никлс

---

Томас Никлс*

Место работы:

University of Nevada, Reno

---

• Статья
• Метрики

Содержание статьи

• Выдержка
• Сноски
• Ссылки

Получить доступ

Права и разрешения [Открывается в новом окне]

---

Экстракт

Несколько естествоиспытателей и методологов 17-го и 18-го веков стремились установить совокупность положительных научных результатов, которые были бы более чем гипотетическими или предположительными. Они делали преувеличенные претензии на истинность и эмпирическую родословную своих научных выводов. С середины 19В 19-м веке исследователи были более осмотрительны; и все чаще в 20-м веке рефлексивные ученые становятся явными фаллибилистами. Они часто признают, что текущие результаты вряд ли сохранятся.

По-видимому, в соответствии с собственной позицией работающих ученых, многие, а может быть, и большинство современных философов науки — после драматических революций в некоторых науках и философских нападок на поиск достоверности — теперь принимают как должное гипотетическую, предположительную природу всех интересных научных утверждений, особенно глубоких теоретических утверждений. По мнению этих философов, урок, который мы извлекли из 19методологов XVII века заключается в том, что программы открытий XVII века, направленные на обоснование теорий путем «дедукции из явлений», были всего лишь утопическими мечтами.

---

Тип

Часть I. Открытие и обоснование

Информация

PSA: Материалы двухгодичного собрания Ассоциации философии науки , Том 1984 г. , Выпуск 1: Том первый: опубликованные статьи 1984 г. , 1984, стр. 13–27

DOI: https://doi.org/10.1086/psaprocbienmeetp.1984.1.192324 [Открывается в новом окне]

Авторские права

Copyright © Philosophy of Science Association 1984

Варианты доступа

Получите доступ к полной версии этого контента, используя один из следующих вариантов доступа. (Варианты входа будут проверять наличие институционального или личного доступа. Если у вас нет доступа, может потребоваться покупка контента.)

---

Сноски

1

Джеймс Вудворд, Джон Уорролл и анонимный рефери. Они не несут ответственности!

---

Ссылки

Ахинштайн, Питер. (1971). Закон и объяснение. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. Google Scholar

Дебай, Питер (1914). «Zusstandgleichung und Quantenhypothese mit einemanhang über Wärmeleitung». In Vorträge über die Klnetische Theorie der Materie und der Elektrizität. Лейпциг: Тойбнер. Страницы 19–60. Google Scholar

Дорлинг, Джон. (1970). «Попытки Максвелла прийти к неспекулятивным основаниям кинетической теории». Исследования по истории и философии науки 1: 229-248.CrossRefGoogle Scholar

Дорлинг, Джон. (1971). «Введение фотонов Эйнштейном: аргументация по аналогии или вывод из явлений?» Британский журнал философии науки 22: 1-8.CrossRefGoogle Scholar

Дорлинг, Джон. (1973). «Демонстративная индукция: ее важная роль в истории физики». Philosophy of Science 40: 360-372.CrossRefGoogle Scholar

Ehrenfest, Paul (1911). «Welche Züge der Lichtquantenhypothese spiel en in der Theorie der Wärmestrahlung eine wesentliche Rolle?» Аннален дер Физик 36: 91-118. (Перепечатано в Ehrenfest (1959). Страницы 185–212.) CrossRefGoogle Scholar

Ehrenfest, Paul (1916). «Поверх адиабатического верандерингена ван эн стелсела в словесной форме встретился с теорией квантов». Verslag Koninklijke Akademie von Wetenschappen te Amsterdam 25: 412-433. (В переводе «Об адиабатических изменениях системы в связи с квантовой теорией». В Ehrenfest (1959). Pages 378-399.) Google Scholar

Ehrenfest, Paul (1959). Пол Эренфест: Сборник научных статей. (ред.) Кляйн, М.Дж.. Амстердам: North-Hoiland.Google Scholar

Глимур, Кларк. (1980). Теория и доказательства. Принстон: Издательство Принстонского университета. Google Scholar

Хемпель, К.Г. (1945). «Исследования логики подтверждения». Разум 54: 1-26 и 97-121. (Перепечатано в Hempel (1965b). Страницы 3–46.) CrossRefGoogle Scholar

Hempel, C.G. (1965а). «Аспекты научного объяснения». У Хемпеля (1965b). Страницы 331–496. Google Scholar

Hempel, C.G. (1965б). Аспекты научного объяснения. Нью-Йорк: Basic Books. Google Scholar

Гершель, Дж.Ф.В. (1830 г.). Предварительный дискурс по изучению натуральной философии. Лондон: Лонгман, Браун, Грин и Лонгманс. (Перепечатано в Нью-Йорке: Johnson Reprint Corporation, 1966.) Google Scholar

Kuhn, TS. (1962). Структура научных революций. Чикаго: University of Chicago Press. Google Scholar

Kuhn, TS. (1974). «Вторые мысли о парадигмах». В структуре научных теорий. Под редакцией Ф. Зуппе. Урбана: Университет Иллинойса Press. Страницы 459-482. Google Scholar

Lagrange, JL (1788). Аналитический механизм. Париж: Desaint.CrossRefGoogle Scholar

Лакатос, Имре. (1968). «Изменения в проблеме индуктивной логики». В проблеме индуктивной логики. Под редакцией Лакатоса, И. Амстердам: Издательство Северной Голландии. Страницы 315–417.CrossRefGoogle Scholar

Лакатос, Имре. и Захар, Эли. (1975). «Почему исследовательская программа Коперника вытеснила программу Птолемея?» В Коперниканском достижении. Под редакцией Вестмана, Р. Беркли: University of California Press. Страницы 354-383.CrossRefGoogle Scholar

Лаудан, Ларри. (1980). «Почему была заброшена логика открытия?» В Никлс (1980b). Страницы 173-183. (Перепечатано с изменениями в Science and Hypothesis. ( University of Western Ontario Series’ln Philosophy of Science. Volume 19.) Dordrecht: Reidel, 1981. Pages 181-191.) Google Scholar

Newton, Isaac. (1687 г.). Философские принципы натуральной математики. Лондон: Королевское общество. (Перепечатано как «Математические принципы натуральной философии сэра Исаака Ньютона и его система мира». 2 тома. (перевод) А. Мотте, редакция Каджори, Ф. Беркли: University of California Press, 1973.) CrossRefGoogle Scholar

Newton, Isaac. (1730 г.). Оптика. 4-е изд. Лондон: Белл, Г.. (Переиздано в Нью-Йорке: Довер, 1952 г.) Google Scholar

Никлс, Томас. (1976). «Обобщение теории, сокращение проблем и единство науки». В PSA 1974 г. (Бостонские исследования философии науки, том XXXII. ) Под редакцией Коэна, Р. С., Хукера, К. А., Михалос, А. К. и ван Эвра, Дж. У. Дордрехт: Рейдель. Страницы 33-75.CrossRefGoogle Scholar

Никлс, Томас. (1980а). «Можно ли рационально нарушать научные ограничения?» В Никлс (1980b). Страницы 285–315. Google Scholar

Никлс, Томас. (ред.). (1980б). Научное открытие. Логика и рациональность. ( Boston Studies in the Philosophy of Science. Volume 56.) Dordrecht: Reidel.CrossRefGoogle Scholar

Nickles, Thomas. (1984а). «Открытие и научные изменения». Materiali Filosofici 8: готовится к публикации (на итальянском языке). Google Scholar

Nickles, Thomas. (1984б). «Обоснование как открываемость II». Philosophia Naturalis 23: готовится к публикации. Google Scholar

Nickles, Thomas. (1985). «Помимо развода: текущий статус дебатов об открытии». Философия науки 52: готовится к публикации.CrossRefGoogle Scholar

Planck, Max. (1900а). «über eine Verbesserung der Wienschen Spektralgleichung». Verhandlungen der Deutschen Physikalischen Gesellschaft 2: 202-204. (В переводе «Об улучшении уравнения Вина для спектра». Интер Хаар (1967). Страницы 79–81.) Google Scholar

Planck, Max. (1900b). «Zur Theorie des Gesetzes der Energieverteilung im Normalspektrum». Verhandlungen der Deutschen Physikalischen Gesellschaft 2: 237-245. (В переводе «К теории закона распределения энергии нормального спектра». Интер Хаар (1967). С. 82–90.) Google Scholar

Фолани, Майкл. (1958). Личное знание. Чикаго: University of Chicago Press. Google Scholar

Поппер, Карл. (1962). Предположения и опровержения. Нью-Йорк: Basic Books. Google Scholar

Патнэм, Хилари. (1962). «Какими теориями не являются». В логике, методологии и философии науки. Под редакцией Нагеля, Э., Суппеса, П. и Тарски, А.. Стэнфорд: издательство Стэнфордского университета. Страницы 240-251. (Перепечатано в Mathematics Matter and Method. ( Philosophical Papers , Volume 1.) Cambridge: Cambridge University Press, 1975. Page3 215-227.) Google Scholar

Shapere, Dudley. (1982). «Концепция наблюдения в науке и философии». Философия науки 49: 485-525.CrossRefGoogle Scholar

тер Хаар, Д., (ред.). (1967). Старая квантовая теория. Оксфорд: Pergamon.Google Scholar

Wien, W. (1896). über die Energievertheilung im Emissionsspectrum eines schwarzen Körpers.’ Annalen der Physik 58: 662-669. (Переведено как «О разделении энергии в спектре излучения черного тела». Philosophical Magazine 43 (1897): 214-221.) CrossRefGoogle Scholar

Worrall, John. (1978). «Способы улучшения методологии научно-исследовательских программ по сравнению с методологией Поппера». В прогрессе и рациональности в науке. ( Бостонские исследования философии науки, Том LVII.) Под редакцией Г. Радницкого и Г. Андерссона. Дордрехт: Рейдель. Страницы 45–70.CrossRefGoogle Scholar

Уорролл, Джон. (1983). «Гипотезы и мистер Ньютон». Читается в Университете Питтсбурга, на Бостонском коллоквиуме по философии науки и в Университете Индианы (как лекция памяти Н.