Принцип целесообразности действий: Основные принципы этикета.

Основные принципы этикета.

       К числу основных принципов следует отнести в первую очередь так называемое золотое правило нравственности: «Поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе». Важнейшими принципами этикета являются также приоритет старшего и приоритет женщины.

      В современном этикете выделяют четыре основных принципа:

1.  Принцип гуманизма и человечности, который воплощается в требованиях быть вежливым, тактичным, корректным, учтивым, любезным, скромным и точным. Нравственное, человеческое отношение к другому независимо от его социального статуса, национальных и культурных критериев — вот главный показатель и свидетельство истинной воспитанности. Общие принципы культуры поведения конкретизируются в этих требованиях этикета. Быть вежливым – значит быть доброжелательным, приветливым. В реализации этого принципа важную роль играет речевой этикет, который  регламентирует словесные формулы приветствия, знакомства, поздравления, пожелания, благодарности, извинения, просьбы, приглашения, совета, предложения, утешения, сочувствия, соболезнования, комплимента, одобрения; к речевому этикету относят также манеру разговаривать (в том числе и по телефону) и искусство вести беседу.

  Наличие готовых стереотипов поведения вообще и речевого поведения в частности избавляет человека от необходимости конструировать каждый раз заново схемы общения. С другой стороны, само разнообразие поведенческих тактик обеспечивается тем, насколько велик выбор стереотипов, т. е. какие возможности предоставляет человеку система этикета. В поведенческих стереотипах в обобщенном виде присутствует социальный опыт. С их помощью и через их посредство человек конкретизирует и типизирует не только ситуацию общения в целом, но и коммуникативные роли партнеров, в том числе и свою собственную роль.

      При неприязненном личном отношении этикет требует быть как минимум корректным, уметь держать себя в рамках приличий в любых ситуациях. В известной голливудской комедии «Французский поцелуй» есть показательная в этом плане сцена в парижской гостинице. Прибывшая в Париж американка настойчиво, грубо и очень громко, привлекая всеобщее внимание,  пытается получить у администратора конфиденциальную информацию, после серии вежливых отказов начинает бить кулаком по стойке, сильно мешая окружающим.

Администратор, улыбаясь, произносит: «Благодарю Вас, мадам, за этот чарующий урок наших культурных различий».

     Немаловажны мимика и жесты, особенно улыбка. В Японии, например, с недавних пор для работников метрополитена необходимо пройти тест на специальном аппарате, определяющем степень искренности улыбки в процентах.   Многие народы имеют свои специфические жесты приветствия, прощания, согласия, отрицания, удивления, причем эти жесты могут иметь различную окраску: нейтральную, ритуально-торжественную, фамильярно-вульгарную. Отношение к собеседнику и теме беседы выражается также с помощью мимики, улыбки, направления взгляда.

     Важны внимание, скромность, тактичность и деликатность. Как антипример, можно упомянуть современные российские СМИ, которые  в большинстве своем абсолютно утратили эти свойства, многочисленные шоу зачастую обсуждают темы, даже упоминание о которых недопустимо в малознакомой компании с точки зрения этикета.

2.  Принцип целесообразности действий, в соответствии с которым этикет позволяет человеку вести себя разумно, просто и удобно для него самого и для окружающих. Надо отметить, что в большинстве случаев, само зарождение норм этикета диктовалось целесообразностью. Можно в связи с этим вспомнить этикетное правило, согласно которому при рукопожатии мужчина должен снимать перчатку. Эта норма зародилась в средние века с их тревожной ментальностью, когда всякий незнакомый человек на дороге воспринимался как источник смертельной опасности. Снимая перчатку с правой руки, рыцарь показывал, что у него нет оружия и таким образом демонстрировал свое миролюбие. Так удавалось ослабить чувство тревоги, которое, как мы знаем сегодня, приводит к сильнейшему стрессу. Этой же цели служило этикетное правило, требующее при приветствии снимать рыцарский шлем: обнажение головы делало человека уязвимым, что так же показывало отсутствие у него агрессивных намерений.

      Правила современного этикета по сравнению с требованиями аристократического (придворного) этикета разумны, просты и удобны. Там, где речь идет о костюме или приеме пищи, при незнании этикетных норм, можно руководствоваться целесообразностью. Как сесть в машину или на стул, куда положить сумку, как есть в ресторане тортильяс или суши, можно решить,  представив себя со стороны.  Если требуется рассадить гостей за столом, то здравый смысл подскажет развести подальше людей, не симпатизирующих друг другу.

     В качестве примера реализации принципа целесообразности можно привести позволительные отступления от этикетных норм в отношении одежды. Так, даже строгий этикет государственных приемов допускает возможность при определенных условиях (жаркая погода, плохое самочувствие и пр.) ослабить галстук или снять пиджак, поскольку это целесообразно и не оскорбляет общественный вкус. Однако появившаяся в последнее время тенденция среди мужчин появляться на улице летом с голым торсом непозволительна с точки зрения этикета, поскольку нельзя в поведении руководствоваться только своими интересами, игнорируя окружающих, для которых полуобнаженный человек на улице неприличен, нескромен и часто просто неэстетичен.

3. Принцип красоты, или эстетической привлекательности поведения.

Требования эстетической привлекательности поведения направлены на ограничение проявлений человеческой физиологии в межличностном общении, на обуздание природных инстинктов и страстей, отвечают насущным гигиеническим потребностям в чистоте и опрятности.

     Это тот принцип этикета, соблюдение которого дается большинству из нас (российских граждан) с трудом. Правилам поведения в различных ситуациях (в гостях, за столом, в театре и пр.) необходимо учиться с детства, наше же обучение красивому поведению, как правило, ограничивается информацией о том, что ложку нужно держать в правой руке и не лазить пальцем в нос на публике, полученной в детском саду. Эстетические требования к правилам поведения направлены на ограничение проявлений человеческой физиологии в межличностном общении, на обуздание природных инстинктов и страстей, отвечают насущным гигиеническим потребностям в чистоте и опрятности.

     В части эстетической привлекательности поведения большое значение имеет этикетная атрибутика, к которой относятся прежде всего одежда, украшения и головной убор, а также подарки, цветы, визитные карточки.

     В частности, принцип красоты реализуется через явление моды. Мода является своеобразным дополнением к традициям и обычаям, неофициально узаконивается властью массовой привычки и охраняется силой общественного мнения. Мода тесно связана с образом жизни, экономическими и культурными условиями. Восприимчивость к моде и характер следования ей во многом зависит от самого человека, от его самостоятельности, уровня сознания, культуры, нравственного и эстетического развития.

     Книжный и журнальный рынок России дает широчайшие возможности всем желающим ознакомиться с формальными правилами поведения и стиля, количество литературы на эту тему очень велико, ценовой диапазон широкий.

4. Принцип следования обычаям и традициям той страны, в которой находится человек в данное время. При знакомстве с этикетом другого народа мы должны учитывать различие внутренней и внешней точек зрения. Одно дело, если структура моральных норм дается изнутри, и совсем другое — если с позиций другой культуры.

В первом случае свое, как правило, оценивается положительно, во втором — картину нередко искажают обыденные, подчас субъективные представления о характерных чертах чужого народа. Наиболее характерными памятниками, отражающими внешнюю точку зрения, являются записки иностранных путешественников, внутреннюю — тексты типа Домостроя или современных пособий на тему «Как вести себя в обществе».

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Расчет стоимостиГарантииОтзывы

     Этикет вообще наследует обычаи и традиции большинства народов. Из Древнего Рима пришел к нам обычай гостеприимства, жители Скандинавии ввели правило предоставлять почетные места за столом женщинам и наиболее уважаемым гостям. Из Древнего Египта пришел обычай красиво и бесшумно есть. Ряд известных этикетных норм являются исключительным национальным достоянием тех или иных народов. В Японии известным правилом является ритуальное извинение перед гостями за скудное угощение, хотя стол полон всяческих блюд. В Латинской Америке разговоры о жаре являются дурным тоном. В Англии все беседы начинаются с обсуждений погоды.

     Посторонний наблюдает чужое поведение нерасчлененно, без предварительно заданного деления на значимое и незначимое, выделяя не то, что наиболее важно с позиции носителя традиции, а то, что более всего отличается от привычных ему форм поведения. Для носителя же традиции изначальны и наиболее важны внутренние регуляторы поведения: система ценностей, религиозные, нравственные, психологические и иные установки.

Внутренняя точка зрения позволяет выявить этические, нравственные, религиозные, социальные и иные основы этикета, однако она чревата и определенной односторонностью: как человек, так и народ в целом склонны идеализировать свой образ; грамматика этикета при этом подменяет жизненную реальность. Отдельным поведенческим чертам, имеющим межэтнический характер, приписывается узконациональная принадлежность; предполагается, что они свидетельствуют о высоких нравственно-этических свойствах именно данного народа и тем самым ставят его выше других народов. Такое утверждение приоритета и превосходства своего образа жизни над чужим, характерное для многих народов мира, получило название этноцентризма.

     Знание традиционной культуры поведения не только дает нам возможность нормально общаться с представителями других национальностей, но и учит уважать чужие обычаи, какими бы странными и нелепыми они ни казались на первый взгляд. Повседневное общение каждого народа имеет ряд особенностей. Например, на Западе, в Америке принято во всех случаях жизни казаться бодрым, здоровым, благополучным. Там при встрече не обсуждают состояние своего здоровья и не дают советов по лечению болезни. У русских жалостливость, участие к чужой беде — это черта национального характера, поэтому принято как жаловаться на жизнь, так и жалеть слабых, больных, неудачников. Зато разговор о погоде, в разных странах достаточно распространенный, в России считается настолько банальным, что допускается только в тех случаях, когда беседа рискует прерваться за неимением других тем.

      В наш век активных путешествий по миру принцип уважительного отношения к обычаям страны становится особенно важным. Нюансов национального поведения, непонятных для русского,  множество. Так, в Британии никогда не кладут руки на стол, держат их на коленях, нельзя обращаться за столом к незнакомым людям, если вы им не представлены. Женщинам нельзя делать комплимент «какое красивое у Вас платье», они сочтут это за величайшую бестактность. Шотландцев и ирландцев следует называть только британцами и ни в коем случае не англичанами. Во Франции никогда не оставляют еду на тарелках, ее нельзя демонстративно подсаливать и сдабривать специями, это может быть расценено как неуважение к тому заведению, где вы обедаете. В Германии в ресторанах и кафе не дают чаевых, они уже заложены в цены блюд. Во многих европейских странах, заказав такси, не принято садиться на переднее место женщинам. В Италии не принято ловить свободное такси. Если вы в отеле, то это сделает портье, если вы на улице, зайдите в ближайшее кафе и обратитесь к хозяину (эти услуги оказываются за умеренную плату). Платить таксисту в Италии принято строго по счетчику или чуть больше (итальянцы не уважают тех, кто сорит деньгами). Одним словом, любая страна имеет традиции, неуважение которых нежелательно. Перед поездкой в зарубежные страны следует познакомиться и с языком жестов. Особенно следует быть осторожным с языком жестов в арабском мире, где сложилась особая символическая культура, которой пользуются чаще, чем в Европе.

Повседневное общение каждого народа имеет ряд особенностей. Например, на Западе, в Америке принято во всех случаях жизни казаться бодрым, здоровым, благополучным. Там при встрече не обсуждают состояние своего здоровья и не дают советов по лечению болезни. У русских жалостливость, участие к чужой беде — это черта национального характера, поэтому принято как жаловаться на жизнь, так и жалеть слабых, больных, неудачников. Зато разговор о погоде, в разных странах достаточно распространенный, в России считается настолько банальным, что допускается только в тех случаях, когда беседа рискует прерваться за неимением других тем.

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

• Реферат

  Основные принципы этикета.

  От 250 руб

• Контрольная работа

  Основные принципы этикета.

  От 250 руб

• Курсовая работа

  Основные принципы этикета.

  От 700 руб

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Основные принципы этикета муниципального служащего — Студопедия

Поделись  

Основные функции этикета на муниципальной службе

Однако если ослабление этикетных правил не восполняется соответствующим воспитанием, оно оборачивается не только развязностью, но и хамством.

Так что пренебрегать правилами этикета не следует.

Специфика такого рода профессиональной деятельности, как муниципальная служба, особенности социально-правового статуса муниципального служащего и вытекающих из него соответствующих служебных ситуаций, позволяют говорить об этикете муниципальных служащих как о совокупности специфических правил, регламентирующих внешние проявления взаимоотношений между людьми в процессе их профессиональной деятельности во всём многообразии форм служебного общения.

На муниципальной службе, где отношения строятся на основе субординации, каждый вид общения (подчинённого и начальника, коллег, чиновника и посетителя) обладает достаточной спецификой и подчинён своим, выработанным практикой правилам этикета, ориентированного на честь и достоинство как высшую ценность.

Этикет на муниципальной службе выполняет различные функции. Выделяют информационную функцию, функцию стандартизации моделей индивидуального и группового поведения, функцию социального контроля и социального влияния, функцию создания психологического комфорта. Нормы этикета информируют о том, как следует вести себя муниципальному служащему в той или иной конкретной служебной ситуации и какого поведения следует ожидать от коллег, от начальника или от подчинённых. Стандартизируя поведение каждого члена коллектива, этикет помогает им, не задумываясь, порой почти бессознательно, выбирать линию поведения в соответствии с реальной обстановкой и ожиданиями окружающих, не рискуя попасть в неловкое или затруднительное положение или вызвать осложнения в отношениях с другими. Следование принятым правилам поведения у каждой из сторон общения укрепляет уверенность в правильности своих действий,рождает самоуважение, создаёт чувство психологического комфорта.

Основу этикета муниципального служащего составляют общие принципы современного этикета, соблюдаемые сегодня во всём мире, это принципы:

· гуманизма,

· целесообразности действий,

· эстетической привлекательности поведения и уважения к традициям своей страны и стран, с представителями которых государственным служащим приходится вступать в деловые контакты.

1. Принцип гуманизма закрепляет нравственную основу делового этикета. Он конкретизируется в требованиях, обращенных к культуре взаимоотношений и включающих вежливость во всём многообразии её оттенков: корректность, учтивость, любезность, деликатность, тактичность, скромность, точность. Кредо принципа гуманизма: добрые отношения являются залогом плодотворного сотрудничества, выступая одним из наиболее действенных мотиваторов трудовой деятельности, неотъемлемой частью организационной культуры.

В каждой конкретной ситуации мы выбираем соответствующую данной ситуации форму вежливости, а именно корректную вежливость, которая позволяет, не нарушая этикета, дать понять человеку наше отношение к его поступку. Корректность позволяет сторонам сохранить чувство собственного достоинства и не унизить другого.

Другая форма вежливости — учтивость, почтительная вежливость. В служебных отношениях почтительная форма вежливости служит надёжным способом защитить и достоинство подчинённого, и авторитет руководителя, соблюдая служебную иерархию, оказать уважение начальнику без тени услужливости и унижения и «почтить» вниманием подчинённого без высокомерия и чванства. Учтивость не имеет ничего общего с услужливостью и подобострастием в чиновной среде.

Яркое проявление гармонии внутренней и внешней культуры человека — деликатность, свойство действительно воспитанных, интеллигентных людей, высшее выражение доброжелательности, предупредительности и приветливости.

Вежливость в служебных отношениях не самоцель, а средство создания и сохранения в коллективе здорового морально психологического климата, а у каждого сотрудника — чувства психологического контроля и защищенности. Она помогает предупреждать возникающие недоразумения и делать общение более приятным.

Тактичность. Вежливости всегда сопутствует тактичность — то чувство меры, которое позволяет человеку точно улавливать границу между тем, что можно и чего нельзя. Она помогает предупредить ситуацию, вызывающую неловкость, а если она всё-таки возникает — не заметить её. Тактичный руководитель не станет «распекать» подчинённого за совершённую им ошибку в присутствии посторонних лиц. Тактичный человек не станет бесцеремонно делать замечания новому или более молодому сотруднику, не позволит себе безапелляционных высказываний, увидев на лице сослуживца тень озабоченности или огорчения, не будет назойливо допытываться о причинах его состояния. Он не будет давать непрошенные советы, вмешиваться в личные дела и распространять информацию личного характера, полученную в конфиденциальном порядке.

Одно из требований служебного этикета — скромность. В. Даль определяет скромного человека, прежде всего как умеренного в своих требованиях, невзыскательного для себя, не ставящего свою личность наперёд, приличного, тихого в обращении, противопоставляя этим качествам самоуверенность, самонадеянность, самолюбивость, заносчивость, наглость, нахальство. К сожалению, это понятие в общественном сознании в последнее время в значительной мере девальвировалось, утратив свой первоначальный смысл, и стало нередко ассоциироваться с неуверенностью, робостью, застенчивостью и посредственностью, с которыми, как полагают, не проживёшь.

Таким образом, принцип гуманизма как важнейший принцип современного этикета, конкретизированный в требованиях вежливости, скромности, точности, имеет глубокую нравственную основу. Вытекающие из него конкретные правила поведения выступают внешним проявлением уважения к человеку. В противном случае никакие изысканные манеры, никакая утончённая речь, не способны скрыть отсутствия подлинной культуры, ущербности воспитания. А неуважение к другим людям — признак отсутствия самоуважения.

2. Принцип целесообразности действий.Принцип гуманизма — основополагающий, но не единственный принцип, лежащий в основе этикета муниципального служащего. Нестандартные служебные и жизненные ситуации постоянно ставят человека перед проблемой выбора модели поведения, опираясь лишь на здравый смысл. Принцип целесообразности действий — вот то, что во многом определяет поведение муниципального служащего во взаимоотношениях с окружающими в служебной ситуации.

3. Принцип эстетической привлекательности поведения и внешнего облика работника учреждения.Третий принцип, на котором основываются требования современного делового этикета — принцип эстетической привлекательности поведения и внешнего облика работника учреждения. Неопрятно одетый, размахивающий руками и постоянно гримасничающий или угрюмо насупленный, в азарте спора загоняющий вас в угол или небрежно, не глядя на вас, протягивающий для приветствия высокомерно протянутую ладонью вниз руку, громко разговаривающий и шумно борющийся со своим насморком человек вряд ли вызовет симпатию и доставит удовольствие от общения с ним. Некрасивое, лишённое изящества и привлекательности поведение оскорбляет эстетические чувства окружающих и воспринимается как проявление неуважения к ним.

У каждого народа есть свои, веками складывающиеся, обычаи и традиции. Уважение к этим традициям и следование им — ещё один принцип современного делового этикета. Сегодня, в связи с активным расширением международных связей на всех уровнях, этот принцип приобретает особую актуальность, становится гарантом взаимопонимания между представителями разных культур. Следование этому принципу избавляет служащего от неприятных минут неловкости, вызванной незнанием особенностей национального этикета страны, которую вы посетили или с представителем которой вам пришлось вступить в деловое общение. Даже самые лучшие побуждения и самые галантные манеры не защитят вас от осуждения, если вы, например,

в Китае захотите поцеловать руку девушке,

при встрече с японским коллегой примете от него визитную карточку левой рукой,

попытаетесь преподнести подарок -от чистого сердца — американскому государственному служащему, или, беседуя с коллегой из мусульманского региона, будете упорно смотреть ему в глаза.

Один из важных и могущественных принципов современного служебного этикета, ломающий стереотипы общепринятых представлений о правилах хорошего тона — принцип субординации, диктующий внешний рисунок поведения служащих во многих ситуациях делового общения. Сама природа управления персоналом на муниципальной службе диктует необходимость и целесообразность строгой субординации трудовых отношений: «сверху вниз» и «снизу вверх» (между руководителями и подчинёнными) и «по горизонтали» (между сотрудниками одного должностного статуса).

В последнее время в практику трудовых отношений на муниципальной службе всё активнее начинает входить новый стиль управления персоналом (его называют партиципативным стилем), отличительные черты которого — открытость, информированность, доверительность отношений, делегирование полномочий подчинённым и т.д. Этот стиль, обращенный к сознанию и внутренним мотивам поведения человека,рассчитан на паритетные отношения руководителя и подчинённого, на их взаимную поддержку и социальные взаимоотношения.

Вместе с новым стилем управления в этике деловых отношений муниципальных служащих утверждается принцип паритетности, мирно уживающийся с принципом субординации. Известно, что эффективность обсуждения деловых проблем возрастает тогда, когда в интересах дела все чувствуют себя равнымив высказывании своей позиции, взглядов, аргументов, независимо от занимаемой должности, статуса, стажа работы, возраста и т.д.

Знание основных принципов современного делового этикета позволяет человеку достаточно уверенно ориентироваться в любой нестандартной ситуации,не попадать впросак и не совершать ошибок, позволяющих окружающим усомниться в его воспитанности, что могло бы нанести серьёзный урон его имиджу.

Интеллигентность муниципальных служащихдолжна определяться не только уровнем образованности, но и соблюдением этических принципов законности, справедливости, гуманности, ответственности и беспристрастности. Также она должна сочетаться с умением облечь исповедуемые ими нравственные принципы в соответствующие формы внешнего поведения, основу которого составляют уважение к человеку и его достоинству, вежливость, тактичность, скромность, точность, эстетическая привлекательность поступков в сочетании с целесообразностью и здравым смыслом.

Особым проявлением профессиональной этики выступает экономическая этика («деловая этика», «этика бизнеса»).

Экономическая этика – наука древняя. Ее начало положено Аристотелем в произведениях «Этика», «Никомахова этика», «Политика». Аристотель не отделяет экономику от экономической этики. Он советует своему сыну Никомаху заниматься только производством благ. Его принципы нашли развитие в идеях и концепциях католических и протестантских теологов, которые в течение длительного времени напряженно размышляли над проблемами этики бизнеса.

Одной из первых этико-экономических концепций была концепция Генри Форда*, одного из основателей автомобильной промышленности США. Он считал, что счастье и благосостояние добываются только честной работой и что в этом заключается этический здравый смысл, суть фордовской экономической этики заключена в мысли о том, что произведенный продукт не просто реализованная «деловая теория», а «нечто большее» — теория, цель которой создать из мира вещей источник радости. Сила и машина, деньги и имущество полезны лишь постольку, поскольку они способствуют жизненной свободе. Эти экономические установки Г. Форда имеют практическое значение и в настоящее время.

Этика менеджмента – наука, рассматривающая поступки и поведение человека, действующего в сфере управления, и функционирование организации как «совокупного менеджера» относительно своей внутренней и внешней среды в том аспекте, в каком действия менеджера и организации соотносятся с общечеловеческими этическими требованиями.

Экономическая этика – это совокупность норм поведения предпринимателя, требования, предъявляемые культурным обществом к его стилю работы, характеру общения между участниками бизнеса, их социальному облику.

Экономическая этика включает в себя деловой этикет, который формируется под влиянием традиций и определенных сложившихся исторических условий конкретной страны.

Основными постулатами этического кодекса предпринимателя являются следующие:

он убежден в полезности своего труда не только для себя, но и для других, для общества в целом;

исходит из того, что люди, окружающие его, хотят и умеют работать;

верит в бизнес, расценивает его как привлекательное творчество;

признает необходимость конкуренции, но понимает и необходимость сотрудничества;

уважает любую собственность, общественные движения, уважает профессионализм и

компетентность, законы;

ценит образование, науку и технику.

Эти основные принципы этики делового человека могут быть конкретизированы применительно к различным сферам его профессиональной деятельности. Для России проблемы экономической этики приобретают большое значение. Это объясняется стремительным формированием рыночных отношений в нашей стране.

В настоящее время основные принципы и правила делового поведения формулируются в этических кодексах. Это могут быть стандарты, по которым живут отдельные фирмы (корпоративные кодексы), или правила, регулирующие отношения внутри целой отрасли (профессиональные кодексы).



2.3. Общие принципы современного этикета

Нормы и правила поведения делового этикета исходят из следующих основных принципов современного этикета, ориентированных на честь и достоинство человека как высшую ценность и соблюдаемых в цивилизованном мире:

• принцип гуманизма;

• принцип целесообразности действий;

• принцип эстетической привлекательности поведения;

• принцип уважения к традициям своей страны и стран, с представителями которых вступают в деловые контакты.

Развернутая характеристика этих основных принципов делового этикета дана в книге «Государственная служба: культура поведения и деловой эти-

кет» .

1. Принцип гуманизма (или человечности) ориентирует на установление добрых отношений и плодотворного сотрудничества с самыми разными людьми и закрепляет нравственную основу современного делового этикета. Он конкретизуется в требованиях, обращенных к культуре взаимоотношений и воплощается в вежливости.

2. Вежливость — понятие нравственное. Философский «Словарь по этике» так определяет это явление: «Вежливость — моральные качество, характеризующее поведение человека, для которого уважение к людям стало повседневной нормой поведения и привычным способом обращения с окружающи-

МИ» .

Вежливость — это проявление уважения, подразумевающее такое отношение к людям, в котором практически признается достоинство личности. Вежливость противопоставляется грубости, хамству, отражающим высокомерное и пренебрежительное отношение к людям. Неотъемлемый элемент вежливости — речевой этикет. Вежливые слова («Будьте любезны…», «Благодарю вас…», «Позвольте…», «Не могли бы вы…», «Пожалуйста…», «Спасибо!» и т.д.) свидетельствуют о добром отношении к людям.

Очень многие правила этикета обусловлены требованиями принципа гуманизма, реализующегося через вежливость:

• невежливо громко разговаривать по сотовому телефону в общественных местах, поскольку другим людям такой разговор мешает;

• невежливо говорить о присутствующем при разговоре человеке в третьем лице;

• невежливо разговаривать, сидя со стоящим рядом коллегой, нужно предложить ему присесть или встать самому;

• невежливо шептаться в присутствии других;

• невежливо, приходя на работу, не поздороваться с охраной и гардеробщиками и т. д.

Во всех этих ситуациях отсутствие вежливости свидетельствует также и об отсутствии уважения, чуткости и внимательности по отношению к другим.

В зависимости от ситуаций общения вежливость может проявляться в многообразных формах, таких, как корректность, учтивость, любезность, деликатность, тактичность, скромность, точность.

Официальная, сухая вежливость называемая корректностью, уместна в напряженных ситуациях конфликтного взаимодействия. Корректность помогает сохранять свое достоинство и достоинство партнера по общению, помогает человеку держать себя в рамках общепринятых приличий во всех случаях.

Другая форма вежливости — учтивость, почтительная вежливость, которая играет большую роль в иерархических служебных отношениях и не имеет ничего общего с услужливостью подобострастием. По смыслу учтивость связана с такими понятиями, как «почтить», «почет», и является этикетным выражением почтительности в служебных отношениях.

Любезность как форма вежливости несет в себе неформально внимательное отношение к партнерам по общению, сотрудникам, подчиненным. В любезности проявляется желание не только быть полезным другому человеку, оказать ему услугу, но и быть приятным в общении.

Деликатность — такая форма вежливости, которая проявляется с особой мягкостью, тонкостью, чуткостью в отношении людей, с которыми происходит общение.

Тактичность выражается в том чувстве меры, которое позволяет человеку точно улавливать границу в отношениях между людьми, нарушение которой вызывает обиду и раздражение. Тактичный человек не будет задавать неприятные вопросы, проявлять интерес к интимной жизни сотрудников, делать замечания в присутствии третьих лиц, обращать внимание на промахи в поведении, давать непрошенные советы. Тактичность всегда предполагает чуткость к переживаниям другого человека, учет особенностей возраста, пола, служебного положения, места и обстоятельств ситуации общении.

Скромность — это адекватная самооценка человека, умение сопоставлять самооценку с мнением окружающих людей и не переоценивать себя и свою значимость, не бахвалиться своими заслугами и не афишировать свои достоинства, занимаясь саморекламой. «Не возносись делами твоими, каковы бы они ни были», — поучал св. Антоний. Истинная скромность воспитанного человека проявляется в естественной манере поведения, в умении найти верный тон в ситуации общения, всегда оставаясь самим собой.

Точность, пунктуальность и обязательность как проявления вежливости наполнены глубоким нравственным смыслом и имеют большое практическое значение в деловых отношениях. Известное изречение французского короля Людовика XVIII «Точность — вежливость королей и долг всех добрых людей!» фактически превратилось в пословицу.

Современный специалист в области делового этикета Джен Ягер, сформулировавшая на основе анализа деловой практики шесть основных принципов делового этикета, на первое место ставит пунктуальность, которая выражается не только в отсутствии опозданий на деловые встречи, но и в соблюдении договоренностей, сроков выполнения робот, выполнении обещанного. Вытекающие из принципа гуманизма конкретные правила поведения выступают внешним проявлением внимания и уважения к человеку.

3. Принцип целесообразности действий определяет поведение людей в нестандартных деловых и жизненных ситуациях, которые постоянно ставят человека перед выбором модели поведения, опираясь лишь на здравый смысл. Все ситуации взаимодействия предусмотреть заранее невозможно, как и сложно знать все нюансы поведения в незнакомой ситуации и все правила этикета. Современный этикет предполагает, что при незнании правил поведения в какой-то новой, нестандартной ситуации, следует руководствоваться принципом целесообразности, удобства, причем удобства не только для себя, но для окружающих.

А. Принцип эстетической привлекательности поведения и внешнего облика делового человека ориентирует на красоту и уважение эстетических чувств других людей. Некрасивое, лишенное изящества и привлекательности поведение, неряшливая одежда не только оскорбляют эстетические чувства окружающих, но и вызывают отвращение.

Психологическая совместимость, как известно, существует на двух уровнях — психофизиологическом и социально-психологическом. На психофизиологическом уровне отталкивают и дурной запах пота, и пятна на одежде, и следы перхоти на пиджаке, и все грубые проявления физиологии (громкое сморкание, шумное причмокивание во время еды и т.д.), что вызывает естественное желание свести контакты к минимуму. Такое поведение оценивается как неприличное, поскольку оно некрасивое. Нужно постоянно контролировать свое поведение, мимику, жесты, манеры, оформление внешности. Современный этикет предполагает единство формы и содержания, поэтому хорошее отношение к людям должно быть красиво оформлено.

5. Принцип уважения к традициям и следование им трудно объяснить условиями современной жизни и обосновать их целесообразность. У каждого народа есть свои, веками складывающиеся нормы и традиции — как раз те нормы этикета, которые нужно знать, помнить и следовать им. Этот принцип приобретает особую актуальность в современном мире в условиях расширения международных связей на всех уровнях, соблюдение данного принципа демонстрирует уважение к традициям этикета в других культурах и помогает взаимопониманию в деловой области.

В учебном пособии Р.М. Ботавиной⁸ выделены основные принципы делового этикета, наиболее значимые из которых, на наш взгляд следующие.

Этичность — весь комплекс норм, стандартов, требований, рекомендаций, составляющий деловой этикет, самой своей сутью и содержанием просто обязан быть этичным, моральным, т.е. деловой этикет должен быть ориентированным на добро.

Удобство — нормы делового этикета не должны сковывать деловых людей, мешая тем самым деловым отношением. Удобным для делового человека должно быть все: планировка служебного помещения, деловая одежда, правила проведения деловых совещаний, переговоров, презентаций и т. д. Удобства нужно обеспечивать в равной степени для всех участников деловых отношений.

Консерватизм — этот принцип способствует надежности, стабильности, фундаментальности в деловых отношениях. Консерватизм во внешнем облике делового человека, в его манерах, склонностях, приверженности тем или иным традициям невольно вызывает ассоциации чего-то незыблемого, прочного и надежного, что высоко ценится в деловых отношениях.

Знание основных принципов современного делового этикета позволяет человеку достаточно уверенно вести себя в ситуациях делового общения, удерживаясь от тех ошибок, которые препятствуют установлению и поддерживанию нормальных деловых отношений, вызывают сомнение в его воспитанности. Конечно, одного лишь знания правил этикета недостаточно, нужно в деловом взаимодействии естественно и непринужденно следовать им. Необходимы постоянная тренировка, навыки хороших манер, доведение их до автоматизма, когда уже не нужно будет задумываться о том, что говорить и как себя вести. Недаром говорят, что воспитанный человек — не тот, кто долго думал, прежде чем поступить правильно, а тот, кто иначе поступить не мог.

Принцип против целесообразности — резюме BobbyAlbert.com

 

Когда трое наших сыновей учились в старшей школе, я говорил им: «Когда вы садитесь в машину со своими приятелями в пятницу вечером, вы уже знаете, как наступит ночь».

Итак, решите до  вас спросят о выходе в город в пятницу вечером, собираетесь ли вы согласиться или нет.

И если вы решите сесть в эту машину, решите заранее как вы будете реагировать на эмоциональных ситуаций, которые произойдут этой ночью».

Ваши эмоции могут легко взять верх над вашим интеллектом. – Бобби Альберт

Последствия и результаты эмоционального , целесообразного решения влияют на вашу жизнь, как история о «кипящей лягушке».

История о кипящей лягушке описывает лягушку, сваренную заживо.

Предполагается, что если лягушку поместить в кипящую воду, она выпрыгнет.

Но если его поместить в прохладную и приятную воду, то это постепенно нагревается, он не почувствует опасности или угрозы, пока не станет слишком поздно, и будет приготовлен до смерти.

Тот же принцип применим и к людям. Те, кто не может или не хочет реагировать на существенные изменения, происходящие постепенно , в конечном итоге пострадают от нежелательных последствий.

Каждый человек может последовательно принимать принципиальные решения, применяя уроки, полученные в кратком изложении ниже.

Краткий обзор принципа и целесообразности

Вот список сообщений в блоге, которые я написал о концепции принципа против целесообразности .

1. Неожиданные результаты целесообразности. Рациональное поведение часто приводит к неудаче. Изучите характеристики и последствия целесообразности .

2. Признаки принципиального поведения. Принципиальное поведение настраивает нас на успех в будущем. Узнайте особенности и результаты принятия принципиальных решений.

3. Узнайте, как успешные люди принимают лучшие решения. Научитесь принимать лучшие решения, поняв разницу между эмоциональными, мотивированными, рациональными решениями и характерными, мотивированными, принципиальными решениями.

4. Научитесь руководить — 12 примеров рационального и принципиального поведения. Укрепите свою дисциплину, чтобы принимать принципиальных решения, анализируя практические примеры.

5. Ваше лицо отражает мышление изобилия? – Человек с мышлением изобилия думает, выглядит и действует иначе, чем человек с мышлением дефицита  . Узнайте подробности и загрузите мое мышление «Изобилие против дефицита» для печати .

6. Почему великие мыслители добиваются успеха! – Исследуйте пять важных областей, в которых богатых мыслителей отличаются от дефицитных мыслителей.

7. Три стратегии, которые помогут вам принимать более взвешенные решения. Узнайте, как защити свой разум, узнай свои ценности и подготовь план для принятия лучших решений.

Expedient Behavior

People who have a scarcity mindset behave expediently ( emotion -driven), and do what’s easiest and quickest , or what makes them the happiest in the короткий тираж .

Помните, целесообразное поведение коренится в страх .

Рациональное поведение в конечном итоге приводит к нежелательным результатам и негативным последствиям – вплоть до зависимости.

Принципиальное поведение

Однако человек с мышлением изобилия верит (в принципиальном/ характерном способе), что сегодняшняя краткосрочная боль, жертвы и инвестиции времени, энергии и денег, в конечном итоге принесет долгосрочный долгосрочный рост , благословение и успех .

Принципиальное поведение коренится в вере .

Принципиальное поведение знакомит вас с проверенными временем способами методичного создания успешной жизни.

 

Ибо всякий, рожденный от Бога, побеждает мир.

И это победа, победившая мир, — наша вера. 1 Иоанна 5:4  ESV

 

Испытывали ли вы в своей жизни «эффект кипящей лягушки»? Какой пост в блоге из перечисленных выше показался вам наиболее полезным? Пожалуйста, поделитесь своими мыслями, нажав здесь и поделившись этой записью в блоге с семьей, другом или коллегой.

5 вопросов, которые ваши лучшие сотрудники не зададут перед увольнением

Люди в вашей команде сейчас готовят двухнедельное уведомление — вот как остановить их, прежде чем они уволятся.

• Хватит терять лучших сотрудников
• Поймите, что важно для вашей команды, пока не стало слишком поздно
• Сэкономьте $$, остановив товарооборот

Скачать БЕСПЛАТНОЕ руководство
Загрузите это руководство и узнайте, как удержать лучших людей.

Первоначально опубликовано 8 ноября 2021 г.

Хайек, принципы или целесообразность? | Интернет-библиотека свободы

Ссылки по теме:

• Работы Хайека
• Предметная область: Экономика

Источник: эссе в Toward Liberty: Essays in Honor. Людвига фон Мизеса по случаю его 90-летия, 29 сентября, 1971, т. 1, изд. Ф.А. Хайек, Генри Хэзлитт, Леонрад Р. Рид, Густаво Веласко и Ф. А. Харпер (Menlo Парк: Институт гуманитарных исследований, 1971).

Принципы или целесообразность? Ф. А. фон Хайек

1. Условия свободы, при которых всем разрешено использовать свои знания в своих собственных целях, ограниченные только правилами справедливого поведения универсального применения, вероятно, создадут для них наилучшие условия для достижения их соответствующих целей. Такая система может быть достигнута и поддерживаться только в том случае, если вся власть, включая власть большинства людей, будет ограничена при осуществлении принудительной власти общими принципами, которым привержено сообщество. Индивидуальная свобода, где бы она ни существовала, была в значительной степени продуктом преобладающего уважения к таким принципам, которые, однако, никогда не были полностью сформулированы в конституционных документах. Свобода сохранялась в течение длительного времени, потому что такие принципы, смутно и смутно осознаваемые, управляли общественным мнением. Институты, с помощью которых страны западного мира пытались защитить индивидуальную свободу от прогрессирующего посягательства со стороны правительства, всегда оказывались неадекватными, когда их переносили в условия, где такие традиции не преобладали. И они не обеспечили достаточной защиты от влияния новых желаний, которые даже у народов Запада теперь часто вырисовываются больше, чем старые представления — представления, которые сделали возможными периоды свободы, когда эти народы заняли свое нынешнее положение.

Я не буду пытаться дать здесь более полное определение термина «свобода» или распространяться о том, почему мы считаем свободу столь важной. То, что я пытался в другом месте. Но следует сказать несколько слов о том, почему я предпочитаю короткую формулу, которой я выше описал состояние свободы как состояния, в котором каждый может использовать свое знание для своих целей, классической фразе Адама Смита о «каждом человеке, пока он не нарушает законов справедливости, [будучи] совершенно свободен преследовать свои интересы по-своему». Причина моего предпочтения заключается в том, что последняя формула без необходимости и, к сожалению, предполагает, хотя и не намеренно, связь аргумента в пользу индивидуальной свободы с эгоизмом или себялюбием. Свобода преследовать свои собственные цели на самом деле так же важна для полного альтруиста, как и для самого эгоистичного. Альтруизм, чтобы быть добродетелью, конечно, не предполагает, что человек должен следовать воле другого человека. Но верно то, что многие притворный альтруизм состоит в желании заставить других служить целям, которые «альтруист» считает важными.

Нам нет нужды вновь принимать во внимание тот неоспоримый факт, что благотворное воздействие чьих-либо усилий на других часто становится видимым для него только в том случае, если он действует как часть согласованных усилий многих людей в соответствии с согласованным планом, и что часто бывает трудно для изолированного индивидуума много делать со злом, которое его глубоко касается. Конечно, частью его свободы является то, что для таких целей он может вступать или создавать организации, которые позволят ему принимать участие в согласованных действиях. И хотя некоторые из целей альтруиста будут достижимы только коллективным действием, чисто эгоистичные цели также часто будут достигнуты с его помощью. Нет необходимой связи между альтруизмом и коллективным действием или между эгоизмом и индивидуальным действием.

2. Из понимания того, что блага цивилизации основаны на использовании большего количества знаний, чем может быть использовано в любом преднамеренно согласованном усилии, следует, что не в наших силах построить желательное общество, просто соединив воедино отдельные элементы, которые сами кажутся желанными. Хотя, вероятно, все полезные улучшения должны быть частичными, если отдельные шаги не руководствуются совокупностью последовательных принципов, результатом, вероятно, будет подавление индивидуальной свободы.

Причина этого очень проста, хотя и не всегда понятна. Поскольку ценность свободы основывается на предоставляемых ею возможностях для непредвиденных и непредсказуемых действий, мы редко узнаем, что теряем из-за того или иного ограничения свободы. Любое такое ограничение, любое принуждение, кроме принуждения к общим правилам, будет направлено на достижение какого-то предсказуемого конкретного результата, но то, чему оно препятствует, обычно неизвестно. Косвенные последствия любого вмешательства в рыночный порядок в большинстве случаев будут близкими и отчетливо видимыми, в то время как более косвенные и отдаленные последствия в большинстве случаев будут неизвестны и поэтому не будут приниматься во внимание. Мы никогда не осознаем всех издержек достижения тех или иных результатов таким вмешательством.

Итак, когда мы решаем каждый вопрос исключительно на основании того, что кажется его индивидуальными достоинствами, мы всегда переоцениваем преимущества централизованного руководства. Наш выбор будет регулярно выбирать между определенной известной и осязаемой выгодой и простой вероятностью предотвращения какого-либо неизвестного благотворного действия со стороны неизвестных лиц. Если, таким образом, выбор между свободой и принуждением рассматривать как вопрос целесообразности, то почти в каждом случае приходится жертвовать свободой. Поскольку в конкретном случае мы едва ли когда-либо знаем, какими будут последствия предоставления людям возможности делать свой собственный выбор, принятие решения в каждом случае в зависимости только от предвидимых конкретных результатов должно привести к постепенному разрушению свободы. Вероятно, существует немного ограничений свободы, которые нельзя было бы оправдать тем, что мы не знаем, какие именно потери они вызовут.

То, что свобода может быть сохранена только в том случае, если с ней обращаются как с высшим принципом, которым нельзя жертвовать ради частных преимуществ, вполне понимали ведущие либеральные мыслители девятнадцатого века, один из которых (Б. Констан) охарактеризовал либерализм как «систему принципы». Таково и бремя предостережений о «видимом и невидимом в политической экономии» (Ф. Бастиа) и о «прагматизме, который вопреки намерениям своих представителей неумолимо ведет к социализму» (Ш. Менгер).

Однако все эти предостережения были отброшены на ветер, и постепенное отбрасывание принципов и возрастающая в течение последних ста лет решимость действовать прагматично являются одним из наиболее важных нововведений в социальной и экономической политике. То, что мы должны отказаться от всех принципов «измов», чтобы достичь большей власти над своей судьбой, даже теперь провозглашается новой мудростью нашего века. Применение к каждой задаче «социальных методов», наиболее подходящих для ее решения, свободных от каких-либо догматических верований, кажется некоторым единственным способом действия, достойным рационального и научного века. «Идеологии», то есть наборы принципов, в целом стали такими же непопулярными, какими они всегда были у честолюбивых диктаторов, таких как Наполеон или Карл Маркс, два человека, которые придали этому слову его современное уничижительное значение.

Если я не ошибаюсь, это модное презрение к «идеологии» или ко всем общим принципам или «измам» является характерной позицией разочарованных социалистов, которые, будучи вынуждены отказаться от нее из-за врожденных противоречий их собственной идеологии, пришли к выводу, что все идеологии должны быть ошибочными и что для того, чтобы быть рациональными, нужно обходиться без них. Но руководствоваться только, как они считают возможным, конкретными конкретными целями, которые человек сознательно принимает, и отвергать все общие ценности, чью ведущую роль в конкретных желательных результатах нельзя продемонстрировать (или руководствоваться только тем, что Макс Вебер назвал « целеустремленность») невозможно. Хотя, по общему признанию, идеология — это то, что нельзя «доказать» (или доказать, что она верна), вполне может быть, что широкое признание является необходимым условием для большинства конкретных вещей, к которым мы стремимся.

Эти самозваные современные «реалисты» лишь презирают старомодное напоминание о том, что если кто-то начинает бессистемно вмешиваться в спонтанный порядок рынка, то практически невозможно остановиться и что поэтому необходимо выбирать между альтернативными системами. Им приятно думать, что, действуя экспериментально и, следовательно, «научно», им удастся по частям подобрать желаемый порядок, выбрав для каждого конкретного желаемого результата то, что наука показывает им как наиболее подходящее средство его достижения.

Поскольку предостережения против такого рода процедур часто понимались неправильно, как это произошло в одной из моих ранних книг, может быть уместно сказать еще несколько слов об их намерениях. Я хотел доказать в «Дороге к рабству», что всякий раз, когда мы отступаем, пусть даже незначительно, от того, что я считаю принципами свободного общества, мы неизбежно будем вынуждены пройти весь путь к тоталитарной системе. Скорее это было то, что на более простом языке выражается, когда мы говорим: «Если вы не исправите своих принципов, вы пойдете к черту». То, что это часто понимается как описание необходимого процесса, над которым мы не имеем власти, как только мы приступили к нему, является просто указанием на то, как мало понимается важность принципов для определения политики, и в частности, как полностью упускается из виду фундаментальный факт, что своими политическими действиями мы непреднамеренно добиваемся принятия принципов, которые сделают необходимыми дальнейшие действия.

Что упускают из виду эти нереалистичные современные «реалисты», которые гордятся современностью своих взглядов, так это то, что они защищают то, что большая часть западного мира действительно делала в течение последних двух или трех поколений и что отвечает за условия настоящего. политика. Конец либеральной эры принципов может быть датирован временем (1882 г.), когда У. С. Джевонс заявил, что в экономической и социальной политике «мы не можем устанавливать жестких и быстрых правил, но должны подробно рассматривать каждый случай по существу. ” Десятью годами позже Герберт Спенсер уже мог говорить о «господствующей политической школе», которая «выказывает не что иное, как презрение к всякой доктрине, которая предполагает ограничение действий, исходя из непосредственной целесообразности» или опирается на «абстрактные принципы».

Этот «реалистический» взгляд, который так долго доминировал в политике, едва ли дал те результаты, которых желали его сторонники. Вместо того, чтобы добиться большей власти над своей судьбой, мы обнаруживаем, что все чаще и чаще оказываемся на пути, который мы выбрали непреднамеренно, и сталкиваемся с «неизбежной необходимостью» дальнейших действий, которые, хотя и не были преднамеренными, являются результатами того, что мы сделали. уже сделано.

3. Часто выдвигаемое утверждение о неизбежности определенных политических мер имеет любопытный двойной аспект. Что касается событий, которые одобряются теми, кто использует этот аргумент, то он легко принимается и используется для оправдания действий. Но когда события принимают нежелательный оборот, предположение, что это не влияние обстоятельств, не зависящих от нас, а следствие принятых ранее решений, отвергается с презрением. Мысль о том, что мы не полностью свободны выбирать любую комбинацию черт, которые мы хотим, чтобы наше общество обладало, или соединять их вместе в жизнеспособное целое, то есть что мы не можем построить желаемый социальный порядок, как мозаику, выбирая любые отдельные части, которые нам нравятся больше всего, и то, что многие благонамеренные меры могут иметь длинную череду непредвиденных и нежелательных последствий, кажутся современному человеку невыносимыми. Его учили, что то, что он сделал, он может также изменить по своему желанию по своему желанию, и наоборот, что то, что он может изменить, он также должен был сделать преднамеренно в первую очередь. Он еще не понял, что это наивное убеждение происходит от двусмысленности слова «сделано», которое может включать не только преднамеренные продукты, но и непреднамеренные последствия человеческого действия.

В действительности, конечно, главное обстоятельство, при котором некоторые меры кажутся неизбежными, обычно является результатом наших прошлых действий и мнений, которых придерживаются сейчас. Большинство «необходимостей» политики создано нами самими. Я сам уже достаточно взрослый, и мои старшие не раз говорили мне, что определенные последствия их политики, которые я предвидел, никогда не наступят, а позже, когда они все-таки проявились, молодые люди говорили мне, что они в любом случае неизбежны и совершенно не зависят от того, что было сделано.

Причина, по которой мы не можем достичь связного целого, просто соединяя вместе любые элементы, которые нам нравятся, заключается в том, что уместность любого конкретного расположения внутри спонтанного порядка будет зависеть от всего остального, и что любое конкретное изменение, которое мы вносим в него, повлияет на последствия любых дальнейших действий. Опыт работы с тем или иным механизмом в одной институциональной среде мало что скажет нам о том, как он будет работать в другой среде. Эксперимент может только сказать нам, соответствует ли какое-либо нововведение заданным рамкам или нет. Но надеяться на то, что мы сможем построить последовательный порядок путем случайных экспериментов с конкретными решениями отдельных проблем и без следования руководящим принципам, — это иллюзия. Опыт многое говорит нам об эффективности различных социальных и экономических систем в целом. Но порядок сложности современного общества не может быть сконструирован ни в целом, ни формированием каждой отдельной части в отдельности безотносительно к остальным, а только последовательным соблюдением определенных принципов на протяжении всего процесса эволюции.

Это не означает, что эти «принципы» обязательно должны принимать форму сформулированных правил. Принципы часто являются более эффективным руководством к действию, когда они кажутся не более чем необоснованным предубеждением, общим ощущением того, что некоторые вещи просто «не делаются»; а как только они прямо сформулированы, начинаются спекуляции об их правильности и обоснованности. Возможно, англичане в восемнадцатом веке, мало склонные к размышлениям об общих принципах, по этой причине более твердо руководствовались твердыми убеждениями о том, какие политические действия допустимы, чем французы, которые так усердно пытались обнаружить и принять такие принципы. Как только инстинктивная уверенность утрачена, возможно, в результате безуспешных попыток выразить словами то, что было сделано «интуитивно», нет иного способа восстановить такое руководство, кроме как искать правильную формулировку того, что прежде было известно имплицитно.

Создается впечатление, что англичанам XVII-XVIII веков благодаря их дару «пробираться сквозь пальцы» и их «гениальности к компромиссам» удалось построить жизнеспособную систему, не говоря много о принципах, в то время как французы, при всей их заботе о явные допущения и четкие формулировки, которых никогда не было, могут вводить в заблуждение. Правда, по-видимому, заключается в том, что, хотя они мало говорили о принципах, англичане гораздо более уверенно руководствовались принципами, в то время как во Франции сами рассуждения об основных принципах мешали какому-то одному набору принципов прочно укорениться.

4. Сохранение свободной системы так трудно, потому что требует постоянного отказа от мер, которые кажутся необходимыми для обеспечения определенных результатов, не на более веских основаниях, кроме как на том, что они противоречат общему правилу, и часто мы не знаем, что произойдет. издержки несоблюдения правила в конкретном случае. Поэтому успешная защита свободы должна быть догматичной и не делать никаких уступок целесообразности, даже если невозможно показать, что, кроме известных полезных эффектов, из ее нарушения вытекает также какой-то особый вредный результат. Свобода восторжествует только в том случае, если она будет принята в качестве общего принципа, применение которого к конкретным случаям не требует оправдания. Таким образом, ошибочно обвинять классический либерализм в том, что он был слишком доктринерским. Его недостаток был не в том, что он слишком упорно придерживался принципов, а в том, что ему не хватало принципов, достаточно определенных, чтобы обеспечить ясное руководство, и что часто казалось, что он просто принимает традиционные функции правительства и выступает против всех новых. Последовательность возможна только при принятии определенных принципов. Но понятие свободы, с которым либералы 19во многих отношениях была настолько расплывчата, что не давала четких указаний.

Люди не будут воздерживаться от тех ограничений личной свободы, которые кажутся им самым простым и прямым средством от признанного зла, если не преобладает твердая вера в определенные принципы. Утрата такой веры и предпочтение целесообразности отчасти являются результатом того факта, что мы больше не знаем никаких принципов, которые можно было бы рационально защитить. Эмпирические правила, которые когда-то были приняты, недостаточны для того, чтобы решить, что допустимо, а что нет в свободной системе. У нас больше нет даже общепонятного названия для того, что термин «свободная система» лишь смутно описывает. Конечно, ни «капитализм», ни «laissez faire» не описывают его должным образом; и оба термина по понятным причинам более популярны у врагов, чем у защитников свободной системы. «Капитализм» — подходящее название, возможно, для частичной реализации такой системы на определенной исторической фазе, но всегда вводящее в заблуждение, поскольку оно предполагает систему, которая в основном приносит пользу капиталистам, в то время как на самом деле это система, которая навязывает предприятиям дисциплину, которые менеджеры часто раздражают и которые каждый пытается избежать. «Laissez faire» никогда не было чем-то большим, чем эмпирическим правилом. Он действительно выражал протест против злоупотреблений государственной властью, но никогда не предлагал критерия, по которому можно было бы решить, каковы надлежащие функции правительства. То же самое относится и к терминам «свободное предпринимательство» или «рыночная экономика», которые без определения свободы личности мало что говорят. Выражение «свобода под законом», которое когда-то, быть может, лучше всякого другого передавало суть дела, стало почти бессмысленным, потому что и «свобода», и «закон» уже не имеют ясного смысла. И единственный термин, который в прошлом был широко и правильно понят, а именно «либерализм», по словам Шумпетера, «как высший, но непреднамеренный комплимент был присвоен противниками этого идеала».

Неспециалисту может быть не до конца известно, как далеко мы уже ушли от идеалов, выраженных в этих терминах. Хотя юрист или политолог сразу увидит, что то, что я поддерживаю, является идеалом, который в значительной степени исчез и никогда не был полностью реализован, вероятно, большинство людей все еще верят, что что-то подобное ему все еще управляет общественными делами. Именно потому, что мы отошли от идеала гораздо дальше, чем осознает большинство людей, и поскольку, если это развитие не будет вскоре остановлено, оно само по себе превратит общество из свободного в тоталитарное, мы должны пересмотреть общее принципы, которыми мы руководствуемся в своих политических действиях. Мы по-прежнему так же свободны, как и сейчас, потому что некоторые традиционные, но быстро исчезающие предрассудки препятствуют процессу, посредством которого внутренняя логика изменений, которые мы уже произвели, стремится утвердить себя во все расширяющемся поле. При нынешнем состоянии общественного мнения окончательная победа тоталитаризма действительно будет не более чем окончательной победой идей, уже господствующих в интеллектуальной сфере, над простым традиционалистским сопротивлением.

5. Что касается политики, методологическое понимание того, что в случае сложных спонтанных порядков мы никогда не узнаем ничего, кроме общих принципов, на которых они действуют, или предсказывает конкретные изменения, которые вызовет любое событие в окружающей среде, имеет далеко идущие последствия. последствия. Это означает, что там, где мы полагаемся на спонтанные упорядочивающие силы, мы часто не сможем предвидеть те частные изменения, которыми будет вызвано необходимое приспособление к изменившимся внешним обстоятельствам, а иногда, может быть, даже не сможем представить себе, каким образом произойдет восстановление нарушенное «равновесие» или «равновесие» может быть достигнуто. Это незнание того, как механизм стихийного порядка решит такую ​​«проблему», которая, как мы знаем, должна быть как-то решена, чтобы общий порядок не распался, часто порождает паническую тревогу и требование действий правительства для восстановления нарушенный баланс. Часто даже частичное понимание характера спонтанного всеобщего порядка становится причиной требований преднамеренного контроля. Пока торговый баланс, или соответствие спроса и предложения определенного товара, самопроизвольно восстанавливался после любого нарушения, люди редко задавались вопросом, как это происходит. Но как только они осознали необходимость таких постоянных корректировок, они почувствовали, что кто-то должен нести ответственность за преднамеренное их осуществление. Экономист, по самой природе своей схематической картины стихийного порядка, мог противопоставить таким опасениям только уверенное утверждение, что необходимое новое равновесие каким-то образом установится, если мы не будем вмешиваться в стихийные силы; но поскольку он обычно не может точно предсказать, как это произойдет, его утверждения были не очень убедительны.

Но когда можно предвидеть, как стихийные силы могут восстановить нарушенное равновесие, ситуация становится еще хуже. Необходимость адаптации к непредвиденным событиям всегда будет означать, что кому-то будет больно, что чьи-то ожидания будут обмануты или его усилия сведены на нет. Это приводит к требованию, чтобы необходимая корректировка была осуществлена ​​путем обдуманного руководства, что на практике должно означать, что власть должна решать, кому причинить вред. Результатом этого обычно является то, что необходимые корректировки будут предотвращены, когда их можно будет предвидеть.

То полезное понимание, которое наука может дать для руководства политикой, состоит в понимании общей природы стихийного порядка, а не в каком-либо знании частностей конкретной ситуации, которым она не обладает и не может обладать. Истинная оценка того, какой вклад наука может внести в решение наших политических задач, которая в XIX веке была довольно общей, была затемнена новой тенденцией, вытекающей из модного теперь неправильного понимания научного метода: веры в то, что наука состоит из совокупности отдельных наблюдаемых фактов, что ошибочно, когда речь идет о науке в целом, но вдвойне вводит в заблуждение, когда мы имеем дело с частями сложного спонтанного порядка. Поскольку все события в любой части такого порядка взаимозависимы, а абстрактный порядок такого рода не обязательно имеет какие-либо повторяющиеся конкретные части, которые могут быть идентифицированы по индивидуальным атрибутам, неизбежно тщетно пытаться обнаружить путем наблюдения закономерности в его частях. . Единственная теория, которая в этой области может претендовать на научный статус, — это теория порядка в целом; и такая теория (хотя она, конечно, должна быть проверена на фактах) никогда не может быть построена индуктивно путем наблюдения, а только путем построения ментальных моделей, составленных из наблюдаемых элементов.

Нельзя отрицать, что в какой-то степени руководящая модель общего порядка всегда будет утопией, чем-то, к чему существующая ситуация будет лишь отдаленным приближением и что многие люди сочтут совершенно непрактичным. Тем не менее, только постоянно поддерживая руководящую концепцию внутренне непротиворечивой модели, которая может быть реализована путем последовательного применения одних и тех же принципов, можно достичь чего-то вроде эффективной основы для функционирующего спонтанного порядка. Адам Смит считал, что «ожидать, что свобода торговли когда-либо будет полностью восстановлена ​​в Великобритании, так же абсурдно, как ожидать, что в ней когда-либо будет создана Океана или Утопия». И все же семьдесят лет спустя, во многом благодаря его работе, это было достигнуто.

Утопия, как и идеология, сегодня — плохое слово; и верно, что большинство утопий нацелены на радикальное переустройство общества и страдают от внутренних противоречий, делающих их осуществление невозможным. Но идеальная картина общества, которая может быть недостижима, или руководящая концепция общего порядка, к которому следует стремиться, тем не менее является не только необходимым условием любой рациональной политики, но и главным вкладом, который наука может внести в ее решение. решение задач практической политики.

6. Главным инструментом целенаправленных изменений в современном обществе является законодательство. Но как бы тщательно мы ни продумывали заранее каждый отдельный законотворческий акт, мы никогда не вольны полностью перестроить правовую систему в целом или полностью переделать ее по единому замыслу. Законотворчество неизбежно представляет собой непрерывный процесс, в котором каждый шаг приводит к непредвиденным до сих пор последствиям того, что мы можем или должны делать дальше. Части правовой системы не столько приспосабливаются друг к другу в соответствии с всеобъемлющим общим видением, сколько постепенно приспосабливаются друг к другу путем последовательного применения общих принципов к частным проблемам, т. е. принципов, которые часто даже не известны в явном виде. а просто подразумевается в конкретных принятых мерах. Для тех, кто считает возможным сознательно упорядочить все отдельные виды деятельности Великого общества в соответствии с последовательным планом, действительно должно быть отрезвляющим соображением, что это оказалось невозможным даже для такой части целого, как система права. Немногие факты показывают более ясно, как господствующие концепции приведут к непрерывным изменениям, порождая меры, которых вначале никто не желал и не предвидел, но которые со временем кажутся неизбежными, чем процесс изменения закона. Каждый шаг в этом процессе определяется проблемами, возникающими, когда принципы, изложенные (или подразумеваемые) в более ранних решениях, применяются к обстоятельствам, которые тогда не были предусмотрены. Нет ничего загадочного в этой «внутренней динамике закона», как ее назвали, которая производит изменения, в целом никем не желаемые.

В этом процессе отдельный юрист по необходимости является скорее невольным орудием, звеном в цепи событий, которые он не видит в целом, чем сознательным инициатором. Действует ли он как судья или составитель закона, рамки общих понятий, в которые он должен вписать свое решение, даны ему, и его задача состоит в том, чтобы применять эти общие принципы права, а не подвергать их сомнению. Как бы он ни был озабочен будущими последствиями своих решений, он может судить о них только с точки зрения всех других признанных принципов права, которые ему даны. Это, конечно, так и должно быть: суть правового мышления и справедливых решений состоит в том, что юрист стремится сделать всю систему непротиворечивой.

Часто говорят, что профессиональный уклон юриста консервативен. В определенных условиях, а именно, когда некоторые основные принципы права были признаны в течение длительного времени, они действительно будут управлять всей системой права, ее общим духом, а также каждой отдельной нормой и применением в ней. В такие моменты он будет обладать большой внутренней стабильностью. Всякий юрист, когда ему приходится интерпретировать или применять правило, не согласующееся с остальной частью системы, будет стремиться изменить его так, чтобы привести в соответствие с другими. Профессия юриста в целом может, таким образом, иногда фактически сводить на нет намерение законодателя не из неуважения к закону, а, наоборот, потому, что их техника заставляет их отдавать предпочтение тому, что все еще является преобладающей частью закона. закон и приспособить к нему чуждый элемент, преобразовав его таким образом, чтобы привести его в гармонию с целым.

Однако совершенно иначе обстоит дело, когда в последнее время господствует общая философия права, не согласующаяся с большей частью существующего права. Те же юристы, благодаря тем же привычкам и методам, и вообще так же невольно станут революционной силой, столь же эффективной в преобразовании закона во всех его деталях, как прежде в его сохранении. Те же самые силы, которые в первом условии обеспечивают стационарность, во втором будут иметь тенденцию ускорять изменение до тех пор, пока оно не преобразит всю совокупность законов намного дальше того уровня, который кто-либо предвидел или желал. Приведет ли этот процесс к новому равновесию или к распаду всего корпуса права в том смысле, в каком мы все еще главным образом понимаем это слово, будет зависеть от характера новой философии.

Мы живем в такой период преобразования права внутренними силами, и предполагается, что если принципам, которые в настоящее время направляют этот процесс, дать возможность развиться до их логических следствий, закон, как мы его знаем, как главная защита свобода личности должна исчезнуть. Уже юристы во многих областях в качестве инструментов общих концепций, которых они не создавали, стали инструментами не принципов справедливости, а аппарата, в котором индивидуум служит целям своих правителей. Правовое мышление оказывается уже в такой степени подчинено новым представлениям о функциях права, что при последовательном применении этих представлений вся система правил индивидуального поведения превратилась бы в систему правил организации.

Эти изменения были действительно с опаской замечены многими профессиональными юристами, которые по-прежнему больше всего озабочены тем, что иногда называют «законом адвокатов», т. е. теми правилами справедливого поведения, которые когда-то считались законом. Но лидерство в юриспруденции в ходе рассмотренного нами процесса перешло от практиков частного права к публичному юристу, в результате чего сегодня философские предубеждения, управляющие развитием всего права, в том числе частного права, почти полностью создан людьми, чьей главной заботой является публичное право или правила организации правительства.

7. Было бы, однако, несправедливо обвинять в таком положении дел больше юристов, чем экономистов. Практикующий юрист действительно лучше всего выполнит свою задачу, если будет просто применять общие принципы права, которые он изучил и последовательно применять в своих обязанностях. Только в теории права, при формулировании и применении этих общих принципов возникает основная проблема их отношения к жизнеспособному порядку действий. Для такой формулировки и разработки понимание этого порядка абсолютно необходимо, если необходимо сделать разумный выбор между альтернативными принципами. Однако в течение последних двух или трех поколений философией права руководило скорее непонимание, чем понимание характера этого порядка.

Экономисты, в свою очередь, по крайней мере после времен Дэвида Юма и Адама Смита, которые также были философами права, как правило, не проявляли более высокой оценки значения системы правовых правил, существование которой молчаливо предполагалось их аргументацией. Они редко излагают свое объяснение детерминации спонтанного порядка в форме, которая могла бы быть очень полезной для теоретика права. Но они, вероятно, бессознательно внесли такой же вклад в преобразование всего общественного порядка, как и юристы.

Это становится очевидным, если мы рассмотрим причины, регулярно приводимые юристами в связи с большими изменениями, которые произошли в характере права за последние сто лет. Повсюду, будь то английская или американская, французская или немецкая юридическая литература, мы находим в качестве причин этих изменений якобы экономические потребности. Для экономиста отчеты, которыми юристы объясняют преобразование закона, несколько печальны: он обнаруживает, что на него обрушились все грехи его предшественников. Отчеты о современном развитии права полны упоминаний о «необратимых понуждающих силах», о «неизбежных тенденциях», которые, как утверждается, повелительно требуют определенных изменений. Тот факт, что «все современные демократии» сделали то или иное, приводится как доказательство мудрости или необходимости таких изменений.

Эти отчеты неизменно говорят о прошлом периоде невмешательства, как будто было время, когда не предпринималось никаких усилий для улучшения правовой базы, чтобы заставить рынок работать более выгодно или дополнить его результаты. Почти все без исключения они основывают свои доводы на басне, что свободное предпринимательство действует в ущерб рабочим, и утверждают, что «ранний капитализм» или «либерализм» привели к падению уровня рабочего класса. Легенда, хотя и совершенно не соответствует действительности, стала частью фольклора нашего времени. Дело, конечно, в том, что в результате роста свободных рынков вознаграждение за физический труд за последние сто пятьдесят лет испытало увеличение, невиданное ни в какой более ранний период истории. Большинство современных работ по философии права также изобилуют устаревшими клише о мнимых саморазрушительных тенденциях конкуренции или необходимости «планирования», порожденных возросшей сложностью современного мира, клише, происходящих от прилива энтузиазма по поводу «планирования». 30 или 40 лет назад, когда она была широко принята, а ее тоталитарное значение еще не было понято.

В самом деле, сомнительно, чтобы за последние сто лет было распространено такое же количество лжеэкономики каким-либо иным способом, кроме обучения молодых юристов их старшим, что «необходимо» было сделать то или иное, или что то и другое такие обстоятельства «делали неизбежным» принятие определенных мер. У юриста почти привычка рассматривать тот факт, что законодательная власть приняла какое-либо решение, как доказательство мудрости этого решения. Это означает, однако, что его усилия будут благотворными или пагубными в зависимости от мудрости или глупости прецедента, которым он руководствуется, и что он с такой же вероятностью станет продолжателем ошибок, как и мудрости прошлого. Если он принимает наблюдаемую тенденцию развития как обязательную для себя, то он может стать просто инструментом, посредством которого вырабатываются непонятные ему изменения, как сознательный творец нового порядка. В таком состоянии необходимо будет искать критерии развития в другом месте, а не в юридической науке.

Это не означает, что только экономист может предложить принципы, которыми должно руководствоваться законодательство, — хотя, учитывая влияние, которое неизбежно оказывают экономические концепции, следует желать, чтобы такое влияние исходило от хорошей экономической науки, а не от этого собрания мифов и басен о экономическое развитие, которое, кажется, сегодня управляет юридическим мышлением. Мы скорее утверждаем, что принципы и предубеждения, направляющие развитие права, неизбежно приходят отчасти извне закона и могут быть полезными только в том случае, если они основаны на истинном представлении о том, как можно эффективно организовать деятельность в Великом обществе.

Роль юриста в социальной эволюции и способ, которым определяются его действия, действительно являются лучшей иллюстрацией фундаментальной истины: а именно, что, хотим мы этого или нет, решающие факторы, которые будут определять эту эволюцию, всегда будут весьма абстрактные и часто неосознанные идеи о том, что правильно, а не конкретные цели или конкретные желания. Не столько то, к чему люди сознательно стремятся, сколько их мнения о допустимых методах определяют не только то, что будет сделано, но также и то, должен ли кто-либо иметь право это делать. Это послание, которое хотел подчеркнуть Дэвид Юм, когда писал, что «хотя люди в значительной степени управляются интересами, но даже сам интерес и все человеческие дела полностью управляются мнением».

Целесообразность против принципа — CSMonitor.com

МЫ все сталкиваемся с решениями, которые заставляют задуматься, насколько важно придерживаться того, что правильно, а не делать то, что проще, дешевле, наименее требовательно или наиболее удобно в данный момент. Иногда делать то, что целесообразно, разумно, эффективно и действительно правильно. Но когда целесообразность вытесняет принципиальные действия, нам нужно пересмотреть свои мотивы.

Одна молодая пара поняла, как важно делать все правильно, когда обратилась к божественному Принципу, Богу, при принятии решений. Они купили свой первый дом, и он нуждался в капитальном ремонте. Благонамеренный друг семьи, осматривая ситуацию, прокомментировал: «Пожалуйста, не берите разрешение на строительство. Со всей этой работой вам будет стоить в три раза больше, если вас будет проверять городской строительный инспектор!

У пары было очень мало денег. Но они также чувствовали себя неловко, следуя совету своего друга. Они понимали, что это вопрос целесообразности, а не принципа, и считали, что не могут позволить себе не быть принципиальными. Они вспомнили стих из Псалмов, в котором говорится: «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его. Изучая христианскую науку, они узнали, что Бог есть Отец и источник всякого добра, и что мы переживаем больше хорошего в нашей жизни, если мы стремимся жить в согласии с тем, что, как мы знаем, правильно 9. 0003

В книге «Наука и здоровье с ключом к Священным Писаниям» Мэри Бейкер Эдди, первооткрыватель и основатель христианской науки, дает краткое объяснение, которое помогает нам лучше понять Бога. Она пишет: «Бог. Великая Я есть, всезнающая, всевидящая, вседействующая, всемудрая, вселюбящая и вечная; Принцип; Разум; Душа; Дух; Жизнь; Истина; Любовь; все». Сущность, разум. Когда они молились о том, чтобы знать, что могут поступать правильно, не страдая от своего выбора, молодые супруги сочли полезным рассматривать то, что они знали о природе Бога, как Принцип. правильно, верно. Он силен. Он соблюдает добро. Он неподкупен и неуклонен. Это божественный порядок.

Поскольку супруги хотели, чтобы их проект прошел гладко и безопасно, они знали, что хотят, чтобы он от начала и до конца шел под руководством Бога, под руководством Бога и под надзором Бога. Они понимали, что для того, чтобы это произошло, им нужно внести свой вклад в то, чтобы быть управляемыми Богом на каждом этапе работы. Они знали, что если они будут жить в соответствии с тем, что они понимают о божественном Принципе, соблюдая строительные нормы и правила, они начнут правильный путь. И они могли ожидать, что Дух даст им энтузиазм и готовность к обучению для работы, что божественная Любовь будет наблюдать за ними и оберегать их, что Разум, Бог, даст им разумные идеи, в которых они нуждаются, и так далее.

По сути, они чувствовали, что, идя вперед и получая разрешение на строительство, они делали больше, чем просто выполняли требования строительных норм и правил: они брали на себя обязательство быть работниками Божьего закона добра. Они были уверены, что это стремление к добру поможет им работать еще лучше, эффективнее и с меньшими затратами.

На первый взгляд может показаться, что праведность или принципиальные действия чего-то нам стоят, но по мере того, как мы привыкаем делать выбор в пользу самого высокого чувства справедливости, какое только можем, мы обнаруживаем, что праведность окупается наш опыт. А в долгосрочной перспективе делать то, что целесообразно, но неправильно, влечет за собой неосязаемые затраты, несоизмеримые с предполагаемыми краткосрочными «выгодами».0003

Откуда мы знаем, является ли выбранный нами путь принципиальным или целесообразным? Я обнаружил, что ответы на несколько вопросов помогают прояснить ситуацию: этот выбор ориентирован на себя, на время или основан на страхе? Включает ли этот выбор что-либо, не соответствующее божественному закону? Сопровождается ли это хотя бы небольшим обманом или нечестностью? Приписывает ли оно силу или авторитет чему-то другому, кроме Бога? Если мне придется ответить «да» на любой из этих или подобных вопросов, я знаю, что поступаю целесообразно, а не принципиально.0003

Когда мы выбираем то, что полностью хорошо, мы присоединяемся к божественному порядку, и наши действия благословляют все заинтересованные стороны. В Книге Исаии записаны слова Бога: «Как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших. Иисус Христос, конечно же, является для нас лучшим примером того, что значит жить жизнью, полностью посвященной Божьи пути.