Процесс ассимиляции: Процесс ассимиляции неизвестного — журнал «АБС-авто»

Процесс ассимиляции неизвестного — журнал «АБС-авто»

Если изобретателю пришла в голову новаторская идея, еще не факт, что она будет реализована и принесет ему славу и деньги. Часто изобретатели умирают непризнанными, а их мысли воплощают в жизнь совершенно другие люди. Изобретателей можно условно разделить на Колумбов и речных капитанов – первые открывают нечто такое, что до них невозможно было представить, делают известным часть неизвестного, вторые уверенно бороздят знакомые просторы, осваивая уже открытый, обозначенный на карте материк. Как правило, не Колумбы, а эти скромные труженики мыслительного фронта входят в историю под именем изобретателей. Механизм возникновения идеи, в принципе, одинаков, будь то изобретение какого-либо предмета, особенно значимого для развития человечества, или удачное бизнес-решение. Любое новаторское решение проходит через один и тот же процесс, который в философии называется процессом ассимиляции неизвестного. Любая воплощенная, реализованная идея кажется очевидной. Автомобиль трогается с места, когда движение от мотора через сцепление и передачу идет на коробку дифференциала. Кто же этого не знает? А между тем Даймлера, который в 1883 году изготовил свой первый бензиновый двигатель и примостил его сначала на велосипед, а потом на четырехколесный экипаж, считали кем-то вроде городского сумасшедшего. И продолжали считать вплоть до Парижской выставки 1889 года, когда три французских фабриканта – Пенар, Левассор и Пежо – купили лицензию на его двигатель. Когда идея Даймлера воплотилась в первый в истории человечества «мерседес», статус сумасшедшего с изобретателя сняли и началось стремительное развитие автомобильной промышленности. Не видать бы человечеству «мерседеса», если бы Даймлер на определенном этапе остановился под предлогом того, что его идея абсурдна. Но он, к счастью, увлекался пиротехникой и однажды поджег электрической искрой смесь паров бензина и воздуха. Удивившись силе последовавшего взрыва, изобретатель начал думать в этом направлении, в результате появился на свет так хорошо нам известный бензиновый двигатель, который современникам Даймлера на тот момент казался чем-то вроде «адской машины».

Этап освоения идеи, т.е. «ассимиляция неизвестного», не обязательно начинается со взрыва, как в истории автомобилестроения, но, как правило, некий «взрыв», озарение, инсайт сопровождает этот процесс. А после него как раз и начинается этап освоения. Идея уже существует, но ухватиться за нее можно только краем сознания. В обычном, знакомом, привычном вдруг открывается нечто незнакомое, но очень значимое. Другими словами, происходит открытие неизвестного в известном. Так, например, Галилео Галилей, наблюдая за тем, как раскачивается люстра в Пизанском соборе, обнаружил, что люстра качается не просто так, она отсчитывает время. Ориентируясь на удары пульса, он заметил, что время колебания люстры остается постоянным, хотя размах делается все меньше. Это наблюдение послужило толчком к созданию маятниковых часов, когда Галилею удалось соединить маятник с устройством для поддержания колебаний и их отсчета. Правда, дальше разработок дело не пошло, первые механические часы были созданы уже после смерти ученого его сыном, который ни с кем не хотел делиться секретом этого устройства. К счастью, идея часового механизма с маятником пришла в голову не только Галилею. Как это иногда случается с особенно важными для человечества идеями, она посетила и другого изобретателя, голландского физика Христиана Гюйгенса. Принцип нахождения неизвестного в известном лежит в основе многих, если не всех, значимых изобретений. Именно так были открыты антибактериальные свойства плесневого грибка пенициллиум нотатум, с помощью которого Александр Флеминг произвел настоящий переворот в медицине. Флеминг вообще-то не собирался открывать пенициллин. Изучением плесени занимались другие ученые, а он увлекался стафилококками. Открытие произошло случайно. Этап освоения идеи – процесс глубоко личный, описать его практически невозможно, так же как процесс рождения стихов или музыки. На этом этапе изобретатель скорее поэт или философ, чем ученый. Обнаружив полное отсутствие стафилококков в чашке с плесенью, Флеминг позволил себе философское рассуждение, которое способствовало многим великим открытиям: «А если предположить, что. ». И как выяснилось, абсурдное на первый взгляд предположение оказалось абсолютно верным. Лучшие идеи губятся одним безапелляционным заявлением: «Этого не может быть, потому что этого быть не может!». Отто Лилиенталь прекрасно понимал, что человек не может преодолеть силу земного притяжения, но он любил наблюдать за парящими аистами, которых поднимал вверх порыв ветра. В конце концов Лилиенталь поддался философскому искушению и предположил, что возможен такой полет, при котором передвижение и подъем летательного аппарата осуществляются не самим аппаратом, а воздухом. Лилиенталь, конечно, разделил судьбу Икара, но построенный им планер, который, в подражание птицам, имел вогнутые крылья и что-то вроде оперения на хвосте, все-таки смог пролететь 100 метров, находясь в воздухе до 30 секунд. В дальнейшем его идея была подхвачена и разработана двумя прагматиками (далекими от поэзии и равнодушными к полетам аистов), братьями Райт, которые поставили перед собой цель – добиться устойчивого и управляемого полета. И они этого добились, причем планер в процессе усовершенствования Райтами лишился даже своей романтической внешности, братья отказались и от формы птичьего крыла, и от хвостового оперения. Летательный аппарат напоминал этажерку, зато стал устойчивее и летал гораздо дальше. Братья Райт удачно ассимилировали идею Лилиенталя, перевели ее с философской стадии освоения неизвестного на стадию, когда новое становится известным, очевидным. На этом этапе изобретатель работает с уже найденным, понятым, постигнутым, это будничная работа мысли, в которой нет уже никаких «инсайтов», никакой философии, один только трезвый расчет. Не всякий производитель идей способен на такую работу. Тот же Флеминг, став автором масштабного открытия, передал дальнейшую разработку своей идеи в хорошие руки. А сам в это время занялся ее продвижением, причем абсолютно бескорыстно. Совсем другие соображения двигали Генри Фордом, который, удачно ассимилируя чужую идею, прославился едва ли не больше, чем изобретатель первого двигателя Даймлер. Хотя Форда, который решил наладить массовый выпуск «народного» автомобиля, на первых порах тоже считали сумасшедшим. При этом разработанная Фордом модель автомобиля не содержала ни одной детали, не опробованной на других моделях, новым был только материал. Форд достаточно много времени посвятил модернизации «народного» автомобиля, но больше всего его увлекала идея наводнить Америку «фордами» и усадить за руль всех американцев, включая фермеров и домохозяек. Понадобилось всего два-три года, чтобы автомобиль превратился в массовый вид транспорта. Таким же предприимчивым популяризатором новой идеи был Гульельмо Маркони, создатель радиоприемника, очень похожего по своему устройству на тот, который в том же самом году продемонстрировал Александр Попов на заседании Российского физико-химического общества. Как уже не раз случалось в истории, два человека независимо друг от друга разрабатывали одну и ту же идею. Правда, Маркони оказался расторопнее, он первым запатентовал свой радиотелеграф, поэтому право называться изобретателем радио формально принадлежит ему. Кроме того, он сразу же начал искать практическое применение своему изобретению, отправился в Дублин, где проходили традиционные парусные гонки, и договорился с одной из ирландских газет, что будет по радио передавать информацию обо всем происходящем на регате. В самом начале ХХ века состоялась первая трансатлантическая «передача» – сигнал дошел с английского берега до острова Ньюфаундленд. Буквально через год была установлена официальная радиосвязь между США и Англией, а еще через пару лет фирма Маркони открыла первую радиотелеграфную станцию, передающую сообщения из Европы в Америку. Паровозы строили до Стефенсона, паровые машины работали до Уатта, принцип радио был известен до Маркони, а ракеты пытались стартовать до Брауна и Королева. Тем не менее слава досталась тем, кто занимался всего лишь продвижением новой идеи или нашел ей практическое применение, помог органично войти в систему привычного, стать частью повседневной жизни.

• Елена Перелетова

«Процесс интеграции занимает поколения.

Процесс ассимиляции Виктор Вайц, НЕМЕЦКАЯ ВОЛНА

18.07.200318 июля 2003 г.

Интервью «Немецкой волны» с доктором философских наук, профессором Академии государственной службы при президенте Российской Федерации Татьяной Семеновной Иларионовой.

https://p.dw.com/p/3sFL

Реклама

— Татьяна Семеновна, Вы журналист, историк, философ. Вы профессионально изучаете проблемы российских немцев. Как Вы думаете, много ли таких переселенцев, которые вернулись бы в Россию, увидев, что в Германии они получатели социальной помощи?

— Многие из тех, кто приехал, точно не вернутся. Утрачены трудовые навыки. Здесь он был инженером, а там получатель социального пособия, и получатель пособия на протяжении десяти лет. Как вернуть его в производство? Зачем ему это нужно? Каждый человек задаёт себе этот вопрос. И по-своему на него отвечает. Но я полагаю, что для многих переселенцев великим примером могут служить карьеры таких людей, как Герман Греф, Эдуард Россель, Виктор Кресс.

Они видят: да, мало осталось в Российской Федерации немцев из числа тех, кто пережил депортацию, кто сполна испил чашу, которая была уготована народу. Но они реализовали свой талант явно в России.

— Но, извините, не каждый же может быть Путиным. Так же, как не каждый немец может быть Росселем…

— Но тот факт, что один из моего ряда встал впереди, разве это не является моральным укреплением сил?

— В своё время, а точнее — в период застоя, социализма, господин Ауман работал на ЦК Компартии Казахстана. Это не значит, что каждый казахстанский немец мог себе представить, что этот путь для него тоже открыт.

— Безусловно! В социальной жизни простых таких зависимостей мы, наверное, не найдём. Ауман или Браун были «назначенными» людьми, и все прекрасно понимали, что их поставили только того ради, чтобы вся страна убедилась: «Вот и немцев приветствуют, вот и им теперь дают дорогу». Но карьера Росселя или Кресса, свободно выигравших выборы, доказавших населению своих территорий, что они лучшие, совсем другое дело. Это другие условия конкуренции. И именно такая демократическая конкуренция даёт представления всем прочим, что и у нас есть этот шанс.

— Чем живущие в России немцы и их общественные организации могут помочь людям, которым не удалось уехать в Германию и которые вынуждены остаться в России?

— Я думаю, что главными задачами для национальных организаций российских немцев сегодня являются две: во — первых, хватит заниматься глобальным переустройством Вселенной. Займитесь конкретным человеком, помощью именно этому человеку. И второе: должно произойти омоложение самих этих организаций. До тех пор пока

туда не будет притока свежих сил, эти организации обречены на то существование, в котором они прибывают сегодня. Очень важная кадровая проблема: не хотят туда идти молодые, способные люди и в рамках национальных организаций делать свою карьеру. Я не случайно упомянула таких известных в России людей, как Россель, Кресс, Греф,Франк, Майер, министр транспорта. Можно назвать ещё ряд других на уровне мэров городов, много среди российских немцев ректоров университетов в регионах. Почему они не идут в организации российских немцев? Потому что они видят, что там им тесно. Это не отвечает ни их внутренним потребностям, ни представлениям о жизни, которые они исповедуют. Вот и выясняется, что корпускулируются эти самые организации в рамках их руководства. А жизнь, она течёт сама по себе. Разрыв произошёл. Пропасть!

— Россия всё-таки мононациональное государство?

— Россия интернациональное государство. Если с высоты прожитого посмотреть на её историю, мы можем увидеть, что общей тенденцией является гомогенизация населения. Это тенденция объявила о себе очень давно, и она не была такой определённой, ясной, до тех пор пока не наступили советские времена, при которых была сформулирована теория создания советской нации. В рамках этой теории создавались искусственные иммиграции. И с одной стороны, в 1922 году обособленные национальные республики размывались изнутри населением, которое насильственно или по экономическим стимулам в плановом порядке туда переселялось. Казахстан — ярчайший пример этих процессов, когда партийному набору с помощью депортации целенаправленно туда переселялась масса людей, и в результате казахское коренное население оказалось в меньшинстве, а сам этнос оказался не титульным в той республике, которая носила его имя. Но в принципе, наверное,

единственной тенденцией является сплочение того населения, которое живёт в рамках одной страны.

— Наверное, удобно жить в России немцам, евреям, но чувствовать себя россиянами, не подчёркивая своё национальное происхождение. Если ты делаешь карьеру независимо от того, какая у тебя фамилия — немецкая или еврейская, — тогда тебе и в России хорошо живется. А если ты просто неудачник, но вдруг вспоминаешь о том, что ты немец или еврей, тогда начинает казаться, что надо уезжать либо в Израиль, в Америку или в Германию, чтобы там жить на социальное пособие. А может, всё-таки в этих странах больше создано условий для того, чтобы человек нашел для себя применение?

— Трудно об этом судить, я вообще полагаю, что национальность — это тот элемент, который вечно с тобой, успешна твоя карьера или нет, всё равно это то, что с тем или иным человеком постоянно. Я пологаю, что Герман Оскарович Греф, который сделал такую замечательную карьеру, всегда чувствовал себя немцем, и он никогда этого не скрывал. Кстати, он многое сделал для того, чтобы под Санкт — Петербургом были созданы посёлки компактного проживания российских немцев.

— Если мы заглянем в будущее: останутся ли в России немцы немцами?

— Я вспомнила беседу с одним из переселенцев, который говорил, вот мы в Германии все перемелемся и кто вспомнит потом, откуда я приехал? Никогда мои дети не будут выделяться, потому что они станут теми, кто уже живет здесь постоянно. И сослался тут же на такой пример: рядом со мной живет силезский немец. Кто ж воспринимает его как силезского немца? Естественной была моя реакция: ты же знаешь, что он не коренной немец! Этим обусловлено всё. Процесс интеграции занимает поколения. Процесс ассимиляции занимает века. И для этноса, наверное, 20 лет — не срок. Но за это время могут произойти и необратимые процессы.

Реклама

Пропустить раздел Еще по теме

Еще по теме

Пропустить раздел Топ-тема1 стр. из 3

Пропустить раздел Другие публикации DWНа главную страницу

Ассимиляция как понятие и как процесс – этническая принадлежность

Раздел III: Слияние, аккультурация, ассимиляция

Уолтер Хирш

Целью этой статьи является сравнение концепций ассимиляции, определенных несколькими американскими социологами в последние два десятилетия, с реальным процессом ассимиляции. Предполагается, что референт концепта должен быть дескриптивно и операционально конгруэнтным процессу.

Этот анализ будет включать обсуждение трех основных моментов, касающихся ассимиляции: (1) различия в определениях понятия; (2) различия в определениях родственных понятий, а именно, аккомодация, аккультурация, адаптация, приспособление и слияние, и вытекающее из этого влияние на определение ассимиляции; 3) различия между определениями понятия и действительным процессом усвоения.

Ассимиляция как понятие

A. Двадцать лет назад Сара Э. Саймонс считала ассимиляцию «процессом приспособления и приспособления, который происходит между представителями разных рас, если их контакт продолжительный и если присутствуют необходимые психические условия. Результатом является групповая однородность в большей или меньшей степени. Образно говоря, это процесс, посредством которого совокупность народов превращается из простой механической смеси в химическое соединение». ^[1]

B. По мнению Роберта Э. Парка и Эрнеста У. Берджесса, ассимиляция является одной из четырех основных категорий социального поведения, наряду с конфликтом, конкуренцией и приспособлением. Это «процесс взаимопроникновения и слияния, в котором люди и группы приобретают воспоминания, чувства и взгляды других людей или групп и, делясь своим опытом и историей, включаются с ними в общую культурную жизнь». ^[2]

Ч. Кимбалл Янг принимает предыдущее определение, но предваряет его дополнительным определением, согласно которому ассимиляция — это «совместное разделение и слияние народных обычаев и нравов, законов и всех других черт двух или более самобытных культур людьми, пришедшими в непосредственные отношения друг с другом». ^[3]

D. Наконец, Г. Дж. Дункан определяет ассимиляцию следующим образом: «процесс, по большей части сознательный, посредством которого у индивидов и групп появляются чувства и установки, сходные с теми, которых придерживаются другие люди или группы в отношении определенной ценности в определенный момент времени». данное время.» ^[4]

Эти четыре определения были выбраны потому, что каждое из них содержит особый акцент, требующий дальнейшего анализа. Теперь мы должны поставить вопрос о том, являются ли различия в определениях главным образом семантическими, т. е. обусловленными употреблением различных словесных символов для обозначения одного и того же процесса, или же они являются результатом описания совершенно различных процессов. В связи с этим можно отметить, что эти определения в высокой степени описывают не только один процесс, но и ряд процессов, механизмов и конечных результатов.

Обратимся теперь к анализу определений.
1. Неясно, имеют ли Пак и Берджесс в виду «взаимопроникновение и слияние» людей или элементы культуры, или и то, и другое. Во всяком случае, эти термины нуждаются в дальнейшем определении. «Слияние» (или слияние) обычно используется для описания биологического процесса, то есть скрещивания представителей разных расовых групп. Фактическое физическое слияние личностей, очевидно, невозможно, за исключением того, что реализуется в их потомстве. Другая возможность заключается в том, что Парк и Берджесс используют слияние в отношении элементов культуры, как это делает Янг. Это будет более подробно обсуждаться в № 4 ниже.

«Приспособление» и «приспособление» имеют специфические коннотации, которых у них не было в то время, когда их использовал Саймонс. Адаптация — это общий термин, относящийся к «приспособлению организма к социальной среде». ^[5] «Аккомодация относится к функциональным изменениям, происходящим в привычках и обычаях отдельных лиц и групп и передающимся скорее социально, чем биологически». ^[6] Для Парка и Берджесса аккомодация — это более быстрое и революционное изменение, часто «социальная мутация», примером которой является конверсия, в то время как ассимиляция — это постепенный процесс. Янг различает их следующим образом: «Если люди или группы заключают перемирие, но не вступают в смешанные браки и не сливают свои культуры, мы называем это приспособлением. Если они вступают в брак и сливают свои культуры, мы говорим об этом как о биологическом слиянии и культурной ассимиляции». ^[7]

2. агентов в этом процессе являются либо людьми, либо группами. Последние более конкретно определяются Янгом как культуры и Саймонсом как расы. ^[8] Определение Парка и Берджесса достаточно гибко, чтобы представить себе ассимиляцию как происходящую внутри группы. Таким образом, этот термин может относиться к социализации ребенка. ^[9] Однако, судя по предложенному описательному материалу, под ассимиляцией понимается взаимодействие представителей двух разных национально-культурных групп, чаще первой.

3. Ассимиляция является «по большей части сознательной » для Дункана, но Парк и Берджесс рассматривают ее как «результат нерефлексивных реакций на ряд новых переживаний», ^[10] , в отличие от аккомодации. Похоже, что один и тот же процесс Дункан называет «ассимиляцией», а Парк и Берджесс — «аккомодацией» — факт, который будет подтвержден последующим обсуждением.

4. Каковы механизмы ассимиляции? По мнению всех, кроме Дункана, ассимиляция включает в себя «разделение», «приобретение» и «слияние» воспоминаний, чувств, отношений, истории и опыта других. Неясно, через какие психологические процессы
можно поделиться воспоминаниями или получить историю человека или группы с совершенно другим жизненным опытом. Дункан более осторожен и кажется более реалистичным, говоря о приобретении «настроений и установок , подобных тем, которые существуют у других в отношении определенной ценности в данное время ». Для Дункана полная ассимиляция невозможна в пределах одного поколения.

5. результат этого процесса Саймонс описывает как изменение скопления людей из «просто механической смеси в химическое соединение». Это неудачная аналогия, но мы должны помнить, что Саймонс писал более двадцати лет назад. Тем не менее, Парк делает несколько чрезвычайно ценных замечаний в своем обсуждении «однородности в космополитических группах. Это «поверхностное единообразие, однородность манер и моды, связанная с относительно глубокими различиями в индивидуальных мнениях, чувствах и убеждениях». ^[11] Если мы можем классифицировать наше общество как космополитическое, то оказывается, что ассимиляция, как она определялась ранее теми же авторами, не может иметь место в нашем обществе! Ибо, согласно Парку и Берджессу, основой солидарности сегодня является не единомыслие, а «одновременное действие», как выразился Самнер. Это кажется непреднамеренным признанием того, что определение ассимиляции Парка и Берджесса действует in vacuo в том, что касается нашего общества. Парк идет еще дальше и делает ассимиляцию чисто объективным состоянием, называя ее «функцией видимости»: как только иммигрант больше не проявляет признаков, идентифицирующих его как члена чуждой группы, он тем самым приобретает действительное, если не фактическое. правовой статус уроженца». ^[12] Что случилось с обменом чувствами и приобретением воспоминаний других?»

Таким образом, мы находим любопытное противоречие даже в концепции одного исследователя проблемы. Это неудивительно. Определение ассимиляции бессознательно связано с концепцией сообщества как функции единомыслия в умах Парка и Берджесса. Тем временем они поддержали новую концепцию сообщества, но концепция ассимиляции отстает от новой концепции сообщества. Если общинная солидарность основана не на однородности единиц, а на функциональной интеграции разнородных единиц, т. е. на modus vivendi , теория ассимиляции в результате обмена воспоминаниями и отношениями не работает. Его нельзя применить к обществу, где существует дифференциация с социальной мобильностью, поскольку это потребовало бы, чтобы все социальные группы имели одинаковые установки и чувства. Таким образом, такая группа меньшинства, как негры, должна будет относиться к себе так же, как к ним относятся социально превосходящие белые. Такая ситуация может существовать в кастовом обществе. Подобные квазимазохистские настроения иногда встречаются среди групп меньшинств в нашем обществе, но они являются скорее исключением, чем правилом.

Таким образом, согласно наблюдениям Парка и Берджесса, релятивистская позиция Дункана была бы единственно правильной. Ассимиляция означает приобретение не одних и тех же, а сходных установок, и только по отношению к определенной ценности в данное время. Короче говоря, ассимиляция относится не к одному процессу, а к ряду процессов, связанных с тем, чтобы стать членом сообщества . Эти процессы бесконечно различаются в зависимости от природы конкретного сообщества, тех, кто должен быть ассимилирован, и различных других факторов, которые будут обсуждаться в разделе II.

Если мы определим ассимиляцию в общих чертах и ​​условно как процесс вхождения в сообщество, то проблема определения вновь встанет остро. Общину мы определим как совокупность людей, поставленных в зависимость друг от друга наличием общих материальных и психологических потребностей и сознающих свою взаимозависимость.

С этой точки зрения ассимиляция является вопросом социальной этики и социальной политики. Ассимиляция как объективное понятие в настоящее время отсутствует; скорее это отражение различных представлений об «американизации». Таким образом, у Парка и Берджесса мы находим переход от квазипринудительного понятия «сходства» к либеральному понятию культурной изменчивости. Генри П. Фэирчайлд, у которого другое представление об американизации, определяет ассимиляцию как гибкий процесс, посредством которого национальность сохраняет свое единство, допуская при этом представителей других национальностей». ^[13] Саймонс различает два «метода» ассимиляции: «принудительно-аристократический», практиковавшийся в царской России, и «толерантно-демократический», встречавшийся в США. Этот последний является «подлинным» методом ассимиляции. ^[14] Некоторая снисходительность проявляется в отношении к иммигрантам не только со стороны профессиональных американизаторов, но и социологов. «Мы должны поступать так, как мудрый врач обращается с больными душой людьми, за беды которых мы не несем ответственности, но которые стали неотъемлемой частью нашей жизни», — говорит Х.А. Миллер». ^[15]

В Fine ассимиляция определяется не как то, что существует, а как то, что должно или не должно существовать. Этический императив интегрально связан с понятием ассимиляции в случаях анализируемых писателей.

Сделав эти выводы, на нас ложится бремя исследования реальных процессов, связанных с тем, что мы определили как ассимиляцию в эвристических целях.

Ассимиляция как процесс

«Факторы», участвующие в ассимиляции, можно схематически изобразить следующим образом:

A. Опытный мир ассимилянта.

1. Культурное кондиционирование.
2. Личностно-социальная обусловленность. ^[16]

B. Ситуация перехода.

1. Объективные характеристики ассимилянта и его семьи (возраст, род занятий, доход, образование, состояние здоровья и т. д.) на момент перехода между двумя общинами.
2. Отношения.
   а. По поводу его миграции.
   б. Классовое или групповое сознание.
   с. Жизненные цели.
3.  Возможные факторы: травматические или эйфорические переживания.

C. Природа нового сообщества.

1. Размер и функции: сообщество
   реальное или псевдосообщество?
2.  Отношение к приезжим вообще и к
   отдельным классам приезжих (профессиональным, этническим).
3. Наличие вертикальной подвижности.
   а. Экономические возможности.
   б. Возможности для социальных контактов и участия.

Эти «факторы» не могут быть количественно измерены, равно как и нельзя обобщать их качественную силу в полевых условиях. Определенный «фактор» может работать как за, так и против ассимиляции, в зависимости от обстоятельств. Обобщение и предсказание еще больше усложняются тем фактом, что личностная, субкультурная обусловленность часто превосходит культурную обусловленность . Это утверждение нуждается в уточнении.

Типы личности часто отождествляли с культурными и национальными группами, и эти сомнительные с научной точки зрения классификации все еще практикуются. Так, Пак писал в 1928 году: «Большинство, если не все, характеристики еврея, определенно его выдающееся положение как торговца и его острый интеллектуальный интерес, его изощренность, его идеализм и отсутствие исторического чувства, являются характеристиками города. человек, человек, умеющий действовать мудро, живет предпочтительно в гостинице, короче говоря, космополит». ^[17]

Пак написал это, пытаясь представить эмансипированного еврея идеальным типом «маргинального человека», который сам по себе является еще одним идеальным типом. Похоже, что это определение было взято со страниц книги Вернера Зомбарта Die Juden und das Wirtschaftsleben ^[18] , о которой коллега Зомбарта Лухо Брентано сказал, что это «один из самых разочаровывающих результатов немецких научных исследований». Идеальный тип «незнакомца» Зиммеля обладает сходными характеристиками. Он обладает объективностью, уверенностью, свободой от условностей. Отношения, в которые он вступает, «абстрактны», т. е. основаны на конкретных материальных интересах, а не на чувстве общности сознания рода. ^[19] Этот тип чужака, как и маргинал, характерен лишь для определенного слоя чужаков или мигрантов. Совершенно очевидно, что целая этническая группа не может быть отнесена к идеальному типу идеального типа чужака.

Второй вопрос, который мы должны задать: что такое культурная группа? Ответ можно довольно легко найти в первобытном обществе, хотя гомогенность первобытных обществ сильно преувеличена. В современном «космополитическом» обществе проблема гораздо сложнее. Ни один человек не участвует в полной мере во всех аспектах культуры, культуры, которая, кроме того, полна амбивалентностей и противоречивых моделей. Линтон выделяет следующие категории элементов культуры: « Универсалии , общие для всех здравомыслящих, взрослых членов общества; специальности , общие для представителей определенных социально признанных категорий лиц, но не общие для всего населения; и альтернатив , которые являются общими для определенных индивидуумов, но которые не являются общими для всех членов общества или даже для всех членов общества или даже для всех членов социально признанных категорий». ^[20]

Таким образом, говоря о «культурных группах», мы должны опасаться предположения об однородности. Любопытно, что этот факт был признан писателем Людвигом Льюисоном до того, как многие социологи признали его важность. Он писал: «Само существование движения американизации… показывает… разлад, преждевременность… Американизация означает, конечно, ассимиляцию. Но это пустая концепция, просто крик ярости и тирании, пока не будет дан ответ на вопрос, который никогда бы не был задан, если бы ответ созрел: ассимиляция чего? К какой гомогенной культуре?» ^[21]

Следующая «полевая ситуация» является примером однородности. Летом 1939 года писатель провел четыре недели в добровольном трудовом лагере, где находились американские и европейские беженцы обоего пола в возрасте от 16 до 22 лет. В основном это были студенты из высшего среднего класса. Лагерем управляли директор (беженец), персонал (преимущественно американец) и выборный совет отдыхающих (смешанный). Возникло несколько интересных ситуаций.

Несколько решений, принятых советником группой в целом, например, введение комендантского часа, были проигнорированы как туземцами, так и беженцами. Участие в обсуждении этих решений и поднятых ими проблем было чрезвычайно активным. Наиболее обсуждаемой проблемой была проблема установочных упражнений. По этому вопросу лагерь разделился на две части, которые автор назовет «утилитарной» и «коммунальной». Первая группа утверждала так: «Польза от подготовительных упражнений носит исключительно личный характер. Группа в целом не пострадает от отсутствия отдельных лиц в этой деятельности, и, следовательно, участие должно быть факультативным».

Вторая, или «общинная», группа рассуждала следующим образом: «Одна из главных функций этой деятельности заключается в ее общинном характере. Материальные выгоды, получаемые каждым человеком, несущественны и неуместны; тот факт, что группа начинает день вместе, является наиболее важным. Поэтому деятельность должна быть обязательной».

В конце концов вопрос был скомпрометирован в пользу факультативных упражнений, поскольку обе стороны согласились, что бесполезно узаконивать чувство общности, если оно не может возникнуть спонтанно.

Что касается нашей проблемы, важно, что членство в этих двух противоборствующих группах было примерно поровну разделено между туземцами и беженцами. Навскидку можно предположить, что большинство американцев принадлежало бы к утилитарно-анархической школе, а большинство европейцев — к общинно-компульсивной. На самом деле такого раскола не было. Некоторые американцы находились под влиянием философии трудового лагеря, зародившейся в Европе и, следовательно, подчеркивавшей важность коллективных действий. Некоторые беженцы, с другой стороны, сознательно восстали против любого принуждения, даже если оно было демократическим, утверждая, что Соединенные Штаты должны быть «свободной страной». Другие мотивы, несомненно, носили в основном личный характер и основывались на неприязни к проводившему упражнения, чувстве физической неполноценности, лени. Однако здесь важна не мотивация, а то, как она была рационализирована.

Хотя этот «эксперимент» ничего окончательно не доказывает, он содержит данные о том, что по крайней мере в одной конкретной жизненной ситуации «особые связи», «альтернативы» и личностно-социальная обусловленность пересекают культурные «универсалии» в поведении достаточно однородного человека. группа. Можно возразить, что противодействие некоторых беженцев принуждению было прямой реакцией на их европейский опыт, примером иррадиации. Эта гипотеза не подтверждается наблюдениями автора. Г.В. Олпорт и его коллеги приходят к аналогичным выводам в своем исследовании беженцев, основанном на интервью и анализе автобиографий. Эти авторы подчеркивают «притяжение знакомого» в опыте беженцев, когда они сталкиваются с новыми ситуациями, а также «устойчивую постоянство личности». «Выдающимися являются приверженность жертвы знакомым сценам и действиям и их настойчивость в достижении поставленных целей». ^[22]

В анализируемых нами определениях ассимиляции не упоминается базовая структура личности как фактор ассимиляции. В некоторых отношениях эта структура личности может быть прямым продуктом универсальной модели культуры, но, как указывает Линтон, «необходимо четко помнить, что базовая структура личности является абстракцией и производным от культуры. От использования такого понятия в культурологических исследованиях до приравнивания базовой структуры личности любого общества к личному характеру индивидов, составляющих это общество, очень далеко». ^[23]

Выводы

В статье сделана попытка указать на отсутствие объективного понятия ассимиляции, условно установить ассимиляцию как процесс вхождения в сообщество и проанализировать этот процесс. Авторское определение ассимиляции, конечно, расплывчато и условно, может быть, даже тавтологично. Но автор придерживается мнения, что предпочтительнее развивать концепцию от анализа действующего процесса к созданию концепции, основанной на суждениях о том, как должен происходить процесс. Если для разумного социального действия необходима объективность, то социолога, несомненно, должны интересовать способы, которыми действуют люди, независимо от того, можно ли отнести их действия к той или иной категории.

Взято из Общественных сил , 21 (октябрь 1942 г.), 35-39. Воспроизведено с разрешения автора и издателя.

---

1. «Социальная ассимиляция», American Journal of Sociology , VI, 791. ↵
2. Introduction to the Science of Sociology (Chicago: University of Chicago Press, 1924), p. 735. ↵
3. Введение в социологию (Нью-Йорк: American Book Co., 1939), с. 495. ↵
4. «Исследование в процессе ассимиляции», Публикации Американского социологического общества, XXIII, 184-7. ↵
5. Кимбалл Янг, «Приспособление», Энциклопедия социальных наук , I, 438-9. ↵
6. E.W.Burgess, «Accommodation», ibid ., стр. 403-4. ↵
7. Введение в социологию , с. 452. ↵
8. Под «расами» Саймонс подразумевает этнические группы вслед за Гумпловичем. ↵
9. Некоторые авторы используют это понятие именно в этом смысле. См. Огберн и Нимкофф, Социология (Бостон: Houghton Mifflin, 1940), с. 383. ↵
10. Оп. цит. ., с. 736. ↵
11. Там же ., с. 758. ↵
12. «Assimllation», Encyclopaedia of the Social Sciences , I, 281-3. ↵
13. Ошибка плавильного котла (Нью-Йорк: Little, Brown, 1926), с. 136. ↵
14. Мест. соч. ., стр. 812-13. ↵
15. Расы, нации и классы (Филадельфия: Липпинкотт, 1924), с. 197. ↵
16. Это понятие было введено Кимбаллом Янгом для того, чтобы выделить черты, которые не обязательно являются общими для культуры в целом, но являются результатом личного взаимодействия, в основном родителей с детьми. См. Янг, 9 лет0046 Личность и проблемы адаптации (Нью-Йорк: Крофтс, 1940), стр. 132-36. ↵
17. «Миграция и маргинальный человек», American Journal of Sociology (май 1928 г.), с. 892. ↵
18. Лейпциг, 1911. ↵
19. Представление Зиммеля о незнакомце резюмировано в Margaret Wood, The Stranger (Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета, 1934). ↵
20. Исследование человека (Нью-Йорк: Appleton Century, 1936), стр. 272-4. ↵
21. Верхний поток (Нью-Йорк. 1922), стр. 123. 235. ↵
22. G.W. Олпорт, Брунер и Яндорф, «Личность в условиях социальной катастрофы», Характер и личность (сентябрь 1941 г.