Читать книгу «Мышление и речь» онлайн полностью📖 — Льва Выготского — MyBook.
© ООО Издательство «Питер», 2017
© Серия «Мастера психологии», 2017
Настоящая работа представляет собой психологическое исследование одного из труднейших, запутаннейших и сложнейших вопросов экспериментальной психологии – вопроса о мышлении и речи. Систематическая экспериментальная разработка этой проблемы, сколько нам известно, вообще не предпринималась еще никем из исследователей. Решение задачи, стоявшей перед нами, хотя бы с первичным приближением могло быть осуществлено не иначе как путем ряда частных экспериментальных исследований отдельных сторон интересующего нас вопроса, как, например, исследование экспериментально образуемых понятий, исследование письменной речи и ее отношения к мышлению, исследование внутренней речи и т. д.
Помимо экспериментальных исследований мы неизбежно должны были обратиться к теоретическому и критическому исследованию. С одной стороны, нам предстояло путем теоретического анализа и обобщения большого накопившегося в психологии фактического материала, путем сопоставления, сличения данных фило- и онтогенеза наметить отправные пункты для решения нашей проблемы и развить исходные предпосылки для самостоятельного добывания научных фактов в виде общего учения о генетических корнях мышления и речи.
С другой стороны, нужно было подвергнуть критическому анализу самые идейно мощные из современных теорий мышления и речи для того, чтобы оттолкнуться от них, уяснить себе пути собственных поисков, составить предварительные рабочие гипотезы и противопоставить с самого начала теоретический путь нашего исследования тому пути, который привел к построению господствующих в современной науке, но несостоятельных и потому нуждающихся в пересмотре и преодолении теорий.
В ходе исследования пришлось еще дважды прибегать к теоретическому анализу. Исследование мышления и речи с неизбежностью затрагивает целый ряд смежных и пограничных областей научного знания. Сопоставление данных психологии речи и лингвистики, экспериментального изучения понятий и психологической теории обучения оказалось при этом неизбежным. Все эти попутно встречающиеся вопросы, нам казалось, всего удобнее разрешать в их чисто теоретической постановке, без анализа самостоятельно накопленного фактического материала. Следуя этому правилу, мы ввели в контекст исследования развития научных понятий разработанную нами в другом месте и на другом материале рабочую гипотезу об обучении и развитии.
И наконец, теоретическое обобщение, сведение воедино всех экспериментальных данных оказалось последней точкой приложения теоретического анализа к нашему исследованию.
Таким образом, наше исследование оказалось сложным и многообразным по своему составу и строению, но вместе с тем каждая частная задача, стоявшая перед отдельными отрезками нашей работы, была настолько подчинена общей цели, настолько связана с предшествующим и последующим отрезком, что вся работа в целом – мы смеем надеяться на это – представляет собой в сущности единое, хотя и расчлененное на части исследование, которое все целиком, во всех своих частях направлено на решение основной и центральной задачи – генетического анализа отношений между мыслью и словом.
Сообразно с этой основной задачей определилась программа нашего исследования и настоящей работы. Мы начали с постановки проблемы и поисков методов исследования.
Затем мы попытались в критическом исследовании подвергнуть анализу две самые законченные и сильные теории развития речи и мышления – теорию Пиаже и В.
Штерна, с тем, чтобы с самого начала противопоставить нашу постановку проблемы и метод исследования традиционной постановке вопроса и традиционному методу и тем самым наметить, чего, собственно, следует нам искать в ходе нашей работы, к какому конечному пункту она должна нас привести. Далее, нашим двум экспериментальным исследованиям развития понятий и основных форм речевого мышления мы должны были предпослать теоретическое исследование, выясняющее генетические корни мышления и речи и тем самым намечающее отправные точки для нашей самостоятельной работы по изучению генезиса речевого мышления. Центральную часть всей книги образуют два экспериментальных исследования, из которых одно посвящено выяснению основного пути развития значений слов в детском возрасте, а другое – сравнительному изучению развития научных и спонтанных понятий ребенка. Наконец, в заключительной главе мы пытались свести воедино данные всего исследования и представить в связном и цельном виде весь процесс речевого мышления, как он рисуется в свете этих данных.
Как и в отношении всякого исследования, стремящегося внести нечто новое в разрешение изучаемой проблемы, и в отношении нашей работы естественно возникает вопрос, что она содержит в себе нового и, следовательно, спорного, что нуждается в тщательном анализе и дальнейшей проверке. Мы можем в немногих словах перечислить то новое, что вносит наша работа в общее учение о мышлении и речи. Если не останавливаться на несколько новой постановке проблемы, которую мы допустили, и в известном смысле новом методе исследования, примененном нами, – новое в нашем исследовании может быть сведено к следующим пунктам: 1) экспериментальное установление того факта, что значения слов развиваются в детском возрасте, и определение основных ступеней в их развитии; 2) раскрытие своеобразного пути развития научных понятий ребенка по сравнению с его спонтанными понятиями и выяснение основных законов этого развития; 3) раскрытие психологической природы письменной речи как самостоятельной функции речи и ее отношения к мышлению; 4) экспериментальное раскрытие психологической природы внутренней речи и ее отношения к мышлению.
В этом перечислении тех новых данных, которые содержатся в нашем исследовании, мы имели в виду прежде всего то, что может внести настоящее исследование в общее учение о мышлении и речи в смысле новых, экспериментально установленных психологических фактов, а затем уже те рабочие гипотезы и те теоретические обобщения, которые неизбежно должны были возникнуть в процессе истолкования, объяснения и осмысления этих фактов. Не право и не обязанность автора, разумеется, входить в оценку значения и истинности этих фактов и этих теорий. Это – дело критики и читателей настоящей книги.
Настоящая книга представляет собой результат почти десятилетней непрерывной работы автора и его сотрудников над исследованием мышления и речи. Когда эта работа начиналась, нам еще не были ясны не только ее конечные результаты, но и многие возникшие в середине исследования вопросы. Поэтому в ходе работы нам неоднократно приходилось пересматривать ранее выдвинутые положения, многое отбрасывать и отсекать как оказавшееся неверным, другое перестраивать и углублять, третье, наконец, разрабатывать и писать совершенно наново.
Основная линия нашего исследования все время неуклонно развивалась в одном основном, взятом с самого начала направлении, и в настоящей книге мы попытались развернуть explicite многое из того, что в предыдущих наших работах содержалось implicite, но вместе с тем – и многое из того, что нам прежде казалось правильным, исключить из настоящей работы как прямое заблуждение.
Отдельные ее части были использованы нами ранее в других работах и опубликованы на правах рукописи в одном из курсов заочного обучения (гл. V). Другие главы были опубликованы в качестве докладов или предисловий к работам тех авторов, критике которых они посвящены (гл. II и IV). Остальные главы, как и вся книга в целом, публикуются впервые.
Мы отлично сознаем все неизбежное несовершенство того первого шага в новом направлении, который мы пытались сделать в настоящей работе, но мы видим его оправдание в том, что он, по нашему убеждению, продвигает нас вперед в исследовании мышления и речи по сравнению с тем состоянием этой проблемы, которое сложилось в психологии к моменту начала нашей работы, раскрывая проблему мышления и речи как узловую проблему всей психологии человека, непосредственно приводящую исследователя к новой психологической теории сознания.
Впрочем, мы затрагиваем эту проблему лишь в немногих заключительных словах нашей работы и обрываем исследование у самого ее порога.
📖 PDF. Избранные психологические исследования: Мышление и речь ; Проблемы психологического развития ребенка. Выготский Л. С. Страница 1. Читать онлайн pdf
з
ещии педогогическил #
. з
Пи _ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
Ч/здотельст Ро |
соска 195 6
гук PCOC
Оглавление
Читайте еще:
Психология помощи. Альтруизм, эгоизм, эмпатияИльин Евгений
Раздел 1. Психологические аспекты помогающего поведения
Царь Иван IV предпринял ряд мер, направленных на узаконивание благотворительности в рамках государственной политики.
Были изданы специальные законы, направленные на оказание помощи нуждающимся. В короткое время был создан ряд благотворительных учреждений, финансируемых как из государственной…
Язык телаАнтоненко Елена
Телодвижения флоры и фауны
Все психические процессы взаимосвязаны, направлены на познание и осознание мира и себя в нем. Их функциональность реализуется через деятельность головного мозга. Голова, вместилище мозга, позволяет человеку быть разумным, воспринимать, обдумывать, запоминать пережитый опыт, находить сходство и…
Мы родом из страшного детства, или Как стать хозяином своего прошлого, настоящего и будущегоКовалёв Сергей
воистину необъятн и очень сложн
4. еперь вспомните, что вы будете еще чистить зубы, и в соответствии с вышеизложенным, уже не вспомните подум йте и вообр зите, к к вы будете чистить зубы
Новый опыт жизниПинт Александр
Глава 9.
— Именно в праздники происходит больше ссор, конфликтов, преступлений и несчастных случаев. Праздник надо праздновать. В данном случае он рождается не изнутри, а навязывается извне. Разве это не насилие? Причем официально санкционированное государством.
Эволюция личностиЧиксентмихайи Михайи
Часть II
Эта модель также верна для жиров, сахара, алкоголя и других веществ, быстро вызывающих зависимость. Поскольку когда-то они были нам полезны, мы научились получать от них удовольствие. Однако все убыстряющаяся смена жизненных условий привела к тому, что мозговые центры удовольствия не успевали…
Юнгианский анализ волшебных сказок. Сказание и иносказаниеДикманн Ханс
Ханс Дикманн. Юнгианский анализ волшебных сказок. Сказание и иносказание. Приложение: Методы аналитической психологии.
До сих пор такой человек имел возможность проявлять в жизни преимущественно свою мыслительную функцию.
Анализ проблемы любви: этимологический, историко-культурный, аксиологическийЛевова И.Левова И.Анализ проблемы любви: этимологический, историко-культурный, аксиологический
7. Аксиологический анализ понятия «любовь»
«Смысл любви»: любовь — средство продолжения рода. Половая любовь в этом смысле является вершиной любви, т. к. затрагивает человека целиком. При этом Соловьев отличает любовь от внешнего соединения. Человеческой любви предшествует идеал Божьей любви. Бог как единое, соединяет с собой…
Измени мозг — изменится и телоАмен Дэниел
Часть вторая. Измените свой мозг, изменится и вес
В последние годы было доказано, что жир запасает токсичные вещества, поэтому чем больше в теле жира, тем больше токсинов. И чем более жирное мясо вы едите, тем больше токсинов получаете.
Кроме того, жир повышает уровень эстрогена, особенно у мужчин. Жировые клетки запасают эстроген. Они содержат…
Глубинная психология и новая этикаНойманн Эрих
К. Г. Юнга Предисловие
Общая бесознательная идентичность членов группы может достигать такого уровня, что убийство родителей или брата остается неотмщенным, потому что убийца, так сказать, покусился на свою собственную плоть. При этом интересы группы ни в коей мере не затрагиваются, во всяком случае не более, чем в…
Роджерс СёрльКонструирование социальной реальности
3. Язык и социальная реальность.
Нет ничего в физических отношениях между мной и частью земли, которая является моей собственностью. Нет ничего в химическом составе бумаги, которая делает ее двадцатью долларами. Нет ничего в физике ситуации, которая делает это очевидным.
И это не эпистемиологический, но онтологический пункт….
Клиническая психологияКарвасарский Борис
Подвижность нервной системы — это свойство впервые было выделено Павловым в 1932 г
Можно ли рассматривать одни типологические особенности как «хорошие», облегчающие адаптацию, а другие как «плохие», затрудняющие ее, как это делал в свое время Павлов? Современные данные, полученные психофизиологами, психологами и клиницистами, свидетельствуют о том, что каждое из свойств…
Я тебя сделаю!Чернакова Зоя
ИГРЫ С ФОРТУНОЙ
— Непонятно, — она сунула конфету в рот, разглядывая фантик, — а по вкусу — это «Взлетная», — определила она.
Визуальные образы часто мешают вербальному мышлению, говорится в исследовании – Harvard Gazette
Гарвардские ученые начинают давать ответы на один из самых сложных вопросов психологии: как мы думаем?
Человеческое мышление обычно можно разделить на два режима: визуальный и вербальный.
Когда вы думаете о своем следующем отпуске и представляете, как сидите под пальмой и потягиваете холодный напиток, вы, вероятно, думаете визуально. Если вы думаете о том, что скажете, когда делаете презентацию на работе, вы, вероятно, думаете словами и предложениями, создавая внутреннюю речь.
Но всегда ли они разделены? Можете ли вы использовать один без другого всплывающего? Новое исследование Гарварда предполагает, что ответ зависит от того, о каком образе мышления вы говорите.
Исследование, проведенное под руководством Элинор Амит, сотрудницы факультета психологии, и Эвелины Федоренко из Гарвардской медицинской школы, показало, что даже когда им предлагалось использовать вербальное мышление, люди создавали визуальные образы для сопровождения своей внутренней речи, предполагая, что визуальное мышление глубоко укоренился в мозгу. Исследование описано в статье, недавно опубликованной в журнале NeuroImage.
«Вопрос, на который мы хотели ответить, звучал так: можете ли вы использовать одну модальность без появления другой?» — сказал Амит.
«Можете ли вы использовать одно, не вызывая непреднамеренно другое?»
Чтобы лучше понять, как люди используют каждый способ мышления, Амит и его коллеги разработали серию экспериментов, которые начались в лаборатории, а затем были перенесены на МРТ-сканеры.
В первом эксперименте добровольцев попросили составить либо изображения, либо предложения на основе пар слов. Первой всегда была профессия, например, балерина, полицейский или учитель. В половине испытаний вторым словом был объект, а в другой половине — место.
После создания изображения или предложения с использованием слов участникам задавали один из четырех вопросов: насколько четкими были изображения или предложения, которые их просили создать, или насколько четкими были любые изображения или предложения, которые они создали непреднамеренно?
«Итак, в одном испытании вас могут попросить создать изображение, и мы спросим вас, насколько четким было это изображение», — объяснил Амит. «В следующем испытании мы можем попросить вас снова создать изображение, но затем спросить вас, насколько четким было предложение, которое вы непреднамеренно создали».
Эксперимент проводился дважды, один раз с использованием добровольцев в лаборатории и один раз с использованием онлайн-добровольцев, набранных через интернет-рынок труда Amazon Mechanical Turk. В обоих случаях, сказал Амит, результаты были одинаковыми.
«Мы обнаружили, что нет никакой разницы в яркости изображений», — сказал Амит. «Испытуемым было все равно, попросим мы их создать изображение или нет; это было ярко, независимо от того, что мы просили их сделать». Однако на ясность предложения повлияла инструкция. Внутренняя речь, воспроизводимая испытуемыми, была более четкой, когда участники намеревались составить предложения, чем когда они этого не делали.
Несмотря на то, что эти результаты были значительными, они все же основывались на самоотчетах участников о яркости образов или внутренней речи. Чтобы преодолеть это ограничение, Амит и его коллеги обратились к функциональной магнитно-резонансной томографии или фМРТ для отслеживания активности мозга субъектов.
Для теста фМРТ исследователи сначала обучили участников, используя ряд привлекательных предложений и изображений, каждое из которых можно было вспомнить с помощью «подсказки». Когда они вспоминали предложения или изображения, Амит и его коллеги использовали фМРТ для мониторинга языковой сети мозга, а также областей мозга, которые, как известно, участвуют в распознавании лиц и тел.
«Мы обнаружили, что люди генерировали более надежные вербальные представления во время обдуманной внутренней речи… но они генерировали визуальные образы независимо от того, было ли их намерение визуализировать что-то или думать вербально».
Интересно, сказал Амит, что тесты фМРТ также показали, что даже когда участники сознательно пытались мыслить визуально, их мозг демонстрировал относительно низкий уровень активности в зрительной области, что привело к вопросам о том, что именно люди визуализируют.
— Возникает интересный вопрос, — сказал Амит. «Это говорит о том, что, хотя мы все время визуализируем вещи, возможно, они относительно бедны и не похожи на фильм, который крутится у нас в голове».
Забегая вперед, сказал Амит, исследование ставит интригующие вопросы о том, должны ли люди быть привязаны к здесь и сейчас.
В более раннем исследовании Амит и его коллеги обнаружили, что люди склонны думать визуально о вещах, которые им близки (временно, социально или географически), но используют внутреннюю речь, когда созерцают далекие вещи.
«Итак, если вы думаете о Гарвардской площади по сравнению с Сан-Франциско, вы, вероятно, визуализируете первое, но вербально думаете о последнем», — сказал Амит. «То же самое касается того, думаете ли вы о себе или о ком-то еще, или о своей группе, или о чужой, или о завтрашнем дне, а не о том, что будет через 10 лет».
Ее новое исследование, однако, показывает, что даже когда люди сознательно пытаются мыслить вербально, визуальное мышление почти всегда вмешивается, предполагая, что люди сосредоточены на настоящем, даже когда они пытаются использовать способ мышления, обычно предназначенный для будущего.
«Это говорит о том, что мы не можем выйти за пределы «здесь и сейчас» и абстрактно думать о других людях, местах или временах, — сказал Амит.
«Так устроен наш мозг, и этому может быть эволюционная причина [потому что] мы не всегда были вербализаторами. Долгое время мы воспринимали наш мир визуально, поэтому, возможно, язык является дополнением.
«Это имеет важные последствия, потому что, если мы действительно живем здесь и сейчас, что это значит для того, как мы разрабатываем государственную политику?» она добавила. «Нужно ли нам помочь людям преодолеть их предубеждение, чтобы сосредоточиться на здесь и сейчас? Это то, о чем нам, возможно, нужно знать».
Чтобы понять, как люди думают, смотрите на их действия, а не на слова
Действия не только говорят громче слов, они также происходят раньше и быстрее, говорит психолог из Стэнфорда Барбара Тверски. Поймать падающую чашку, закатить глаза из-за неудачной шутки — подобные реакции случаются до того, как люди находят слова, чтобы описать свои действия и эмоции.
В новой книге профессора психологии эмерита Барбара Тверски говорит, что пространственное мышление является основой мышления и развилось задолго до появления языка.
(Изображение предоставлено Getty Images)
Вот почему, чтобы понять, как люди думают, утверждает Тверски, нужно понять, как люди действуют, и прийти к пониманию мира через их пространственное мышление. По ее словам, пространственное мышление является основой мышления и развилось задолго до появления языка.
Здесь Тверски обсуждает влияние пространственного мышления на абстрактное мышление и общение из своей новой книги Разум в движении: как действие формирует мышление .
Тверски — почетный профессор психологии Стэнфордской школы гуманитарных наук и наук, а также профессор психологии Педагогического колледжа Колумбийского университета. Она также является президентом Ассоциации психологических наук. Она опубликовала более 200 статей о памяти, категоризации, языке, пространственном познании, творчестве, дизайне и жестах.
В своей книге Разум в движении: как действие формирует мысль , вы говорите, что пространственное мышление, а не язык, является основой мышления.
Почему?
Пространственное мышление происходит от движения и действия в мире. Все существа должны делать это, чтобы выжить. Действия в пространстве создают пространственные представления в мозгу; просто смотреть недостаточно. В мире слишком много вещей и возможных отношений, чтобы их можно было заметить и представить в уме. Пространственное мышление развилось задолго до языка и поддерживается всеми нашими органами чувств. Всего половина коры участвует в пространственном мышлении.
Что удивительно, так это то, что абстрактное мышление использует ту же схему мозга, что и пространственное мышление. Мышление есть нахождение отношений и путей между вещами. Точно так же, как наши ноги передвигаются с места на место по пространственным путям, наш разум движется от мысли к мысли по концептуальным путям.
Барбара Тверски (Изображение предоставлено Roslyn Banish)
Животные совершают впечатляющие умственные способности, но, похоже, им не хватает языка, как мы его знаем.
Младенцы удивляют родителей своей сообразительностью задолго до того, как начинают говорить. И экстраординарные, и обычные люди одинаково мыслят и совершают открытия, как замечательные, так и обыденные, действуя: Эйнштейн воображает полет в космос со скоростью света, архитектор проектирует здание, тренер планирует футбольный матч, а игроки его исполняют. Уклонение от велосипедов, идущих по кампусу. Или ходунки, когда мы едем на велосипеде. Мы быстро схватываем действия и намерения друг друга и используем их для планирования своих собственных. Все это происходит слишком быстро для слов.
Существуют ли другие способы выражения пространственного мышления?
Мы говорим о действиях над идеями, как если бы они были действиями над объектами: Мы поднимаем идеи, разрываем их на части, связываем их вместе. Наши жесты отражают эти действия. Жесты часто определяются как действия на идеи. Обычно мы не осознаем свои жесты, так же как обычно не осознаем, что выбираем каждое слово во время разговора.
Жесты не только помогают другим понять. Они действительно помогают нам думать и говорить. Попробуйте сесть, сложа руки, и объяснить сложный маршрут или процесс. Исследования, наши собственные и исследования других, показали, что если людям мешают жестикулировать, когда они говорят, им труднее подбирать слова, а если людям мешают жестикулировать, когда они изучают сложные описания, они также не учатся. .
Жесты — действия тела — служат социальным клеем, и наша способность быстро делать выводы о намерениях, эмоциях и значении этих действий позволяет нам работать вместе.
Где еще мы видим зрительно-пространственную коммуникацию?
Везде.
В том, как мы устраиваем наши дома и мир, в книгах, расставленных по книжным полкам, в блюдах, расставленных по размеру и форме, в 1-1 соответствиях и повторениях в сервировке стола и фасадах зданий. Вы видите это на картах, временных шкалах, диаграммах, графиках и эскизах. Дизайнеры и художники говорят, что открытия, которые они делают в собственных эскизах, — это разговор без слов. Музыка, математические обозначения и даже письменный язык имеют важные пространственные компоненты. Древние карты, списки и описания событий были найдены по всему миру и до сих пор восхищают нас.
«Жесты не просто помогают другим понять. Они действительно помогают нам думать и говорить».
— Барбара Тверски
Карты замечательны еще и по другой причине. Карты обычно изображают среду, которую нельзя увидеть из одного места. Чтобы составить карту в уме или на бумаге, разум должен собрать воедино информацию из многих событий, даже мультимодальных. Некоторые ошибки, предсказуемые, неизбежно возникают в результате такой интеграции.
