|
Евдемонизм — это философско-этическое учение и жизненная установка, согласно которой единственным или высшим (более предпочтительным, чем все остальные) человеческим благом является счастье. Евдемонизм представляет собой особый, в основе своей телеологический, тип этической теории (см. Этика) и способ обоснования морали (см. Мораль). Ориентация на счастье означает признание того, что конечной целевой причиной, а соответственно и общей ценностной основой (смыслом, нравственным пределом) деятельности является сам действующий субъект. По словам Аристотеля, счастье «мы всегда избираем ради него самого и никогда ради чего-то другого» (EN, 1, 5, 1097 в). Счастье представляет собой общую категорию субъективных оснований деятельности, которые в содержательном плане столь же различны, сколь различны сами субъекты. Учитывая эти различия, этика чаще всего стремится их преодолеть, так как её прежде всего интересует вопрос о том, может ли счастье быть объективным принципом, способным придать нравственную соразмерность жизни как отдельных индивидов в многообразии их желаний, интересов, потребностей, так и человеческих сообществ.  Евдемонизм не только ставит мораль в прямую связь и зависимость от счастья; по-особому понимается и сама мораль, ценность которой связывается прежде всего с приятными ощущениями, чувствами удовольствия, душевного комфорта, сопутствующими добродетельному образу мыслей и действий.
Принято различать по крайней мере три разновидности евдемонизма, которые условно можно назвать гедонистическим, моралистическим и синтетическим. Гедонистический вариант был всесторонне разработан Эпикуром, получил широкое распространение в эпоху Просвещения (П. Гассенди, Ж. О. де Ламетри, Ф. Вольтер, П. А. Гольбах). В нём счастье понимается как удовольствие, его отличие от гедонизма в собственном смысле слова состоит в том, что удовольствие интерпретируется как особое (устойчивое, длительное, интенсивное) состояние, а его достижение прямо ставится в зависимость от добродетельной жизни. Обосновывая такой взгляд, Эпикур показывает, что духовные удовольствия выше телесных, и определяет удовольствия как отсутствие страданий. Моралистический вариант евдемонизма связан со стоицизмом и стоической традицией в этике. Синтетический вариант евдемонизма связан с перипатетической традицией в этике, которая восходит к Аристотелю и его школе. В этом случае счастье понимается как высшее благо, которое не отменяет все прочие блага, а, напротив, суммирует, внутренне организует их; непосредственно оно выступает как чувство удовлетворённости жизнью в целом. Для аристотелевского евдемонизма существенны два момента. Во-первых, блага разделяются на внутренние и внешние: внутренние образуют совершенную деятельность души и представляют собой совокупность добродетелей, которые зависят от самого индивида; внешние включают в себя богатство, почёт, телесную красоту, удачливость и прочие жизненно важные факторы, которые не зависят (не полностью зависят) от самого индивида. Понятие евдемонизма охватывает разнообразный круг этических теорий, поэтому принято разграничивать евдемонизм в широком и узком смысле. В узком, или собственном, смысле слова евдемонизм — традиция Эпикура, которая противостоит стоической традиции долга. В широком смысле, который придавал данному понятию И. Кант, евдемонизмом являются все так называемые Гетерономные моральные теории, так как «все материальные практические принципы […] подпадают под общий принцип себялюбия или счастья» (И. Кант. Критика практического разума, кн. 1, гл. 1, § 3). Кант считал, что только его этика свободна от учения о целях, а тем самым и от евдемонизма, однако и ему не удалось удержаться на этой позиции (постулат существования Бога был как раз предназначен для того, чтобы мораль и счастье можно было мыслить соединёнными). Евдемонизм — не только совокупность этических школ и моральных опытов, но и в известном смысле также определённая историческая стадия того и другого. Он был характерен для Античности, Средневековья, в значительной мере для Нового времени. В XX веке этика и моральная практика в целом отказались от евдемонизма: идеал ориентированного на счастье самодовлеющего индивида и счастливого общества оказывается явно несовместимым как с драматизмом существования современного человека в отчуждённом мире, так и с необычно возросшей интенсивностью общественных связей и взаимозависимостью людей друг от друга, а гедонизм, осуществлённый в практике потребительского общества, потерял нравственную привлекательность. Евдемонистические мотивы сохранились в рамках натуралистической этики (например, фелицитология О. Нейрата), но они уже не являются основой построения теории морали. |
Исходя из понимания счастья как самодостаточности, когда человек ни в чём не нуждается и ни от чего не зависит, стоики приходили к выводу, что этим критериям удовлетворяет только добродетель. Соответственно счастье — не следствие добродетели, оно совпадает с ней: по Сенеке, добродетели достаточно для счастья; согласно Спинозе, счастье — не награда за добродетель, а сама добродетель.
На счастье человека, решающим образом зависящее от совершенства его души, этических (нравственных) качеств, влияют также внешние обстоятельства. Они могут как способствовать, так и препятствовать хорошим поступкам; превратности судьбы не сделают счастливого своей добродетельностью человека злосчастным, но крупные и многочисленные бедствия могут помешать человеку стать счастливым. Во-вторых, добродетели рассматриваются как деятельные состояния, и совершенство увязано с совершенной деятельностью. Тем самым акцент переносится на ценностный анализ деятельности; античные авторы по этому критерию выделяли три типа деятельного существования, или образа жизни — чувственный, практический и созерцательный. В зависимости от того, как понимается ценностная иерархия форм деятельности (образов жизни), евдемонизм переходит в другие этические программы. Так, например, сам Аристотель совершенной деятельностью считал философско-теоретическую, и его этику поэтому можно назвать этикой созерцательного блаженства.
ЭВДЕМОНИЗМ | это… Что такое ЭВДЕМОНИЗМ?
(от греч.
εὐδαιμονία – счастье, блаженство) – антич. принцип жизнепонимания, позднее в этике – методологич. принцип истолкования природы морали и обоснования ее требований. Предпосылкой антич. Э. является сократовская идея внутр. свободы, достигаемой благодаря самосознанию личности и ее независимости от внешнего мира. Хотя Э. возник одновременно и в тесной связи с гедонизмом, они в известном смысле противостояли друг другу: счастье есть не просто длительное и гармоничное удовольствие (Аристотель), а результат преодоления стремления к чувств. наслаждениям путем самоограничения, упражнения, аскезы, отрешения от привязанностей к внешнему миру и его благам и достигаемая при этом свобода от внешней необходимости и превратностей судьбы; это разумность, тождественная подлинной добродетели. Киники выставляют в качестве жизненного принципа борьбу со страстями, порабощающими человека. Антисфен отождествляет стремление к удовольствиям с сумасшествием; счастье не зависит от чего-либо внешнего – богатства, славы, образа жизни; для блаженства достаточно добродетели.
В новое время этот идеал внутр. свободы развивали мн. философы, в особенности Спиноза, к-рый с исключит. остротой поставил антитезу разумного познания и чувств, страстей (см. Избр. произв., т. 1, М., 1957, с. 149) и выдвинул чисто интеллектуальное понимание блаженства (amor dei intellectualis). «… Именно познание вызывает любовь… В этом… единственно состоит наше блаженство» (там же, с. 154). Аналогичные мотивы обнаруживаются у Гассенди:» «…Достаточное условие указанного абсолютного блага человека – это покой тела и духа» (Соч., т. 1, М., 1966, с. 317). Блаженство зависит от умения довольствоваться тем, что есть.
«… Даже подвергнутый ужасной пытке, мудрец останется счастливым» (там же, с. 306). Гассенди уже не противопоставляет счастье удовольствиям, понимая их как умение наслаждаться тем, что дано в силу внешних обстоятельств.
Франц. материалисты (Гельвеций, Гольбах и др.) придают понятию счастья откровенно гедоннстич. характер; отныне в Э. явно преобладают натуралистич. мотивы. Стремление к счастью трактуется как данное человеку от природы и вместе с тем как нравств. принцип, конечная цель всякого общества и полезной деятельности человека. По этому пути идет и англ. утилитаризм с его принципом максимального счастья для наибольшего числа людей (Бентам). Эта линия в развитии Э. наталкивается на характерное затруднение: в обществе частных интересов стремление к счастью так или иначе ведет к эгоизму. Отсюда попытки определить «подлинное», «разумное» счастье, достижение к-рого не противоречило бы общему благу. Здесь принцип Э. приводит в конце концов к логич. кругу: счастье – основание морали, но само оно обосновывается с помощью моральных критериев, с т.
зр. того, что следует признать должным; провозглашенное «естественным», человеч. стремление оказывается, т.о., на деле нравств. императивом.
В совр. бурж. этике чаще всего можно встретить лишь отд. элементы Э. (Дрейк, Сантаяна, поздний Рассел, Дж. Маккей, М. Шлик). Знаменательна судьба принципа Э. в «фелицитологии» (от лат. felicitas – счастье) Нейрата. Счастье трактуется здесь как естеств. стремление человека, а этика – как наука о путях его достижения. Нейрат лишает понятие счастья к.-л. нормативного смысла, в результате чего оно обнаруживает свою бессодержательность: не важно, какие конкретно цели преследуют люди и каких результатов они достигают, важно лишь ощущение счастья. Это ощущение можно поэтому просто внушить людям, а этика и оказывается учением о методах такого внушения. Осн. проблема Э. – проблема счастья – сводится тем самым к вопросу о нахождении путей психологич. манипулирования массовым сознанием, что вполне отвечает одной из идеологич. тенденций позднебурж. общества.
Материалистич. этика считает невозможным исходить в теории нравственности из к.-л. изначальных стремлений отд. индивида. Она рассматривает все определения человека (в т.ч. и его побудит. мотивы, напр. стремление к счастью) как продукт историч. развития, момент, обусловленный всей системой обществ. практики, с анализа к-рой и следует начинать исследование оснований нравственности.
Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3, с. 418–21; Аристотель, Этика, СПБ, 1908, кн. 1, § 3–6; Гельвеций К. Α., О человеке, его умственных способностях и его воспитании, М., 1938, с. 75–78, 93–99, 274–336; Гольбах П. Α., Избр. произв., т. 1, М., 1963, С. 308–50; Кант И., Соч., т. 4, М., 1965, с. 230–57, 340–483; Левитов П., Мораль Э. перед судом общечеловеч. нравств. сознания, X., 1903; Материалисты Древней Греции, М., 1955, с. 153–87, 233–36; Ρf1еidеrеr Е., Eudämonismus und Egoismus, Lpz., 1880; Ηeinze M., Der Eudämonismus in der griechischen Philosophie, Lpz., 1883; Neurath O.
, Foundations of the social sciences, Chi., [1944].
Т. Кузьмина. Москва.
Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.
Заметки о Никомаховой этике
| A. Формальное определение счастья или процветания ( eudaimonia ) Счастье (или процветание, или благополучная жизнь) — это полное и достаточное
хороший. Отсюда следует, что (а) оно желательно для себя, (б) что оно не является
желанный ради чего-то другого, (c) что он удовлетворяет все желания
и к нему не примешано зла, и (d) что он стабилен. B. Материальное определение счастья — в чем оно состоит Мы формально определили счастье как полное и достаточное благо
для человека. Но существует множество различных взглядов на то, какие виды
жизни удовлетворяют этому формальному определению. Аристотель подходит к вопросу о
в чем состоит счастье. Во-первых, он отмечает, что цветение для растений
и животных состоит в том, что они хорошо функционируют в соответствии со своей природой.
Итак, один вопрос, который мы должны задать, заключается в следующем: какова надлежащая или особенная функция
человека? Аристотель считает очевидным, что наша собственная функция
состоит в рассуждениях и действиях в соответствии с разумом. Это
сердце учения о добродетели, как нравственной, так и интеллектуальной. Итак, на этом
линия рассуждений, мы приходим к выводу, что обладание и
проявление нравственной и интеллектуальной добродетели является существенным элементом нашего
жить хорошо. Второй подход состоит в том, чтобы исследовать товары, которые нам нужны,
поскольку счастье предположительно состоит в достижении какого-либо блага или набора
товаров так, чтобы иметь их правильно, значит хорошо жить.
Одно деление благ состоит из (i) внешних благ (богатство, слава, почет,
власть, друзья), (ii) телесные блага (жизнь, здоровье, внешность, физическое
силу, атлетические способности, ловкость и др.), и блага души (добродетель,
жизненные проекты, знания и образование, художественное творчество и признание,
отдых, дружба и др.). Тогда проблема состоит в том, чтобы очертить пути
в котором такие товары связаны со счастьем. Взгляд Аристотеля состоит в том, что
(a) определенные блага (например, жизнь и здоровье) являются необходимыми предпосылками для
счастье и что (b) другие (богатство, друзья, слава, честь) являются украшениями
которые способствуют или наполняют хорошую жизнь добродетельного человека, но это (c)
именно обладание добродетелью и ее проявление составляют основу
элемент счастья. Здесь много места для обсуждения. Например, сколько стоит
удача или удача связаны с нашим достижением добродетели? (У Аристотеля есть некоторые
что можно сказать об этом в Книге 3, гл. 5). Кроме того, в какой степени
единство жизни и жизненных проектов, необходимых для счастья? Альтернативно,
как далеко может зайти счастливый человек, позволяя единственному, возможно сложному, концу
главенствовать в его жизни? Какой баланс необходим в
жизненные проекты? Может ли счастливая жизнь отказаться от погони за некоторыми благами ради
заниматься целеустремленным стремлением к другим благам? Эти последние несколько вопросов
предположить, что было бы полезно взглянуть на жизни, представленные нам историей,
опыт и литература. C. Общий счет добродетели Во-первых, Аристотель делает некоторые предположения о характере человека душу, разделяя ее на часть, управляющую (разумом), часть, которая есть или должен управляться разумом (страстями или чувственными аппетитами) и часть, которая обычно не реагирует на разум (вегетативные функции, такие как как пищеварение и др.). Таким образом, некоторые добродетели будут иметь своим предметом разум. в то время как другие будут иметь своим предметом страсти-qua-управляемые-разумом. Различия между добродетелями будут отражать различия между различными страсти и между различными функциями разума. Добродетели — это привычки души, благодаря которым человек действует хорошо, т. е. для
ради того, что прекрасно и благородно. Именно поэтому необходимо хорошее воспитание. Наличие добродетели отличается от наличия навыка (например, столярного или игре на флейте), потому что важен не только продукт (т. действие), а фиксированное намерение, с которым совершается действие (т. делать то, что хорошо) и фиксированное и стабильное состояние, из которого происходит действие (а именно, привычка действовать ради того, что хорошо). В большинстве случаев добродетель находится между двумя пороками, один из которых представляет избыток определенной страсти или наклонности, а другой представляет дефект. Аристотель дает грубую общую классификацию нравственных добродетелей, разделяя
их на тех, кто связан с чувствами или страстями (смелость и воздержание),
те, кто связан с внешними благами (например, щедрость, великолепие, великодушие),
и те, которые связаны с общественной жизнью (например, кротость, правдивость, остроумие,
дружелюбие) и справедливость. Затем Аристотель обсуждает некоторые предпосылки добродетели: добровольность и его отношение к силе и невежеству, обдумыванию и выбору (или решение). |
Аристотель особо отмечает
жизнь удовольствия (удовольствия, комфорта и т. д.), жизнь зарабатывания денег,
жизнь (политического) действия и философскую жизнь, т. е. жизнь
созерцания или изучения. У него нет терпения к жизни зарабатывания денег
или жизнь удовольствия, хотя он согласен со сторонниками последнего
что счастливая жизнь приятна.
Только добродетельный человек может достичь счастья и
добродетельный человек никогда не может быть несчастным в глубочайшем смысле, даже в
лицо несчастья, которое мешает ему быть счастливым или благословленным. Так
счастье сочетает в себе элемент, над которым мы имеем больший контроль (добродетель)
с элементами, над которыми у нас меньше контроля (здоровье, богатство, друзья,
так далее.).
По крайней мере, это мы знаем наверняка: Аристотель
считает, что развитие интеллектуальной и нравственной добродетели является единственным
фон, на котором подобные вопросы могут быть плодотворно исследованы. 
По выражению Аристотеля, добродетельные поступки
выразить правильную (правильную) причину. Они приобретаются на практике и
привыкание. Человек становится добродетельным, действуя добродетельно, т. е. действуя
как поступает добродетельный человек, делая то, что следует, когда следует и
так, как следует. И добродетельный человек получает удовольствие от
действует добродетельно. (Отсюда один признак того, что мы не приобрели определенного
добродетель заключается в том, что когда мы совершаем действия, связанные с этим
добродетели, мы не получаем удовольствия от этих действий, а находим их
обременительным.) Точно так же человек становится порочным, позволяя определенным
дефектные способы действия становятся привычными. Добродетели трудно достичь,
поскольку, если мы просто следуем своим наклонностям, мы становимся порочными. Следовательно, даже
хотя у нас есть естественное стремление к счастью, наши врожденные наклонности
часто уводят нас от нашего истинного счастья.
мы должны учиться
правильно действовать и правильно чувствовать. (Аристотель здесь не согласен с
те, кто думает, что стать добродетельным означает не зависеть от удовольствия
и боль. С его точки зрения, добродетельный человек находит удовольствие в том, что прекрасно.
и благороден, и страдает от постыдного.)
Он будет разбираться с ними конкретно в Книгах
3-5. (Вопрос: насколько полным должен быть этот список?
раздаточный материал.) Обратите внимание на практические советы в Книге 2, гл. 9.| Философия.lander.edu | |||||||||||
Домашняя страница по этике > Добро > Аристотель об удовольствии | |||||||||||
|
| Аристотель об удовольствии Аннотация: Этика Аристотеля
рассмотрено и объяснено его различие между удовольствием и счастьем. Краткое изложение этики Аристотеля проясняет несколько важных различие между счастьем и удовольствием.
| |||||||||
Своеобразное превосходство заключается в
телеологический.
напр. , что и сколько ест тяжелоатлет и балерина — даже
Итак, правильная диета имеет рекомендации и стандарты, которые применяются по-разному.
по разным начальным условиям.
