Беседа это психология: Метод беседы — Психологос

Как провести беседу — психологу, прочее

«Единственная настоящая роскошь – это роскошь человеческого общения»

Антуан де Сент – Экзюпери

Как правильно провести беседу?

Беседа в том или ином ее варианте включена во все формы работы любого психолога и педагога. Она составляет основу индивидуального психодиагностического обследования, консультирования, психологической профилактики. Беседа в психологии должна проходить по заранее построенному плану, базироваться на взаимном доверии, иметь вид диалога, а не допроса, исключать внушение или подсказку. Беседа в психологии – это вопросно-ответный метод общения исследователя и испытуемого в свободной форме на определённую тему. Важным условием для проведения метода беседы в психологии является соблюдение конфиденциальности, этических норм, проявление уважения к собеседнику. Метод беседы связан с внешним и внутренним наблюдением, предполагающим получение невербальной информации и соизмерение её с вербальной.

Виды беседы в психологии

* Индивидуальная – в беседе принимает участие психолог и испытуемый;

* Групповая – в беседе принимают участие несколько испытуемых;

* Стандартизированная – повышающая лёгкость обработки информации, но снижающая степень познания: не исключено неполное информирование;

* Нестандартизированная – проходит непринуждённо, подготовленные вопросы ставятся по обстоятельствам беседы, из-за чего повышается сложность обработки данных;

* Управляемая – происходит по инициативе психолога, который поддерживает тему разговора. Непропорциональность инициативы может создавать закрытость респондента, упрощение ответов до односложных;

*Неуправляемая – возникает по инициативе ответчика и может принимать форму исповеди, а психолог занимается сбором необходимой информации в поставленных целях, используя умение выслушать;

*Диагностическое интервью – наиболее распространенный вид беседы. Основной целью является получение разнообразных данных о свойствах личности и особенностях психического развития;

*Психотерапевтическая беседа – используется в целях оказания психологической помощи;

*Экспериментальная беседа – такая беседа служит прежде всего для проверки исследовательских гипотез и имеет строго определенную тематику.

Структура беседы

Структура и этапы беседы строго не ограничиваются, каждый из них может постепенно переходить в следующий или являться плановым:

1.Вводная часть

Играет роль при создании атмосферы разговора и создания соответствующего настроения у собеседника. Требуется обозначить важность участия опрашиваемого в беседе, пробудить его интерес, сообщить о целях результатов. Кроме того, нужно указать время тестирования, будет ли опрос единственным с данным человеком, упомянуть о гарантии конфиденциальности.

2.Второй этап

Обозначение вопросов, вызывающих максимум свободных высказываний собеседника по заданной теме.

3.Третий этап

Его задачей становится детальное исследование обсуждаемых проблем способом перехода от вопросов общего характера к специфическим. Самый сложный и активный этап – кульминация беседы, при котором психолог должен слушать, наблюдать, задавать вопросы, поддерживая беседу в нужном направлении.

4.Завершающая стадия

Производятся попытки ослабления напряжения, выражение признательности за участие.

Создание атмосферы

Раскрепощение собеседника имеет важную роль: в атмосфере искренности появляется возможность получить наиболее точную информацию. Исследователь должен исключить обстоятельства, провоцирующие неискренность испытуемого, такие как опасение выглядеть некомпетентно, запрет упоминания третьих лиц, откровенность в интимных сторонах вопроса, непонимание цели беседы, боязнь неправильных выводов. Ход беседы формируется в самом её начале, поэтому исследователю необходимо проявлять неподдельный интерес к личности испытуемого, его мнениям, но избегать открытого согласия или отрицания точки зрения. Отношение к теме разговора допустимо выражать мимикой, жестами, интонацией, постановкой дополнительных вопросов, замечаний специфического вида.

Восприятие собеседника

Восприятие бывает двух типов:

*Организационное – позволяет правильно воспринимать речь собеседника. *Эмоциональное, эмпатийное характеризуется способностью проникновения. Реплики исследователя могут считаться вопросами, хотя и не поставлены в такой форме, а вопросы респондента – ответами, независимо от субъективного восприятия. Психологу следует иметь в виду, что некоторые реплики, подразумевающие определённое отношение к собеседнику, могут повлиять на ход беседы до её абсолютного прекращения. Нежелательны реплики с оттенком осуждения, похвалы, приказа, угрозы, предупреждения, нравоучения, уничижения, ухода от проблемы, прямого совета. Такие фразы нарушают естественный ход рассуждения респондента и могут вызвать реакцию защиты, раздражения. Задача психолога – направить беседу в соответствующее целям русло.

Виды слушания

Слушание подразделяется на следующие виды:

1. Рефлексивное слушание: идет формирование беседы при помощи активного речевого вмешательства психолога в процесс общения. Основные приемы техники: выяснение, перефразирование, отражение чувств, подведение итогов.

2. Нерефлексивное слушание: психолог управляет беседой не вербально: мимикой, контактом глаз, жестами, выбором дистанции. Эта техника полезна, если собеседник затрудняется решить проблемы, испытывает неуверенность.

Вопросы в беседе

Вопрос является основным элементом беседы и главным средством получения необходимой информации от респондента. Как уже отмечалось выше, умение интервьюера задавать вопросы, подбирая соответствующую формулировку, является одним из важнейших условий, во многом определяющих результативность беседы.
В психологической беседе, особенно в относительно свободных ее формах, процедура «спрашивания» не сводится только к технике опроса. По существу, формулирование каждого вопроса является для психолога своеобразной мини-задачей, успешное решение которой возможно лишь при учете множества факторов и их тончайших оттенков, составляющих целостную ситуацию беседы. Эти факторы могут относиться к респонденту (например, уровень его мотивации, актуальное эмоциональное состояние, личностные особенности, общий уровень развития, степень утомления и пр.), к самому психологу (например, степень осведомленности о проблеме респондента, наблюдательность, профессиональная самооценка и пр.), к характеру обсуждаемой информации (степень ее табуированности и пр.), к обстановке интервьюирования (наличие помех, продолжительность беседы и пр.). Учитывая все это, умение психолога задавать вопросы при проведении беседы справедливо было бы назвать особым искусством.

Принято выделять:
Открытые вопросы — предоставляют респонденту самостоятельно выстроить свой ответ.
Закрытые вопросы — содержат в себе формулировку ответа (или ее варианты).

Особенности проведения беседы с детьми и подростками Во многих психологических работах, посвященных проблемам беседы (интервью), неоднократно подчеркивается, что беседа с детьми обладает определенной спецификой и является несравненно более сложным делом, чем беседа со взрослыми. Отличие состоит уже в том, что взрослые люди, как правило, обращаются за психологической помощью по собственной инициативе, тогда как детей обычно приводят учителя или родители, заметив какие-то отклонения в их развитии. Поэтому у детей нередко отсутствует какая-либо мотивация общения с психологом и далеко не со всеми из них удается сразу установить тесный контакт, столь необходимый при проведении беседы. Нередко от психолога требуется большая находчивость и изобретательность, чтобы «разговорить» ребенка. Это касается, прежде всего, детей с заниженной самооценкой, тревожных, неуверенных в себе и так называемых «трудных» детей, которые имеют немалый отрицательный опыт общения со взрослыми. В этих случаях особенно полезной для привлечения ребенка к сотрудничеству является игра. Для этого у психолога всегда должны быть под рукой яркие, привлекательные игрушки, различные головоломки, цветные карандаши и бумага, другие занимательные вещи, которые способны заинтересовать детей и спровоцировать их на общение. Важным условием установления и поддержания контакта является форма обращения к ребенку. Допустимым можно считать только обращение по имени, причем маленьких детей рекомендуется называть так, как их обычно называет мама. Вообще речь психолога, его язык имеют большое значение при проведении беседы с детьми. Необходимо помнить, что не все обороты и выражения «взрослой» речи могут быть понятны ребенку, поэтому, организуя беседу, нужно принимать во внимание возраст, пол, условия жизни детей. Кроме того, чтобы самому понимать ребенка, психолог должен быть знаком с детским словарем, должен знать и при необходимости уметь использовать в общении со школьниками широко распространенный подростковый и молодежный сленг. Рекомендации педагогам по организации беседы Проводя беседу с подростками, очень важно занять правильную позицию. Сделать это непросто, оптимальной в этом случае может быть позиция, соответствующая принципам недирективной психотерапии: *педагог должен создать человечески теплое, полное понимания отношение к ребенку, позволяющее как можно раньше установить контакт; *он должен принимать ребенка таким, каков он есть; *своим отношением он должен дать ребенку почувствовать атмосферу снисходительности, чтобы ребенок мог свободно проявлять свои чувства; *рассказы детей и подростков могут носить глубоко личный, интимный характер. Поэтому в беседе с ними, так же как и в любом другом психологическом исследовании, желательно соблюдать условия конфиденциальности; *если возникает экстренная необходимость сообщить о чем-то из рассказанного ребенком родителям или его учителю, следует обязательно получить на это согласие ребенка. Достоинства и недостатки беседы Преимуществом метода беседы являются предпосылки для правильного понимания вопросов с учетом устной, более раскрепощенной формы ответов Недостатками беседы являются: *большие временные затраты; *необходимость высоких профессиональных навыков для проведения результативной беседы; *возможность нарушения объективности со стороны исследователя в зависимости от его личности, профессионального умения и опыта. Беседа успешно используется как составляющая основного метода, например опроса, наблюдения, тестирования, эксперимента. Объединение методов психологии – обеспечивают исчерпывающую информацию, которая характеризует исследуемую личность. Результативность беседы отражает показатель общей культуры специалиста и зависти как от внимания к словам, так и от умения получать невербальные сведения. Успешно организованная беседа является гарантом точности полученных сведений. Список использованной литературы 1. Айламазьян, А.М. Метод беседы в психологии / Ред-сост. А.М. Айламазьян. — М.: Смысл, 1999. — 222 с. 2. Ваш психолог [электронный ресурс] / Метод беседы в работе школьного психолога — Режим доступа: http://vashpsixolog.ru — Дата доступа: 27.09.2010 3. Википедия — энциклопедия он-лайн [электронный ресурс] / Память. Психология памяти. — Режим доступа: http://ru.wikipedia.org — Дата доступа: 27.09.2010 4. Материалы по психологии [электронный ресурс] / Метод беседы в исследовании личности. — Режим доступа: http://www.psychology-online.net/articles/doc-1010.html — Дата доступа: 28.09.2010

 

значение слова в педагогике, типы, средства

Содержание:

• Виды беседы
• Правила и приемы беседы
• Средства беседы
  • Постановка вопроса
  • Выслушивание собеседника
  • Изучение реакций собеседника
  • Передача информации собеседнику
• Значение беседы

Содержание

• Виды беседы
• Правила и приемы беседы
• Средства беседы
  • Постановка вопроса
  • Выслушивание собеседника
  • Изучение реакций собеседника
  • Передача информации собеседнику
• Значение беседы

У понятия «беседа» несколько определений, которые применяются в разных областях.

Беседа — это способ человеческого общения, основанный на взаимном обмене мыслями и чувствами через трансляцию словесных сообщений.

Беседа в педагогике — один из методов и форм организации педагогического процесса, основанный на диалоге между педагогом и учеником или между самими учащимися.

Осторожно! Если преподаватель обнаружит плагиат в работе, не избежать крупных проблем (вплоть до отчисления). Если нет возможности написать самому, закажите тут.

Использование метода позволяет:

• раскрыть индивидуальные особенности, способности и таланты учащихся;
• активизировать умственную деятельность учащихся во время обсуждения;
• проверить знания ученика;
• подвести к лучшему усвоению материала.

Беседа в психологии — вербально-коммуникативный метод получения информации в ходе диалога между психологом и респондентом.

Этот метод применяется в разных областях терапевтической психологии и предполагает наличие у исследователя соответствующей профессиональной и коммуникативной компетенции.  Процесс беседы в данном случае неразрывно связан с наблюдением, при этом порой невербальная информация для психолога оказывается более значимой. Метод позволяет специалисту:

• управлять разговором с целью получения сведений от респондента;
• оказывать воздействие в форме убеждения, информирования, воспитания;
• устанавливать личный контакт с респондентом.

Виды беседы

В психолого-педагогической практике беседа как метод может быть двух видов:

1. Формализованная
   применяется, когда необходимо быстро собрать и проанализировать информацию. Используются стандартные вопросы и ответы. Например, к методу относится сбор информации о личности по универсальным опросникам.
2. Неформализованная применяется, когда можно задавать уточняющие вопросы в соответствии с ситуацией. Этот метод позволяет достигать более тесного контакта и способствует получению полной и подробной информации. Примеры — терапевтическая, экспериментальная беседа и т. д.

Правила и приемы беседы

В повседневной жизни под беседой чаще всего подразумевается отвлеченное общение на нерабочие темы. В процессе социализации человеку важно получить навыки ведения беседы, которые помогут наладить контакт с близкими или малознакомыми людьми, узнать что-то новое, произвести впечатление и рассказать о себе.

Чтобы овладеть техникой, человеку нужно научиться быть хорошим слушателем. Важно задавать вопросы, проявлять тактичность и показывать интерес. Во время разговора нежелательно перебивать собеседника, переманивать на свою сторону или навязывать ему свое мнение.

Непринужденную атмосферу во время диалога поможет создать соблюдение правил:

1. Начинайте беседу с простого вопроса.
2. Интересуйтесь мнением собеседника.
3. Копируйте язык тела.
4. Поддерживайте разговор жестом и мимикой.
5. Внимательно слушайте и не перебивайте.
6. Не повышайте голос, разговаривайте в спокойном тоне.

В образовании беседу применяют как метод обучения во время уроков и экскурсий. В ходе разговора педагог делится нравственно-этическими ценностями, прививает любовь к искусству, культуре, рассказывает о доброте, мире и т. д. Если беседа используется как часть урока, то учителю необходимо заранее подготовиться и изучить учебный материал. Чтобы метод был эффективным, необходимо придерживаться правил:

• устанавливать и соблюдать временные рамки, отведенные для обсуждения;
• придумывать вопросы, которые помогут раскрыть знания учащихся;
• слушать ответы учеников, задавать дополнительные вопросы;
• поддерживать интерес и следить за эмоциональной реакцией учащихся;
• привлекать к беседе всех учеников.

В психологии успешность беседы также зависит от профессионализма исследователя, его подготовки и некоторых правил:

• точно воспринимать информацию;
• замечать несоответствия между вербальной и невербальной информацией;
• правильно формулировать вопросы;
• обращать внимание на эмоциональное состояние респондента;
• обеспечивать спокойную атмосферу;
• задавать вопросы, которые касаются темы беседы.

Средства беседы

Умение вести беседу и вступать в диалог с другими людьми — важный фактор в процессе социализации. С детства личность учится выражать мысли и доносить до собеседника свою точку зрения, выслушивать партнера и анализировать сказанное.

Как правило, во время повседневного неформального разговора взрослый человек не задумывается о средствах беседы и применяет их автоматически. Однако от того, насколько осознанно и продуманно они используются, во многом зависит эффективность беседы. К таким средствам относятся:

• постановка вопросов;
• выслушивание собеседника;
• изучение реакций собеседника;
• передача информации собеседнику.

Постановка вопроса

Плохо поставленный вопрос может привести к тому, что собеседник не захочет вступать в беседу либо постарается как можно быстрее ее завершить. Поэтому спрашивающему важно учитывать атмосферу между людьми, настроение партнера и своевременность вопроса.

Есть несколько правил, которые помогут правильно сформулировать вопрос:

1. Задавать открытые вопросы, чтобы человек мог дать развернутый ответ.
2. Не задавать слишком длинные вопросы.
3. Избегать сдвоенных вопросов (или… или…).
4. Вопросы не должны носить вынужденного характера или наводить на ответ.
5. Каждый вопрос должен быть связан с обсуждаемой темой и преследовать достижение цели.
6. После вопроса сдерживать паузу, чтобы дать собеседнику время на обдумывание.

Выслушивание собеседника

В беседе помимо овладения навыками разговора, важно быть хорошим слушателем. Собеседник должен видеть, что вам действительно интересно то, о чем он говорит. Кроме того, умение слушать делает процесс познания более эффективным и увеличивает склонность человека к сопереживанию. Для этого нужно следовать правилам:

1. Реже употреблять в своей речи слово «я».
2. Поощрять людей говорить о самих себе.
3. Задавать наводящие вопросы.
4. Выказывать заинтересованность невербальными знаками.
5. Не отвлекаться во время разговора.
6. Смотреть на собеседника.

Изучение реакций собеседника

Это средство позволяет управлять беседой и следить за сохранением непринужденной атмосферы. При этом важно изучить не только личностные черты собеседника, но и динамические проявления — настроение, мотивы, намерения, занимаемая позиция, установки поведения и т. д. Наблюдательность во время беседы помогает следить за реакцией собеседника и при необходимости вовремя перевести разговор на другие темы.

Передача информации собеседнику

Передавая запланированную информацию, человек логически продолжает начало беседы и излагает свою позицию. Важно исключить двусмысленные формулировки, чтобы собеседник верно воспринял сказанное. Речь должна быть спокойной и непринужденной, без использования профессионализмов и жаргонизмов. Не стоит спешить с ответом, пока суть вопроса не будет ясна. В ходе своей речи можно уточнять у партнера, правильно ли он понял сказанное.

Значение беседы

Беседа — это самый простой и эффективный способ, позволяющий получить от человека наиболее полную и глубокую информацию. Ее ценность заключается в непринужденном общении и спокойной обстановке, которая положительно воздействует на течение разговора. В психолого-педагогической практике беседа является методом, в применении которого можно обойтись без использования дополнительной аппаратуры или оборудования. При этом исследователю важно серьезно подготовиться к ней, чтобы добиться успеха.

Насколько полезной была для вас статья?

Рейтинг: 5.00 (Голосов: 1)

Выделите текст и нажмите одновременно клавиши «Ctrl» и «Enter»

Поиск по содержимому

Беседа, как метод исследования

 
 
 
 
 
 
 

РЕФЕРАТ

по  психологии

На  тему «Беседа, как  метод исследования» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Содержание 

1 Сущность метода  беседы………………………………………………………. 3

2 Основный типы  бесед в исследовании………………………………………..5

3 Структура беседы………………………………………………………………..7

Список использованных источников………………………………………..…...9 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    1 СУЩНОСТЬ МЕТОДА БЕСЕДЫ 
 

    Беседа  — специфичный для психологии метод исследования человеческого поведения, так как в других естественных науках коммуникация между субъектом и объектом исследования невозможна. Диалог между двумя людьми, в ходе которого один человек выявляет психологические особенности другого, называется методом беседы. Психологи различных школ и направлений широко используют ее в своих исследованиях. Достаточно назвать Пиаже и представителей его школы, гуманистических психологов, основоположников и последователей «глубинной» психологии и т.д.

    Беседа  является методом получения информации на основе ответов собеседника на вопросы, поставленные психологом при прямом контакте. В ходе беседы исследователь выявляет особенности поведения и психического состояния собеседника. Условием успеха беседы является доверие испытуемого к исследователю, создание благоприятной психологической атмосферы. Полезную информацию во время беседы дает внешнее поведение испытуемых, их мимика, жесты, интонация речи.

    Целью метода беседы обычно ставится проверка и уточнение в непосредственном общении с собеседником ряда непонятных для психолога вопросов, возникших в ходе изучения социально-психологических и индивидуально-психологических качеств его личности. Кроме того, целью беседы является уточнение структуры мотивационной сферы, так как поведение и деятельность обусловливаются обычно не одним, а несколькими мотивами, которые вероятнее всего можно выявить в общении с собеседником.

    Беседа  позволяет мысленно моделировать любые  нужные психологу ситуации. Бесспорно, что о намерениях лучше всего судить по поступкам, а не по словам. Однако субъективные состояния собеседника могут и не найти выражение в его поведении в данных обстоятельствах, но проявляются в иных условиях и ситуациях.

    Успешное  использование беседы как метода исследования возможно    при    соответствующей    квалификации    психолога, предполагающей умение установить контакт с испытуемым, дать ему возможность максимально свободного выражения своего мнения. Искусство использования метода беседы состоит в том, чтобы знать, о чем спрашивать и как спрашивать. При соблюдении требований и надлежащих предосторожностей беседа позволяет получить не менее надежную, чем в наблюдении или при психологическом анализе документов, информацию о событиях прошлого, настоящего или планируемого будущего. Однако во время беседы необходимо отделять личные отношения от содержания беседы.

    Достоинством  метода беседы является то, что она  базируется на личном общении, что устраняет  некоторые отрицательные моменты, возникающие при использовании  вопросника. Беседа дает и большую  уверенность в правильном понимании вопросов, так как исследователь имеет возможность детально объяснить вопрос. Предполагается и большая достоверность ответов, ибо устная форма беседы, которую ведут лишь два лица, создает предпосылки того, что ответы на вопросы не будут оглашены.

    Недостатком метода беседы по сравнению с вопросником  является растянутость, довольно медленное накопление данных при обследованиях массового характера. Именно поэтому на практике охотнее прибегают к вопроснику, так как он обеспечивает экономию времени.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     ОСНОВНЫЕ  ТИПЫ БЕСЕД В ИССЛЕДОВАНИИ  
 

     Как известно, беседа является одним из самых продуктивных методов исследования в психологии личности, дающих возможность  вглядеться во внутренний мир человека, во многом понять его сложное, часто  противоречивое содержание.

     Особое  место беседы в арсенале методов  исследования  связано также с  тем, что, хотя данный метод не требует  привлечения сложной дополнительной аппаратуры и оборудования он в то же время, как ни один другой, предъявляет высокие требования к экспериментатору-психологу, его мастерству, профессиональной зрелости.

     Возможности беседы как диалога — инструмента  встречи человека с человеком  — связаны, в частности, с широтой  выбора типа беседы в спектре от «полностью контролируемой» до «практически свободной». Основными критериями отнесения  беседы к определенному типу являются особенности предварительно подготовленного  плана (программа и стратегия) и  характер стандартизации беседы, т. е. ее тактика. Под программой и стратегией, как правило, подразумевают составленный психологом в соответствии с целями и задачами беседы набор смысловых  тем и последовательность движения между ними. Чем выше степень стандартизации беседы, тем более строг, определен и неизменяем набор и форма вопросов психолога в ней, т, е. тем более жесткой и ограниченной является его тактика. Стандартизация беседы означает также и то обстоятельство, что инициатива в ней перемещается на сторону психолога, задающего вопросы.

     Таким образом, полностью контролируемая беседа предполагает жесткую программу, стратегию и тактику, а противоположный полюс — практически свободная беседа — отсутствие заранее сформулированной программы и наличие инициативной позиции в беседе у того, с кем она проводится. Между ними располагаются следующие основные типы бесед:

     — стандартизированная беседа— стойкие  программа, стратегия и тактика;

     — частично стандартизированная —  стойкие программа и стратегия, тактика значительно более свободная;

     — свободная — программа и стратегия  заранее не определяются или же только в основных чертах, тактика совершенно свободная.

     Полностью и частично стандартизированная  беседа дает возможность сравнения  разных людей; беседы такого типа являются более емкими в отношении времени, могут опираться на меньший клинический опыт психолога и ограничивать непреднамеренное воздействие на испытуемого.

     Однако  их большим недостатком является то, что они представляются не вполне естественной процедурой, имеющей более  или менее выраженный оттенок  экзаменационного опроса, и поэтому  сковывающей непосредственность и вызывающей к действию защитные механизмы.

     Как правило, к подобного типа беседам  прибегают в том случае, если психологом уже установлено сотрудничество с собеседником, исследуемая проблема несложна и носит скорее частичный  характер.

     Беседа  свободного типа всегда ориентирована  на конкретного данного собеседника. Она позволяет получать множество  данных не только прямым, но и косвенным  образом, поддерживать контакт с  собеседником, отличается сильным психотерапевтическим содержанием, обеспечивает высокую  спонтанность проявления значимых признаков. Подобный тип беседы характеризуется особенно высокими требованиями к профессиональной зрелости и уровню психолога, его опыту и умению творчески пользоваться беседой.

     В целом процедура проведения беседы предполагает возможность включения  в нее разнообразных модификаций  — тактических приемов, позволяющих особенно обогатить ее содержание. Так, в беседах с детьми хорошо оправдывают себя куклы, различные игрушки, бумага и карандаш, драматические сценки. Аналогичные приемы возможны и в беседах со взрослыми людьми у необходимо только, чтобы они органично входили в систему разговора. Предъявление конкретного материала (например, шкалы) или обсуждение содержания только что выполненного испытуемым рисунка становится не только «зацепкой» для дальнейшего хода беседы, развертывая его программы, но и позволяет получить дополнительные косвенные данные об испытуемом. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     СТРУКТУРА БЕСЕДЫ 
 

     Несмотря  на очевидное многообразие типов  беседы, все они имеют ряд постоянных структурных блоков, последовательное движение по которым обеспечивает беседе полную целостность.

     Вводная часть беседы играет очень важную роль в композиции. Именно здесь необходимо заинтересовать собеседника, привлечь его к сотрудничеству, т, е. «настроить его на совместную работу.

     Принципиальным  является то обстоятельство, кто инициировал  проведение беседы. Если она происходит по инициативе психолога, то ее вводная часть должна заинтересовать собеседника темой предстоящего разговора, пробудить желание участвовать в нем, сделать понятной значимость его личного участия в беседе. Чаще всего это достигается посредством апеллирования к прошлому опыту собеседника, проявлением доброжелательного интереса к его взглядам, оценкам, мнениям.

     Испытуемому сообщается также о примерной  продолжительности беседы, ее анонимности, и, если это представляется возможным, то о ее целях и дальнейшем использовании результатов.

     Если  инициатором предстоящей беседы является не сам психолог, а его  собеседник, обращающийся к нему по поводу своих проблем, то вводная  часть беседы должна отчетливо продемонстрировать главным образом следующее: что психолог тактично и бережно относится к позициям собеседника, он ничего не осуждает, но и не оправдывает, принимая его таким, каков он есть.

     Во  вводной части беседы происходит первая проверка ее стилизации. Ведь набор  используемых психологом выражений  и оборотов, обращение к собеседнику  зависят от возраста последнего, пола, социального положения, жизненной  среды, уровня знаний. Иными словами, словарный состав, стиль, концептуальная форма высказываний должны вызывать и поддерживать у собеседника  положительную реакцию и желание  давать полную и истинную информацию.

     Продолжительность и содержание вводной части беседы принципиально  зависят от того обстоятельства, будет ли она единственной с данным собеседником или у нее возможно развитие; каковы цели исследования и т.д.

     На  начальной стадии беседы особую роль для установления и поддержания контакта играет невербальное поведение психолога, свидетельствующее о понимании и поддержке собеседника.

     Невозможно  дать готовый алгоритм вводной части  беседы, репертуар фраз и высказываний. Важно наличие отчетливого представления  о ее целях и задачах в данной беседе. Их последовательная реализация, установление прочного контакта с собеседником позволяют переходить к следующему, второму этапу.

     Его характеризует наличие общих  открытых вопросов по теме беседы, вызывающих как можно больше свободных высказываний собеседника, изложение им своих мыслей и переживаний. Такая тактика позволяет психологу накопить определенную фактическую событийную информацию.

     Успешное  выполнение этой задачи позволяет перейти  к этапу подробного прямого обсуждения основной темы беседы (эта логика развития беседы реализуется и внутри развития каждой частной смысловой темы: следует от общих открытых вопросов переходить к более специфическим, конкретным). Таким образом, третьим этапом беседы становится подробное исследование содержания обсуждаемых проблем.

     Это кульминация беседы, один из самых  сложных ее этапов, поскольку здесь  все зависит только от психолога, от его умения задавать вопросы, слушать ответы, наблюдать за поведением собеседника. Содержание этапа подобного исследования полностью определяется конкретными целями и задачами данной беседы.

     Завершающая фаза — это окончание беседы. Переход к ней возможен после  успешного и достаточно полного  проведения предшествующего этапа  исследования. Как правило, здесь  в той или иной форме делаются попытки ослабить напряжение, возникающее  в ходе беседы, и выражается признательность за сотрудничество. Если беседа предполагает свое последующее продолжение, то ее завершение должно сохранить готовность собеседника к дальнейшей совместной работе.

     Конечно, описанные этапы беседы не имеют  жестких границ. Переходы между ними являются постепенными и плавными. Однако «перескакивание» через отдельные фазы беседы может привести к резкому снижению достоверности получаемых данных, нарушить процесс общения, диалога собеседников. 
 
 
 
 

Список  используемых источников 

1. Андреева  Г. М. Социальная психология. Учебник  для высших учебных заведений — 5-е  изд. // М.: Аспект Пресс, 2002.
2. Бодалев А.А. Психология о личности. –  М., 1999. 
3. Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию. Курс лекций. — М., 1999.
4. Маклаков А. Г.  Общая психология. // Питер.: СПб, 2001

Клиническая беседа (интервью клиническое). Справочник школьного психолога

Клиническая беседа (интервью клиническое)

метод терапевтической беседы при оказании психологической помощи, который относится к наиболее свободным формам взаимодействия с клиентом, в ходе которого появляется возможность фиксирования не только разнообразных суждений и умозаключений человека, но и разнообразных поведенческих реакций. В беседах такого типа психолог интересуется не только явным содержанием ответа клиента (факты, мнения, чувства, словарь, ассоциации идей), но и его поведением (тон, запинки, жесты и др.).

Клиническая беседа используется в психологии (в большей степени в медицинской) и психиатрии для помощи пациенту в осознании им своих внутренних затруднений, конфликтов, скрытых мотивов поведения, а также причин своих проблем.

Основу клинической беседы составляет пассивный или естественный рассказ, который обычно предваряет расспрос, предоставляя человеку свободу выбора той информации, которую он хотел бы сообщить. Причины использования такой формы взаимодействия следующие. Во-первых, проблему необходимо зафиксировать в том описании, в каком ее видит человек. Во-вторых, не все ясно могут отвечать на вопросы. В-третьих, сама субъективность рассматриваемого явления обусловливает своеобразие рассказа. В нем человек проявляет свою личность, особенности своей индивидуальности. Данное требование относится не только к ситуациям, в которых человек излагает свою проблему, но и при формулирования запроса в отношении другого. Так, родители, описывая затруднения или неблагополучие учащегося, раскрывают собственное видение проблемы, не менее важное, чем смысл проблемы. Тем самым они отражают свои чувства, мысли, переживания, позволяя педагогу вычленить субъективные условия (контекст) возникновения проблемы.

В то же время следует помнить, что, рассказывая о своих проблемах или проблемах своих близких (например, ребенка), человек говорит лишь о том, что, по его мнению, наиболее значимо в этом вопросе. Многие признаки ускользают от его внимания или попросту не рассматриваются им. Чаще всего человек предпочитает говорить о положительных признаках, подтверждающих наличие проблемы. Поэтому важной стороной клинической беседы служит установление тех признаков, которые отсутствуют в рассказе, но являются характерными для рассматриваемой проблемы. Это так называемые отрицательные признаки. Необходимость их уточнения требует поддержки рассказа расспросом — осмысленной и целенаправленной активностью специалиста по выявлению максимально возможного количества признаков, способных подробно и содержательно описать изучаемую проблему или явление.

В ходе расспроса возможно использование нескольких видов вопросов: прямых (непосредственно касающимися исследуемого предмета: «Ты боишься боли?»), косвенных (опосредованными, частично снижающими опасность внушения или симуляции: «Что ты делаешь, когда бывает больно?»), проективных (учитывающими идентификацию с определенной группой или отдельным лицом: «Дети боятся боли?»), альтернативными (предполагающими ситуацию выбора: «В какой день вам удобнее прийти на консультацию, в среду или в пятницу?»). Кроме того, каждый тип вопросов содержит еще и перспективу коммуникации. Так, вопросы прямого типа хоть и определяют четко проблемную зону («да» или «нет»), тем не менее могут прерывать общение, поскольку не включают элемент продолжения беседы, в отличие от косвенных (открытых), проективных или альтернативных вопросов. Вопросы этих видов предполагают развернутый ответ, вынуждают собеседника думать, принимать решения, помогают получить информацию и продолжить общение. В то же время профессиональное взаимодействие не допускает постановку вопросов в суггестивной форме, когда в формулировке содержится внушаемый ответ, например содержащих пассивное («Испытываете ли вы дискомфорт?») или активное («Не правда ли, сейчас вы чувствуете себя очень дискомфортно?») внушение. В этом случае человек сообщает лишь те сведения, к которым своими прямыми вопросами его направляют.

Существует также опасность включения в вопросы предварительных гипотез, в которых могут прослеживаться профессиональные предпочтения и личный опыт. Это чревато непреднамеренным влиянием на ответы в контексте сформулированной гипотезы.

В ходе клинической беседы, при всей ее свободе, специалист должен помнить, что именно он управляет процессом взаимодействия. В качестве таких элементов профессионального управления Й. Шванцара называет следующие: умение соблюдать паузы, использовать соответствующие состоянию человека речевые обороты, афоризмы; эмоционально-экспрессивные проявления, позволяющие передать свое состояние сопереживания, доброжелательного отношения и принятия информации, сообщаемой обследуемым; управление темпом, громкостью и интонацией в соответствии с условиями и атмосферой диагностической ситуации; особенности моторных и поведенческих реакций способствующих установлению контакта, лучшему взаимопониманию и взаимодействию с другими участниками диагностического процесса. Так, умение правильно интонировать вопросы помогает в установлении уважительных отношений, а владение приемом, получившим название «отражение эмоций», помогает поддерживать доверительные отношения. Адекватная работа с критическими и оценочными суждениями (уход от обсуждения разногласий и поиск совпадающих моментов в позициях сторон; уточнение содержания критических замечаний: «Чем вас не устраивает поведение дочери?»; перефразирование в позитивное содержание: «Когда вам станет несколько легче, что вы сделаете в первую очередь?»; согласие с правом критикующего именно таким образом видеть и оценивать данную ситуацию) помогает снизить эмоциональную напряженность.

Существенной предпосылкой успешности клинической беседы является установление позитивных личных отношений между участниками беседы, что требует от психолога большой терпеливости, приспособляемости к преобладающим интересам пациента, находчивости. В отдельных случаях клиническая беседа может иметь непосредственный психотерапевтический эффект, когда клиент не только осознает причины своих затруднений, но и определяет пути их преодоления. Общая стратегия и ход клинической беседы строятся на предварительных данных диагноза.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

БЕСЕДА И ЖЕСТЫ

БЕСЕДА И ЖЕСТЫ Разговаривая с англичанином, всегда чувствуешь себя полным идиотом, потому что здесь практически никогда не говорят того, что думают, но очень часто — как раз вещи прямо противоположные собственному мнению. Например, если рассказанная вами история вызвала

БЕСЕДА И ЖЕСТЫ

БЕСЕДА И ЖЕСТЫ Выражение «пустой треп» никак не переведешь на немецкий язык. Для немцев унизительно само предположение, что они могут говорить о чем-то малозначащем. Обязательный для англичан разговор о погоде у немцев ничего, кроме сдержанного сочувствия, вызвать не

БЕСЕДА И ЖЕСТЫ

БЕСЕДА И ЖЕСТЫ Как приятно сказать гадость!Древним исландским поэтам для критики современников было достаточно висы[13] в четыре строки. Стихи были юмористическими, но жалящими. Этот жанр — один из самых древних в Исландии. Даже в наши дни проводятся такие соревнования

2 ОПРОС, КЛИНИЧЕСКОЕ ОБСЛЕДОВАНИЕ И ВЕДЕНИЕ ИСТОРИИ БОЛЕЗНИ

2 ОПРОС, КЛИНИЧЕСКОЕ ОБСЛЕДОВАНИЕ И ВЕДЕНИЕ ИСТОРИИ БОЛЕЗНИ В психиатрии, как и в медицине вообще, правильность диагноза зависит от внимательного сбора анамнеза и тщательного проведения клинического обследования. Однако психиатрия отличается от всех остальных областей

Интервью клиническое

Интервью клиническое см. Клиническая беседа.

Клиническое исследование крови здорового человека

Клиническое исследование крови здорового

Светская беседа

Светская беседа В прежние века под словом «свет» подразумевалось привилегированное и благовоспитанное общество, члены которого отличались умом, ученостью, каким-либо талантом и вежливостью. В настоящее время понятие «свет» уходит, но светские правила поведения

Беседа за столом

Беседа за столом Вести беседу за столом на официальном приеме – большое искусство. Ничто так не сближает людей, как приятная беседа, и ничто так не отталкивает собеседников, как оскорбительный или ненужный спор.Беседа выявляет уровень воспитанности человека. Наилучшей

📖 2.3. Беседа и наблюдение в структуре патопсихологического эксперимента, Раздел 2. Методы патопсихологического исследования, Часть III. Патопсихология. Основы клинической психологии. Репина Н. В. Страница 51. Читать онлайн

---

. . .

2.3. Беседа и наблюдение в структуре патопсихологического эксперимента.

Ранее отмечалось, что патопсихологическое исследование носит комплексный характер и наряду с основным экспериментальным методов включает в себя проведение беседы с больным и наблюдение за его поведением во время исследования.

Беседа, являясь одним из методов научного познания, представляет собой получение информации на основе вербальной (словесной) коммуникации /9/. Клиническая или направленная беседа широко используется в клинической практике, являясь одним из диагностических методов. В используемой в патопсихологическом исследовании беседе (или беседе с больным испытуемым) выделяют две части. Первая часть — это беседа в узком смысле слова. В данном случае экспериментатор беседует, разговаривает с больным, не проводя никакого эксперимента. Вторая часть беседы — это беседа во время эксперимента.

Беседа в узком смысле слова не может быть проведена «вообще». Она носит клинический характер, т. е. всегда должна иметь цель, зависящую от поставленной задачи. Как правило, в клинике задача ставится перед психологом лечащим врачом. Возможные варианты задач, которые ставит перед патопсихологом врач, нами были описаны ранее. Это задача дифференциальной диагностики, или получения данных, важных для принятия экспертного решения, или задача определения влияния психофармакологических средств на психический статус больного и т. п. Соответственно конкретной практической задаче психолог выбирает стратегию своих действий и беседы. Например, врач просит посмотреть экспертного больного с целью выявления степени его интеллектуального и личностного снижения либо выявления признаков установочного поведения. Тогда беседа должна строиться таким образом, чтобы выявить значимые в диагностическом плане особенности психики и личности больного. Другими словами, клиническая беседа всегда имеет диагностическую направленность. Иногда врач (как правило, не очень опытный врач) не может четко сформулировать конкретную задачу, а просто просит психолога посмотреть «очень сложного больного». В этом случае сам патопсихолог на основе тщательного изучения истории болезни должен понять, какая перед ним стоит задача и с какой целью он должен проводить беседу с больным. С такой же проблемой сталкивается педагог-психолог, проводящий патопсихологическое обследование ребенка вне стен психиатрического стационара по запросу педагогов и родителей.

Содержание задаваемых вопросов должно соответствовать стоящей перед психологом задаче. Причем вопросы, которые задает патопсихолог, не должны носить сугубо клинический характер, т. е. не должны быть направлены на выявление признаков болезненного состояния. Оценка клинической картины нарушения входит в функции врача, а не психолога. Поэтому в беседе психолог должен получить психологическую информацию, касающуюся особенностей познавательной деятельности (памяти, мышления, внимания, речи). Целесообразно также включать в беседу вопросы, позволяющие определить особенности ориентировки в месте, времени, собственной личности, характеризующие состояние сознания на момент обследования.

Беседа, проводимая с детьми, должна помимо этого давать общее представление об уровне интеллектуального развития, о соответствии этого уровня возрасту ребенка. Особое внимание в беседе с детьми стоит уделять вопросам, касающимся особенностей и мотивов поведения, отношения к семье и школе, интересов, склонностей, затруднений в учебе, характеру взаимоотношений со сверстниками и взрослыми, отношения к своему дефекту, ситуации обследования. Впрочем, аналогичные вопросы важны и в беседе со взрослыми испытуемыми, так как ответы на них позволяют получить первоначальное представление о личности испытуемого и системе его отношений.

Психология bookap

Кроме диагностической функции, связанной с получением информации об особенностях психической деятельности и личности больного, беседа выполняет еще и «настроечную» (психокоррекционную и психотерапевтическую) функцию. От отношения испытуемого к ситуации обследования, от его мотивации, настройки на работу и сотрудничество с экспериментатором, от его эмоционального состояния во многом зависит результат и процесс дальнейшего экспериментального исследования.

Как уже отмечалось, многими испытуемыми ситуация обследования воспринимается как экспертная (а в ряде случаев она таковой и является), т. е. ситуация, в ходе которой интеллект и личность обследуемого подвергнутся определенной оценке. Любая экспертная ситуация должна вызывать у человека определенный эмоциональный отклик, и это естественно. Однако, если вызванные такой ситуацией волнение, тревога, желание произвести благоприятное впечатление (или страх произвести неблагоприятное) приобретают гипертрофированный характер, то такая реакция может привести к нарушению или торможению деятельности испытуемого. Неадекватной является и противоположная реакция на экспериментальную ситуацию — когда больной безразлично, незаинтересованно относится к предстоящей работе. Кроме того, у некоторых больных имеется личный негативный опыт участия в патопсихологическом исследовании, поэтому они могут испытывать негативное отношение к взаимодействию с психологом и дальнейшей работе. Другие испытуемые, обладая низкой самооценкой, не верят в свои силы и поэтому боятся проявить себя в деятельности, заведомо ожидая неуспеха.

Как известно, наибольшей продуктивности в работе можно добиться при оптимальном уровне мотивации, а ее слишком высокий или слишком низкий уровень дезорганизуют деятельность. Так как в патопсихологическом исследовании стоит задача не просто констатировать недостаточность, наличие нарушений психической деятельности, а выявить потенциальные, компенсаторные, сохранные стороны ее, то неадекватное отношение к проводимому исследованию должно быть скорректировано.

Психология bookap

С этой целью во время беседы психолог должен затратить определенные усилия на создание позитивной установки у больного на дальнейшую деятельность, на сотрудничество. Одних испытуемых, относящихся к обследованию несерьезно, пренебрежительно, надо убедить в его значимости в плане лечения, перспективы выписки, принятия экспертного заключения и т. п. У других испытуемых необходимо снять страх перед обследованием, убедить их в принципиальной возможности выполнения предлагаемых заданий, внушить им уверенность в своих силах. Таким образом, в ходе беседы создается определенный настрой на дальнейшую деятельность, корректируются неадекватные установки испытуемых.

Вопрос о том, когда проводить беседу, не имеет однозначного ответа. Это зависит и от того, какая задача стоит перед психологом, проводящим беседу, и от характера заболевания, и от состояния испытуемого во время обследования. Обычно беседа проводится до начала экспериментальной работы, предваряет выполнение экспериментальных заданий, так как помимо диагностической функции выполняет еще и установочную, психокоррекционную или психотерапевтическую функции. Однако, если беседа проводится с больным, находящимся в подавленном эмоциональном состоянии, или с больным, неохотно вступающим в контакт из-за речевой заторможенности, из страха перед экспертной ситуацией (а ситуация патопсихологического обследования многими больными воспринимается как экспертная, оценочная), то целесообразнее провести ее после выполнения экспериментальных заданий. Иногда можно «вклинить» собственно беседу между выполнением отдельных экспериментальных заданий, если в ходе общения, возникшего по поводу выполнения заданий (при такой ситуации лучше начинать работу с невербальных заданий, вызывающий интерес у испытуемого), удалось установить продуктивный контакт. Иногда беседу с больным целесообразно проводить и до и после экспериментального исследования.

Рассмотрев вопросы, о чем и когда психолог должен вести беседу с больным, осталось ответить на самый трудный — как он должен осуществлять эту беседу. Патопсихологическое исследование вообще, и беседа в частности, как уже отмечалось ранее, не являются жестко алгоритмизированными, а должны гибко следовать логике развития взаимоотношений между психологом и испытуемым. Поэтому нет и быть не может единой для всех унифицированной схемы беседы (хотя многие начинающие исследователи стремятся найти в литературе и использовать именно такие варианты). Беседа предъявляет особые требования не только к теоретической и практической подготовке психолога, но и к его личностным качествам, в первую очередь к коммуникативным способностям.

Вместе с тем можно дать ряд общих рекомендаций, позволяющих построить беседу продуктивно и грамотно:

1. Так как беседа с больным носит клинический характер, то она должна быть построена в соответствии с принципами и технологией клинического интервью, применяемого в психологическом консультировании и психотерапии (см. ч. 1, раздел 3 данного учебника).

2. Основой для успешного проведения беседы и решения поставленных в ней задач является умение устанавливать доверительные отношения с испытуемым. Доверительное общение предполагает создание такой ситуации, в которой партнеры по общению не боятся делиться конфиденциальной информацией, ожидают, что полученная от них информация не будет использована им во вред. В ситуации патопсихологического обследования доверительные установки в общении могут быть реализованы только в том случае, если психолог безоценочно, тактично и уважительно относится к личности испытуемого, даже тяжело психически больного человека. Также важно, чтобы позиция, занимаемая психологом в диалоге, воспринималась испытуемым не как доминирующая, подавляющая или зависимая, а как позиция сотрудничества, искренней заинтересованности в его благополучии. Другими словами, соблюдение деонтологических принципов является обязательным для патопсихолога и служит основанием для успешного проведения беседы и всего исследования в целом.

Психология bookap

3. Искусство беседы заключается в том, какие вопросы и как задает психолог. Не стоит забывать, что патопсихолог имеет дело с психически больными людьми, реакции которых зачастую бывают неадекватны. Поэтому в беседе следует избегать прямых вопросов, вопросов «в лоб», особенно если они касаются болезненных для больного тем (в качестве которых могут выступить вопросы оценочного характера, затрагивающие конфликтные, неприятные моменты его жизни и переживания). Не стоит задавать закрытые вопросы, требующие какого-либо однозначного ответа. В клинической беседе предпочтение должно отдаваться открытым вопросам, стимулирующим речевую активность больного.

4. Для установления эмоционально-доверительного контакта с больным беседа должна носить неформальный характер, по крайней мере, должна восприниматься больным как заинтересованный непринужденный разговор о его проблемах, как взаимодействие двух равных партнеров. Однако внешне непринужденная и неформальная беседа должна быть хорошо продумана, четко спланирована психологом. Программа беседы должна строиться заранее, на основе анализа предварительных данных о будущем испытуемом (полученных из анамнеза, из бесед с лечащим врачом, близкими больного). На форму проведения беседы и характер задаваемых вопросов влияют возраст, образовательный (культурный) уровень больного, особенности приема и переработки информации, характерные для него, возможность негативного отношения к исследованию, речевые особенности будущего испытуемого и др.

Вторая часть беседы — беседа во время эксперимента по существу представляет собой любую форму коммуникации (и вербальной и невербальной) с больным. Как уже отмечалось, патопсихологическое экспериментальное исследование рассматривается как совместная деятельность больного и экспериментатора, которая невозможна без продуктивного общения.

Во время выполнения экспериментальных заданий экспериментатор объясняет испытуемому инструкцию, уточняет, насколько хорошо он ее усвоил, интересуется теми основаниями, которыми руководствуется больной при выборе способа решения, дает оценку полученными результатам, оказывает помощь, стимулирует деятельность, корректирует (там, где это необходимо) самооценку и уровень притязаний и многое другое. Все это можно осуществлять как с помощью слов, так и невербальных компонентов общения (мимики, жестов, интонаций, пауз, выражения глаз и т. п.).

При этом психолог должен не только оказывать воздействие на состояние больного и его деятельность во время эксперимента, но и внимательно следить за его ответными реакциями (как вербальными, так и невербальными), так как зачастую именно адекватные или неадекватные реакции больного на вмешательство экспериментатора имеют большое диагностическое значение. Поэтому все значимые реакции больного должны быть зафиксированы в протоколе.

Но выявление и фиксация диагностически значимых элементов поведения и деятельности испытуемого является функцией другого психологического метода, а именно метода наблюдения. Как известно, наблюдение, под которым понимают преднамеренное систематическое и целенаправленное восприятие психических явлений, является одним из основных эмпирических методов психологического исследования /9/. В некоторых отраслях психологии наблюдение имеет статус самостоятельного и даже главного метода исследования (например, в детской психологии, особенно в исследовании детей ранних возрастов). В патопсихологии наблюдение не используется как самостоятельный и основной метод получения диагностических данных. Однако без наблюдения, которое выполняет вспомогательную, но весьма существенную роль, патопсихологическое исследование не может иметь полноценный характер, не может в полной мере успешно решать стоящие перед ним задачи.

Поэтому, будучи вспомогательным методом, наблюдение оказывается включенным в контекст других методов исследования; и беседы, и эксперимента. Оно как бы «пронизывает» ткань всего исследования и должно вестись в течение всего взаимодействия патопсихолога с больным. При этом наблюдение ни в коем случае не должно быть навязчивым, не должно само стать объектом внимания испытуемого.

Психология bookap

Наблюдение, как известно, может быть сплошным и выборочным. Конечно, для патопсихологической диагностики интересны все поведенческие проявления больного (и вербальные, и невербальные), имеющие диагностическую значимость. Поэтому самым лучшим способом исследования этих поведенческих проявлений было бы сплошное наблюдение, а лучшим способом фиксации — скрытая аудиовизуальная запись, которую можно было бы неоднократно анализировать. Однако в реальных условиях работы патопсихолог лишен таких технических возможностей, а организация сплошного наблюдения является слишком трудоемкой. Поэтому психолог должен иметь представление о том, какие элементы поведения больного обязательно должны быть объектом его наблюдения, на что он должен обратить внимание и что необходимо зафиксировать в протоколе из всего многообразия речевых, двигательных, мимических и других реакций испытуемого.

Во-первых, следует обращать внимание (и, следовательно, фиксировать) те элементы поведения, которые являются типичными для тех или иных форм психических расстройств. Для этого патопсихолог должен быть хорошо знаком с основными проявлениями (симптомами) нарушения психических функций и личностной сферы, характерными для различных заболеваний.

Во-вторых, необходимо фиксировать те проявления поведения, которые являются нетипичными для личности самого больного, т. е. противоречат предварительным данным, полученным об этом больном из медицинских документов, отчетов окружающих, а также впечатлениям, полученным самим экспериментатором при общении с испытуемым в другое время. Эти нетипичные проявления могут быть свидетельством изменившегося психического состояния больного или проявлением установочности его поведения.

Психология bookap

В-третьих, при работе с детьми обязательно следует обращать внимание на проявления, нетипичные для детей данного возраста (а при работе со взрослыми — нетипичными для людей с данным уровнем культуры и образования). Такие особенности поведения могут быть проявлениями дизонтогенеза или возрастных психопатологических расстройств.

В содержательном плане в наблюдении необходимо обращать внимание на то, как больной реагирует на замечания экспериментатора, на инструкцию и содержание различных заданий, на неудачное или удачное выполнение задания, как он относится к своему успеху (доволен или безразличен), как реагирует на помощь экспериментатора, на изменение условий проведения эксперимента (ограничение времени, предложение иного способа решения, помехи и т. п.). Особенно важно отметить, критически ли больной относится к допускаемым ошибкам, контролирует ли свои действия.

Таким образом, наблюдение, как и беседа, дополняет, уточняет данные эксперимента, позволяет рассмотреть психическую деятельность и личностные особенности больного в контексте выполнения экспериментальной деятельности и общения с экспериментатором как реальный пласт его жизни. Именно комплексный характер патопсихологического исследования позволяет изменить или установить правильный диагноз и назначить правильное лечение.

Психоаналитическая беседа как диагностический метод

Год издания и номер журнала: 

2012, №1

Комментарий: Глава из книги П. Куттера и Т. Мюллера «Психоанализ: Введение в психологию бессознательных процессов» (2011), вышедшей в свет в издательстве Когито-Центр.

В случае сомнения не спешить, а внимательно слушать. 

Микаэл Балинт. Врач, его пациент и болезнь

 

Важнейшим диагностическим методом является беседа, диалог. Цель беседы – поставить диагноз. В этом смысле мы говорим о диагности­ческой беседе.

Диагностика – это всегда исследование, хотя одновременно она мо­жет быть и лечением. Место, цель и метод беседы должны быть заранее ясны. Есть разница между тем, проводится ли эта беседа в помещении, где аналитик занимается частной практикой с обратившимися к не­му за помощью пациентами, или в некоем научно-исследовательском учреждении. Но в любом случае пациент всегда должен точно знать, о чем идет речь. Отсюда следует, что внешние рамки и внутренняя по­следовательность разговора определяются его целью.

Так, например, есть большая разница между ситуациями, когда к психотерапевту обращается пациент, находящийся в затруднитель­ном положении и нуждающийся в помощи, или же когда интервьюер проводит беседы, чтобы получить ответы на интересующий его науч­ный вопрос. В первом случае пациент использует терапевта как помощ­ника, во втором же человек нужен интервьюеру как подопытное лицо, и тогда его, по логике вещей, называют не пациентом и не клиентом, а испытуемым. Беседа может проводиться в форме стандартизованного интервью: задаются разные вопросы, в том числе допускающие только ответы «да» или «нет», или свободную форму ответов (открытые во­просы), или ответы с возможностью выбора из нескольких альтернатив (множественный выбор). Полустандартизованное интервью частично состоит из заранее сформулированных вопросов, а частично – из бе­седы в произвольной форме. В нестандартизованном, или свободном, интервью вопросов не задают; развитие беседы здесь зависит от пове­дения обоих ее участников. Как мы увидим далее, интервьюер должен в основном держаться сдержанно, чтобы дать возможность своему ви­зави, ищущему совета или помощи, самому строить разговор.

В ходе разговора должны быть затронуты объективные данные (та­кие, как место и дата рождения, профессия отца, потеря значимого ли­ца в определенном возрасте и т. д.), а также субъективная информация (например, когда пациент рассказывает о том, что он чувствовал по­давление со стороны отца или предательство со стороны матери, о том, как он воспринимал старшего брата, как он оценивает свои отношения с женой и т. д.). Еще более важна информация, которую психоаналитик получает, наблюдая за стилем поведения пациента, и те выводы, к ко­торым он приходит на основе этой информации.

С психоаналитического «интервью» начинается любое психоанали­тическое лечение. Слово интервью означает опрос, например, такой, с которым мы знакомы по опросам публичных людей на радио и теле­видении. В этих интервью задаются вопросы и даются ответы. А вот в психоаналитическом «интервью» задают вопросы и отвечают на них не так часто. Поэтому здесь мы и взяли слово «интервью» в кавычки. Психоаналитичность его состоит в том, что в нем психоаналитичес­кий метод применяется по-особому.

Психоаналитический исследовательский и лечебный метод был внедрен Фрейдом в форме классического психоанализа с целью лече­ния людей, страдающих психическими расстройствами (см. главу IX).

При проведении психоаналитического «интервью» речь идет ис­ключительно о постановке диагноза. Психоаналитик здесь мыслит диагностическими категориями. Он держит в голове психоаналити­ческую теорию личности и учение о болезнях и размышляет о том, ка­кая психодинамика может скрываться за определенной симптоматикой.

Но одновременно при встрече с пациентом психоаналитик забы­вает все теории и принимает сидящего перед ним человека как можно более непредвзято. Этот парадокс типичен для психоаналитического подхода. Хотя психоаналитик и использует психоаналитические знания, но нередко он их игнорирует. Ведь если теория применяется слишком рано или ее влияние слишком сильно, есть опасность слишком быстро отнести сидящего напротив нас пациента к какой-либо диагнос­тической категории, как бы навесив ему ярлык, например: «типичный случай невроза навязчивых состояний». Это представляло бы серь­езную опасность потери непосредственности общения и понимания уникальности индивида. Однако, с другой стороны, при недостатке знаний есть опасность, что психоаналитик не заметит определенно­го расстройства пациента. Таким образом, во избежание обеих этих опасностей, психоаналитик должен иметь возможность попеременно переходить от одной установки к другой.

Вначале психоаналитик настраивается на пациента без каких-либо предварительных теоретических гипотез, как на человека, с которым он очень хотел бы познакомиться, на человека, который его интересу­ет. Уже одна такая внутренняя установка позволяет ему очень много узнать о другом человеке. Но еще больше психоаналитик узнает, если постарается вникнуть в сущность другого человека, прочувствовать то, что тот рассказывает, проникнуться его чувствами. Так психоана­литик «вчувствуется» в другого человека, переживая, думая и ощущая то же, что и его собеседник.

Психоаналитик пытается воспринимать своего визави как можно более непредвзято. Он реагирует на все, что предлагает другой человек, прежде всего на его чувства, аффекты или эмоции. Например, психо­аналитик реагирует раздражением на презрительно-пренебрежитель­ное поведение пациента; легкой яростью – на слишком нахальное по­ведение; страхом, что пациент полностью «возьмет его в оборот», когда пациент пытается узнать о нем все, когда «ненасытному» пациенту всего мало. Другим видом страха (обесцениванием) психоаналитик реаги­рует на прямые или косвенные нападки на него со стороны пациента.

Поспешим добавить, что здесь речь идет о чувствах, которые, по вы­ражению Микаэла Балинта и Энид Балинт (Balint & Balint, 1961), пре­красно поддаются контролю и помогают выявить, в какой именно паттерн взаимоотношений пациент пытается втянуть нас. В этом от­ношении собственные чувства психоаналитика, при условии, что он основательно изучил их в период своего обучения, являются прекрас­ными инструментами для диагностики нарушений отношений. Их ис­пользование позволяет получить информацию, которую невозможно добыть никакими другими средствами, особенно когда это касается данных очень личного, частного и интимного характера.

Правда, чтобы получить их, необходимо соблюдение определен­ных условий:

1) интервьюер должен поставить пациента в такие четкие «рамки», в которых тот сможет чувствовать себя уверенно. Интервьюер дол­жен создать атмосферу, в которой пациент сможет доверять ему, что, в свою очередь, предполагает, что психоаналитик принимает пациента или пациентку такими, какие они есть.

Если психоаналитик, со своей стороны, выполнил эти условия, то

2) пациент, со своей стороны, может освоиться в этой ситуации, всту­пить в беседу с интервьюером, тем самым обеспечивая ее успех, причем пациент говорит, а аналитик сосредоточивается исключи­тельно на слушании. При этом речь идет об активном слушании с применением разнообразных техник, в котором мы, по Аргеландеру (Argelander, 1970), различаем три уровня.

1) Уровень объективной информации объединяет в одну логичес­кую цепочку причину и ее следствие, например, начало депрессии (следствие) после потери значимого лица (причина).

2) На уровне субъективной информации доминирует психологичес­кая очевидность, например, смутное чувство печали вдруг стано­вится понятным как отголосок от потери значимого человека.

3) На уровне ситуативной информации пациент открывается ана­литику, втягивая его в совершенно определенное сценическое действие, в котором он (пациент), например, как ребенок просит о помощи, обращается с психоаналитиком свысока или хочет спро­воцировать его на какие-то совершенно определенные поступки по отношению к себе. В конкретной ситуации обоим ее участни­кам становится очевиден характер этих отношений, наступает по­нимание, что один бессознательно делает с другим или что другой позволяет делать с собой. Для помощи интервьюеру с успехом мо­жет применяться хорошо зарекомендовавшая себя схема, приводи­мая далее (таблица 3).

 

 

Таблица 3. Схема первичного интервью (по Balint & Balint, 1961; модифицировано)

A. Как пациент попадает к психоаналитику?

1. Кем он направлен и почему?

2. Как лечился до сих пор и с каким успехом?

3. Отношение пациента к проводившемуся до сих пор лечению и к терапевтам?

а) без понимания?

б) с пониманием?

4. Пришел главным образом по собственной инициативе?

Б. Общее впечатление

B. Высказанные жалобы

1. Жалобы в данный момент

2. Жалобы в анамнезе

3. Собственная теория пациента о причинах его заболевания

4. Ситуация, вызвавшая заболевание/расстройство (предположение интервьюера)

5. Эмоциональное отношение пациента к своим недугам

6. Интенсивность страдания

7. Вторичная выгода от болезни

Г. Биографические данные Д. Ситуация на данный момент

1. Какое представление у пациента о себе самом?

2. Какое представление у пациента о значимых других?

3. Представление о будущем?

Е. Как развиваются отношения между пациентом и аналитиком?

1. Перенос: как пациент обращается с психотерапевтом?

2. Контрперенос: как психотерапевт обращается с пациентом?

Ж. Важные моменты в интервью

1. Когда были отмечены проявления эмоций (ожидаемые или неожиданные)?

2. Как пациент ориентируется в ситуации интервью?

3. Соотношение инсайта и защиты, проявление симптомов в интервью?

4. Важные замечания пациента

5. Интерпретации интервьюера и реакции пациента

З. Результаты и оценка

1. Стабильные объектные отношения?

2. Функциональные способности Я (степень ограничения Я)

3. Эмоциональная дифференцируемость

4. Интеллект

5. Способность к инсайту

6. Иллюзии, связанные с терапией

И. Диагноз: предполагаемое значение расстройства, выраженное в психодинамических терминах

К. Какой вид терапии подойдет?

1. Краткосрочная терапия, с обоснованием

2. Возможные противопоказания

3. Психоанализ, с обоснованием

4. Возможные противопоказания

5. Отказ от любой формы психотерапии, обоснование

6. Какие возможны другие формы лечения?

Л. Фактически предложенное лечение

М. Ограниченная цель лечения (фокусная терапия) в случае краткосрочной терапии

Н. Прогноз?

Протокол первичного интервью с 31-летней лаборанткой. Работала в медицинском учреждении. Замужем, детей нет.

Начало встречи: У интервьюера создается первое впечатление, что перед ним молодая неопытная женщина. После того как они сели, интервьюер заметил, что пациентка носит на правой руке кольцо.

Внешний вид: Среднего роста, молодо выглядящая женщина, с го­лубыми глазами и коротко стриженными белокурыми волосами.

Ход интервью: Интервьюер извиняется за небольшое опоздание и вы­ражает готовность выслушать пациентку.

«Вы хотите, чтобы я вам что-то рассказала?» – «Да». Вначале паци­ентка сообщает, что в феврале ей стало ясно, что с ней что-то не в по­рядке. Делая покупки, она что-то взяла не оплатив, украла; у нее бы­ла какая-то навязчивая потребность сделать это и она считает, что так дальше продолжаться не может. Она позвонила сюда (в поликлини­ку), и ей посоветовали обратиться в консультационный пункт, куда

она и отправилась. В результате бесед, состоявшихся там, ей стало яс­но, что ее проблемы гораздо глубже, почему она и пришла сюда снова на прием.

(Интервьюер чувствует потребность узнать еще подробности о во­ровстве и о полученной консультации, однако откладывает эти вопро­сы, чтобы дать пациентке возможность развить свою мысль, что она и делает без дальнешего напоминания – это придает интервью ощу­щение легкости. )

Пациентка продолжает: в последнее время она много размышля­ла. По ее словам, у нее сложилось впечатление, что все дело в страхе. Но за это время, она, как ей кажется, уже немного справилась с ним. И хотя страхи какие-то весьма неопределенные, она считает, что с ни­ми все-таки можно справиться.

Интервьюер: «Вы в этом уверены?»

Да, поразмыслив, она четко поняла: в тот момент, когда она была зачата, ее появление на свет не входило ни в планы отца, ни в планы матери. Ее отец тогда второй раз собирался защитить диссертацию (он был врачом), в итоге он этого так и не сделал. В конце концов, ее появ­ление все-таки приняли (у нее есть брат, старше ее на два года), но мож­но сказать, что на момент рождения она была нежеланным ребенком.

(У интервьюера складывается впечатление, что этот рассказ не­много «притянут за волосы», но пациентка, воодушевившись, тут же продолжает.)

По ее словам, мать рассказывала ей, что в войну во время ночных авианалетов она пряталась в подвале, в котором, по-видимому, соби­рались одни и те же люди; там она как-то разговорилась с соседом. Он будто бы сказал матери, что если ей как-нибудь придется поспешно бе­жать в подвал, она, скорее всего, сможет взять с собой и спасти только одного из двух детей. Мать также говорила ей, что в таком экстренном случае она взяла бы с собой брата. По словам пациентки, мать расска­зывала ей об этом много раз. «Как она могла!» (Пациентка начинает проявлять все более сильные аффекты, и в конце концов ее глаза на­полняются слезами. На интервьюера эта сцена производит сильное впечатление, он может понять чувства пациентки, но все-таки удив­ляется, что пациентка, рассказывая об этом наверняка не в первый раз, испытывает такие сильные эмоции и волнение.)

Затем пациентка сообщает, что в детстве она часто видела кошмар­ные сны, в которых к ней приближалось что-то угрожающее. Она часто просыпалась, а когда снова засыпала, повторялось то же самое: ей опять снился сон, и она пугалась.

Интервьюер спрашивает, снились ли ей эти сны (хронологически) до рассказов матери о бомбежке, что, как и следовало ожидать, под­тверждается.

Затем интервьюер сообщает пациентке, что он лишь бегло озна­комился с заполненным ею опросником и что ему показалось, что она удивительно молодо выглядит. Интервьюер продолжает, что в этом опроснике он прочитал, что причина ее обращения за консультацией – мучающие ее страхи. При этом он подумал, что она испытывает страх сейчас, она же рассказывает о страхах, пережитых в далеком прошлом.

Тогда пациентка заговаривает и об этом. Она сообщает о недав­нем событии.

Как-то воскресным утром (это было незадолго до приема) она встала, когда муж еще спал, и зашла в гостиную. Там она испытала безумный страх, причину которого она понять не смогла, и подумала, что это было ужасно глупо. По ее признанию, мужу она так и не смог­ла рассказать об этом. Потом она задумалась, что же за страх это был, и пришла к выводу, что это был страх смерти. Ведь можно погибнуть в автокатастрофе. Она ужаснулась, представив, что после аварии муж выживет, а она примет мученическую смерть.

Интервьюер предлагает сравнить эту воображаемую сцену с рас­сказом матери о том, как та повела бы себя во время ночных бомбежек; там она тоже оказалась бы, так сказать, в роли мученицы, в то время как ее брат выжил бы и, возможно, стал бы испытывать чувство вины.

Пациентка задумывается и мысленно анализирует слова аналити­ка, затем отмечает, что тем самым интервьюер сравнил ее мужа с бра­том. Она возразила, что ее брат ведь не был виноват в этом. Но ведь и в случае с аварией она исходила из того, что ее муж тоже не был бы ни в чем виноват.

Интервьюер: он не хотел доводить это сравнение до крайности, но считает, что в смысле невиновности муж и брат действительно равны.

Пациентка еще раз соглашается с этим и прибавляет, что ее муж наверняка все-таки испытывал бы угрызения совести, ведь, сидя за ру­лем, он, может быть, и мог бы отреагировать по-другому, а вот брат не­пременно оказался бы более «толстокожим».

Интервьюер просит пациентку подробнее рассказать о воровстве. Она соглашается и говорит, что в первый раз это произошло в октябре. Ее до сих пор так и не поймали. Странно, но в первый раз она заметила, что украла что-то, лишь когда эта вещь оказалась в ее сумке. Конечно, она могла бы положить ее обратно, но не захотела; ведь, в конце кон­цов, все же закончилось так хорошо. С тех пор она не раз умышленно что-то «при хватыва ла» из магазина. На вопрос интервьюера, что же она брала, пациентка отвечает, что чаще всего выбирала себе что-нибудь вкусненькое, особенно свежезамороженные продукты, ведь они, по ее мнению, довольно дорогие; часто это были лангусты, другие морепро­дукты или рыба.

Эти слова пациентки наводят интервьюера на мысль, что она, ви­димо, родом с побережья на севере Германии; правда, позднее ста­новится ясно, что, скорее всего, он еще раньше прочитал название городка на Северном море в графе «Место рождения» в ее анкете. Да и по произношению пациентки (она говорила на верхненемецком диалекте) тоже можно было догадаться о том, что родом она с севера Ге рм а н и и.

Интервьюер спрашивает, не воровала ли она когда-нибудь еще раньше.

Сначала пациентка отвечает отрицательно, однако потом вспоми­нает, что в детстве крала деньги у матери. Она считала несправедли­вым, что мать всегда давала брату на две марки больше. Как-то раз она похитила у подруги красный кошелек. Вскоре ее родные догадались, что, должно быть, именно она его украла, и ей пришлось вернуть коше­лек. Однако не хватало двух марок, и только тогда она поняла, что их, в свою очередь, украл ее брат.

Далее пациентка отметила, что брату жилось ненамного лучше, чем ей. Их обоих били. Мать, всегда называвшая отца алкоголиком, что на самом деле не соответствовало действительности, уже не люби­ла мужа к моменту зачатия дочери. В то время мать нашла общий язык с другим мужчиной, который потом стал крестным пациентки. Мать всегда брала ее с собой, когда встречалась с ним. Тогда девочке прихо­дилось играть с дочерью крестного, которая была старше ее на два меся­ца. Крестный больше ценил мальчиков, но все-таки заботился и о ней, и ей разрешалось сидеть у него на коленях.

(Интервьюер задается вопросом, не было ли у пациентки фантазии о том, что у нее два отца.)

Крестный жил в загородном доме. Как-то по дороге туда (с крест­ным?) мать получила сильную травму. Потом крестный осведомился у отца пациентки, не согласится ли тот развестись, чтобы он мог же­ниться на матери, но отец ответил отказом. Потом мать постепенно перестала встречаться с крестным. В этом она была последовательной. Мать часто приходила к дочери в надежде найти у нее поддержку, ко­гда была в ссоре с отцом. При этом и самой пациентке приходилось несладко, ведь она сама не получила от матери столь необходимого ей внимания. До сих пор она плохо переносит случаи отвержения. Она говорит, что если спрашивает мужа о чем-то, а тот продолжает как ни в чем не бывало читать свою газету вместо того, чтобы уделить ей внимание, она очень обижается, даже когда прекрасно понимает ре­акцию своего мужа.

Пациентка припоминает также следующий эпизод (правда, позже, при занесении записей интервью в протокол, не удалось точно при­помнить, когда именно это случилось).

Недавно в книжном магазине произошло следующее. Она хотела купить для себя две книги, что и сделала. Ей попалась на глаза третья книга, показавшаяся ей интересной. Но она не хотела платить за эту книгу и решила прихватить ее «просто так». Однако у нее не было под­ходящей по размеру сумки. Тогда она нашла следующий выход из по­ложения: не сходя с места быстренько просмотрела эту книгу по диа­гонали и только тогда смогла оставить ее в магазине.

Интервьюер: «Но вам удалось-таки „поглотить“ содержание кни­ги». Пациентка соглашается.

Затем она рассказывает о муже. Она считает, что они просто нашли друг друга, как будто иначе и быть не могло. Как-то на одной вечеринке (тогда она еще была школьницей, а он – студентом) он стоял в группе молодых людей, в то время как она скучала, ведя какую-то нудную бе­седу. Тут он пригласил ее танцевать, и это ей очень понравилось. Про­шел год. Некоторое время она больше ничего о нем не слышала, пока однажды он не позвонил. Позже именно в этот день и месяц они поже­нились. Все это произошло довольно быстро. Она утверждает, что зна­ла, что будет с ним счастлива.

На вопрос интервьюера, действительно ли это принесло ей счастье, она отвечает утвердительно, что кажется вполне вероятным.

Правда, отец огорчился, когда она сообщила родителям о своем намерении выйти замуж. Отец выразился примерно так: учти, что те­бе придется отказаться от привычного уровня жизни. Хотя она и вы­росла в довольно обеспеченной семье, но ответила, что была даже ра­да покинуть ее.

Пациентка переходит к теме своей бездетности. Она состоит в бра­ке уже семь лет. У нее было два выкидыша на поздних сроках. Сейчас менструации стали нерегулярными. Судя по температурному методу, овуляция больше не наступает. Гинеколог, у которого она наблюдается, сказал, что, видимо, здесь сказываются и психические факторы. Развол­новавшись, пациентка делится своими мыслями об усыновлении ре­бенка. Она говорит, что не может этого сделать и боится, что не смо­жет построить с этим ребенком хороших отношений, так как он, скорее всего, такой же нежеланный, как и она, если только не полный сирота. Она боится этого; точно так же она боится нового выкидыша и рож­дения ребенка с какими-нибудь уродствами. Затем пациентка добав­ляет: «Конечно, всем женщинам приходится испытывать такой страх вплоть до родов».

Интервьюер: «Как относится к этому ваш муж?»

Пациентка отвечает, что он тоже хотел бы ребенка от нее. Если бы у нее был ребенок, ей не пришлось бы мучиться со всеми этими проб­лемами.

Интервьюер: «Но ведь вы обратились сюда по поводу воровства».

Пациентка: да, это так. Но бездетность – это для нее большая проб­лема.

Интервьюер сообщает пациентке, что, услышав ее рассказ о том, как она воровала рыбу, он подумал, что она родом с морского побере­жья, что и подтвердилось в ее дальнейших высказываниях.

Пациентка сообщает, что она действительно очень любит рыбу. Она готова есть рыбу каждый день. Сначала ей было довольно трудно здесь, в городке С., но теперь у них образовался свой круг знакомых. Они с мужем – довольно общительные люди, легко сходятся с други­ми людьми. И ведь это совсем неплохо, что они иногда выбираются из дома. Но к ним приходит мать, ища поддержки, что ей (пациентке) совсем не нравится.

В заключительной части интервью пациентка говорит, что в кон­це концов она-таки рассказала мужу про свое воровство. Ее несколь­ко разочаровала его реакция; он сказал, что ей надо взять себя в руки. Теперь он просто каждый день спрашивает ее, воровала ли она сно­ва. Ей же хочется поговорить с ним. Причем бывает, что он утверж­дает, что они уже говорили об этом накануне. Но для нее эта тема еще совсем не закрыта. Теперь, когда она обратилась в психоанали­тический консультационный пункт, муж приревновал ее к психоана­литику.

На вопрос интервьюера, откуда она знает, что в консультации она имела дело именно с психоаналитиком, пациентка ответила, что это ее предположение. По ее словам, она пять раз была там; ее похвалили за то, что она старалась проработать свои проблемы. А над ревностью ее мужа терапевт просто посмеялся. В ответ на это она ему показала, где раки зимуют. Она попала в самую точку, тут он дал маху, с чем по­том и согласился. Он признал, что так себя вести нельзя.

Интервьюер спрашивает, знает ли ее муж, что она здесь, на что па­циентка отвечает утвердительно. На предположение интервьюера, что муж, может быть, опять злится, пациентка отвечает, что он толком не понимает всей этой ситуации.

Пациентка еще раз возвращается к консультации и говорит, что хо­чет, чтобы ее речь прерывали и чтобы ее критиковали.

Интервьюер указывает на то, что он несколько раз останавливал и перебивал ее (пациентка действительно делала мало пауз, в которые можно было вставить реплику, так что местами в данном отчете кажет­ся, что своими высказываниями интервьюер перебивает пациентку).

Пациентка это заметила. Ей хочется, чтобы ее критиковали, тогда она могла бы лучше справляться с проблемами.

Интервьюер: Вы хотели бы, чтобы вас критиковали, зато вам не­приятно, когда вас одобряют.

Пациентка отвечает утвердительно.

Договариваясь о следующей встрече, пациентка сообщает, что ей подойдет любое время, так как она временно оставила работу (а рабо­тала она лаборанткой), чтобы полностью посвятить себя решению сво­их проблем. Она заявила, что полна решимости прояснить и устранить свои проблемы.

(На интервьюера произвел сильное впечатление рассказ пациент­ки, особенно ее эмоциональная вовлеченность, груз ее страданий и ее воля к выздоровлению. )

Комментарий: На читателя, как и на интервьюера, этот диалог с па­циенткой, вероятно, тоже произвел сильное впечатление. В общем-то текст говорит сам за себя, и комментарии излишни.

Подобные дословные протоколы, составленные на основе магнито­фонных записей или по памяти, прекрасно подходят для проведе­ния научных исследований. Интерпретации и построенные на них диагностические оценки могут быть проверены эмпирически точно так же, как и высказывания пациента. Можно провести сопоставление разных пациентов и сравнить высказывания одного и того же пациен­та в разное время.

Для оценки и обработки пригодны качественные и количественные методы, основанные на анализе содержания. Так, высказывания паци­ента могут быть заново оценены экспертами. Это дает возможность сравнить новые оценки с интерпретациями психоаналитика, данные им во время проведения беседы. С помощью количественных методов, проверенных и неоднократно подтвердивших свою надежность в на­учных исследованиях, можно с научных позиций оценивать различ­ные страхи, аффекты, близость и дистанцию между обоими лицами, участвующими в психоаналитической беседе. И все же подавляющее большинство психоаналитиков по-прежнему предпочитает путь отче­та об отдельном случае терапии, по которому шел еще Фрейд. В этом отчете полностью учтена уникальность личности пациента, и поэто­му он читается как новелла. При этом своеобразие личности человека раскрывается как можно более наглядно, образно и живо. В результате получаются выразительные и впечатляющие образы человека, как бы его портреты, подчеркивающие его уникальность и индивидуальность. Правда, с этим связана и опасность слишком субъективного подхода автора отчета. Другие возможности допустить ошибку связаны с неоди­наковой способностью аналитиков к восприятию даже одной и той же ситуации, различной степенью проработки воспринятого, различиями в их памяти и способности к воспоминанию.

Традиционно эмпирически ориентированные исследователи пол­ностью игнорируют протокол, написанный по памяти, и признают ис­ключительно такие методы, которые позволяют получить поддающиеся количественной оценке и потому объективируемые данные. Тем не ме­нее, интенсивные исследования отдельных случаев имеют свою науч­ную ценность, так как индивидуальные тонкости, обнаруживающие­ся в изучении конкретного пациента, невозможно охватить никакими, пусть даже самыми хитроумными тестами и анкетами. Качественное исследование в форме «интервью» и подробный, учитывающий мель­чайшие детали отчет о нем по-прежнему не сдают своих позиций в на­учных исследованиях.

Степень субъективности такого отчета может быть уменьшена, а степень объективности увеличена, если ход беседы шаг за шагом с мак­симальной точностью отражается в протоколе, составленном по памя­ти, а также если четко разделяются: а) отчет о ходе беседы и его отдель­ных стадиях; б) интерпретация «интервью». Степень объективности возрастает, если в) каждая интерпретация в отдельности доказывается и обосновывается с применением научной аргументации.

Еще больше усовершенствовать диагностический метод психоана­лиза помогает супервизия: после беседы психоаналитик делится свои­ми впечатлениями и интерпретациями с экспертом, который, со своей стороны, вникает в ситуацию, на пробу идентифицируясь то с пациен­том, то с психоаналитиком. Такой метод супервизии позволяет выявить «слепые пятна» психоаналитика и исправить неточные интерпретации. Степень объективности еще больше повышается, если проведенное «интервью» обсуждается целой группой экспертов. Тогда пропуски, не замеченные одним супервизором, будут выявлены и восполнены другими экспертами. И конечно, большей доказательной силой будет обладать единодушная оценка какого-либо фрагмента беседы, дан­ная, например, пятью психоаналитиками, чем данная лишь двумя или, как обычно, одним аналитиком.

Наконец, интерпретации психоаналитика могут быть подкрепле­ны или опровергнуты с помощью тестов.

Методы тестирования, дающие качественную или количественную оценку, могут подтвердить или опровергнуть диагноз, поставленный с помощью интервью. Ранее психоаналитики применяли качественный тест чернильных пятен Роршаха, психоаналитически переработанный Роем Шафером и расширенный Хорстом Фогелем и Хансом-Фольке-ром Вертманном. Использовались также другие проективные методы тестирования – тематический апперцептивный тест (ТАТ, Thematic Apperception Test) и тест объектных отношений (ORT, Object Relations Test). Теперь они применяются редко.

Зато сегодня в распоряжении психоаналитиков есть совсем дру­гие средства, с помощью которых они могут научно классифицировать проблемы своих пациентов. Так как эти оценки могут быть операцио-нализированы, появляется возможность сравнивать их. Так, можно про­верить изменения, происшедшие у одного отдельно взятого пациента после проведения анализа, равно как и различия между отдельными пациентами. Причем отношение пациентов к болезни, их взаимоот­ношения, конфликты, структуру и симптоматику можно операциона-лизировать посредством пяти шкал, как это представлено в «Пособии по операционализованной психодинамической диагностике» (ОПД), изданном коллективом авторов (Arbeitskreis OPD, 1998). Этот метод, разработанный в ходе многолетних интенсивных научных исследова­ний, особенно подходит для диагностики и психотерапии структур­ных расстройств. В отличие от ничем не ограниченного классического анализа, с помощью ОПД можно, в зависимости от структуры и со­стояния процесса, разрабатывать как общие стратегии, так и специфи­ческие интервенции, которые, в свою очередь, могут сделать лечение более структурированным и эффективным (Rudolf, 2004).

Психология – Новости, исследования и анализ – Разговор – страница 1

Показано 1 — 20 из 1542 статей

Мэтт Доннелли 28 сентября 2022 г.

Клара Уилсон, Королевский университет, Белфаст,

Новое исследование показало, что у психологического стресса есть запах, и собаки его чувствуют.

Исследователи знают лучшие способы получить точную информацию от детей-свидетелей. FatCamera/E+ через Getty Images 26 сентября 2022 г.

Бен Коттерилл, Университет Клемсона

Человеческая память не работает как видеокамера, она просто записывает происходящее. Но исследователи знают, как помочь детям точно вспомнить информацию.

Вам не нужно работать с травмой самостоятельно. Ханчит Хирисучалуал / iStock через Getty Images Plus 21 сентября 2022 г.

Кристин Д. Гонсалес-Вонг, , Техас, A&M, Сан-Антонио,

Профессор консультирования объясняет, как найти терапевтов и поддержать сообщества, которые могут помочь справиться с этими уникальными проблемами.

Шаттерсток 21 сентября 2022 г.

Дана Вонг, Университет Ла Троб ; Катриона Дэвис-Маккейб, Университет Кертина, ; Джоан Ренч, Мельбурнский университет, ; Кэтрин Лоуренс, , Университет Монаш, , и Лорел Бертон, , Университет Южного Квинсленда, .

В то время, когда Австралия больше всего в этом нуждается, наблюдается кризис в рабочей силе психологов, обученных оценивать и лечить состояния мозга и психического здоровья.

Джейкоб Лунд/Shutterstock 20 сентября 2022 г.

Джеймс Гревилл, Университет Южного Уэльса

Пандемия поставила множество этических дилемм, для которых нет единственно правильного ответа. Вот как взаимодействовать с людьми, которые могут иметь отличное от вас мнение.

Ложь не должна распространяться далеко, чтобы вызвать проблемы. Нумизмарти/iStock/Getty Images Plus 19 сентября 2022 г.

Кит Рэймонд Харрис, 9 лет0007 Рурский университет Бохума

Беспокойство о том, сколько людей верят в ложные идеи, упускает из виду реальную опасность — что люди находятся под их влиянием, верят они в них или нет.

Обманчивое устройство? d3sign/Момент через Getty Images 14 сентября 2022 г.

Терри Р. Куртцберг, Университет Рутгерса — Ньюарк ; Чарльз Накин, , Университет ДеПола, , и Мейсон Амери, Университет Рутгерса — Ньюарк

Новое исследование показало, что устройство, которое люди использовали для общения на переговорах, сильно повлияло на вероятность обмана ради личной выгоды.

Шаттерсток 13 сентября 2022 г.

Джозеф Кроуфорд, Университет Тасмании ; Келли-Энн Аллен, Университет Монаша и Леа Уотерс, Университет Мельбурна

Жесткая обратная связь может поколебать нашу уверенность. Но есть здоровые, полезные способы его обработки. И да, вентиляция является одним из них!

Шаттерсток 13 сентября 2022 г.

Рэйчел Шарман, , Университет Солнечного Берега, , и Патрик Д. Нанн, , Университет Солнечного Берега,

Результаты нового исследования показывают, что недоверие к науке о климате и некритическая вера в «альтернативную науку» заставляют людей отвергать консенсусную науку и генерировать альтернативные объяснения.

Связь исследований с реальным миром, наставничество и создание сообщества имеют большое значение. FG Trade/E+ через Getty Images 12 сентября 2022 г.

Ниланджана Дасгупта, 9 лет0007 Массачусетс Амхерст

Исследования показывают, что люди, недостаточно представленные в исследованиях STEM, преуспевают в учебной среде, которая удовлетворяет их потребность в принадлежности, чувстве компетентности и нахождении смысла в своей работе.

Семья беженцев, бежавшая в Пакистан после раздела Британской Индии. Keystone-France/Gamma-Keystone через Getty Images 7 сентября 2022 г.

Санджив Джайн, 9 лет0007 Национальный институт психического здоровья и неврологии, Бангалор, Индия

Влияние насилия и вынужденной миграции на психическое здоровье выживших не было признано, несмотря на то, что травма передается из поколения в поколение.

Утешительный миф. Томмазо Лиззул/Shutterstock 31 августа 2022 г.

Дэвид Бартрам, Университет Лестера

Новое исследование показало, что U-образная кривая возраста и счастья не выдерживает критики.

Стив Гейл / Unsplash 30 августа 2022 г.

Van-Hau Trieu, Университет Дикина и Ванесса Купер, RMIT University

Исследования показывают, что сильные эмоции — это то, что побуждает к чрезмерному обмену в Интернете, но есть простые вещи, которые вы можете сделать, чтобы ваши социальные сети оставались профессиональными.

Психологи не уверены, какие факторы побуждают учащихся формировать определенную академическую идентичность, но эти идентичности могут влиять на выбор карьеры. Том Вернер/DigitalVision через GettyImages 29 августа 2022 г.

Сируи Ван, Университет Висконсин-Мэдисон

По мере приближения к старшей школе учащиеся менее склонны думать, что они могут быть хороши как в математике, так и в чтении.

Это никогда не задолго до того, как сводящий с ума рефрен с задних сидений. Travel_Master/Shutterstock 26 августа 2022 г.

Рут Огден, Ливерпуль Университет Джона Мура

Автомобильные путешествия сочетают в себе множество факторов, из-за которых время течет так мучительно медленно для детей.

Гетти Изображений 24 августа 2022 г.

Ян Фельд, Те Херенга Вака — Веллингтонский университет Виктории ; Анне Ардила Брено, Цюрихский университет, , и Томас Дудек, Те Херенга Вака — Веллингтонский университет Виктории,

Исследователи давно расходятся во мнениях относительно того, влияет ли взросление с сестрой или братом на то, кем мы становимся во взрослом возрасте. Новое исследование с использованием больших данных направлено на окончательное урегулирование спора.

Коалиция поставщиков репродуктивного здоровья / Unsplash 23 августа 2022 г.

Линдси Артур, Мельбурнский университет, ; Кэтлин Касто, Новый колледж Флориды, , и Хандис Р. Блейк, Мельбурнский университет,

Исследования показывают, что гормональные контрацептивы могут оказывать небольшое, но значительное влияние на поведение.

Лишение сна затрагивает большинство из нас в какой-то момент. Ридо/Шаттерсток 23 августа 2022 г.

Лаура Буберт, Вестминстерский университет,

Новое исследование показало, что количество сна, которое вы провели прошлой ночью, может ошеломить даже людей, склонных к доброте.

Вы жульничаете в играх в кости? бибои / Shutterstock 16 августа 2022 г.

Эндрю М Колман, Университет Лестера и Марта Мангиаруло, Университет Лестера

Люди с сильным чувством справедливости менее склонны к обману.

Роль Сола Гудмана в исполнении Боба Оденкирка в двух разных телесериалах была увлекательным путешествием. АМС 16 августа 2022 г.

Ласло Эрдоди, Виндзорский университет,

Конец телешоу «Лучше звоните Солу» завершает историю Сола Гудмана. Клинический нейропсихолог анализирует путь персонажа от мелкого афериста до адвоката-преступника.

Ведущие участники

1. Ник Хаслам

   Профессор психологии Мельбурнского университета

2. Гэри В. Левандовски мл.

   Профессор психологии Университета Монмута

3. Фрэнк Т. МакЭндрю

   Корнелия Х. Дадли, профессор психологии, Колледж Нокс

4. Бен Ньюэлл

   Профессор когнитивной психологии Университета Нового Южного Уэльса в Сиднее

5. org/Person»> Саймон Маккарти-Джонс

   Адъюнкт-профессор клинической психологии и нейропсихологии Тринити-колледжа в Дублине

6. Лиза Уильямс

   Доцент, Университет Нового Южного Уэльса, Сидней

7. Стефан Левандовски

   Кафедра когнитивной психологии Бристольского университета

8. Иоланта Берк

   Старший преподаватель, Центр позитивной психологии и здоровья, RCSI University of Medicine and Health Sciences

9. Брок Бастиан

   Профессор Мельбурнской школы психологических наук Мельбурнского университета

10. org/Person»> Ник Чейтер

    Профессор поведенческих наук, Уорикская школа бизнеса, Уорикский университет

11. Катрин Янссон-Бойд

    Читатель по потребительской психологии, Университет Англии Раскин

12. Вирен Свами

    Профессор социальной психологии, Университет Англии Раскин

13. Стив Тейлор

    Старший преподаватель психологии, Университет Лидса Беккета

14. Кристиан ван Ньювербург

    Профессор коучинга и позитивной психологии, Университет медицины и здравоохранения RCSI

15. org/Person»> Люк Смайли

    Адъюнкт-профессор психологии личности Мельбурнского университета

Более

Как овладеть искусством беседы согласно психологии

Каждый раз, когда мы встречаемся с другом, мы делимся историями своей жизни, от обыденных до глубоких. Обмен историями — и особенно секретами — в первую очередь помогает создать дружеские отношения. Теперь новое исследование дает некоторые интригующие идеи о том, как запустить этот процесс и поддерживать его — о том, как лучше всего вести разговоры, превращать знакомых или даже незнакомцев в новых друзей, а новых друзей — в доверенных лиц на всю жизнь.

Разговаривайте с незнакомцами…

Еще в 2014 году пара психологов опубликовала ставшее уже классическим исследование о пассажирах пригородной зоны Чикаго, в котором было обнаружено, что, хотя мы инстинктивно игнорируем незнакомцев, мы счастливее, когда общаемся с ними. Важно отметить, что это верно как для интровертов, так и для экстравертов. Исследователи также обнаружили, что нежелание пассажиров заводить разговор с незнакомцем было связано с ошибочным убеждением, что незнакомцы не захотят с ними разговаривать. В 2021 году группа, в которую входил Николас Эпли, один из авторов первоначальной статьи, опубликовала очень похожие результаты исследования пассажиров поездов в районе Лондона. Ясно, что это явление относится и к британцам. Итак, продолжайте, в следующий раз, когда вы будете с незнакомцем, почему бы не попробовать завязать разговор — возможно, все пройдет лучше, чем вы думаете.

… Но помните об их личном пространстве

Наше предпочтительное личное пространство — дистанция, которую мы хотели бы сохранять между собой и тем, с кем мы общаемся, — зависит от пола, культуры, контекста и знакомства, а также Covid-19. Пандемия 19 тоже оказывает влияние. Исследование, проведенное в 2017 году, в котором приняли участие почти 9 000 человек из 42 разных стран , выявило большие географические различия, особенно между тем, что исследователи назвали «контактными культурами» (Южная Америка, Ближний Восток и Южная Европа) и «неконтактными культурами» (Северная Европа). , Северная Америка, Азия), где люди предпочитают стоять дальше друг от друга. Так что культурный фон человека, с которым вы разговариваете, безусловно, стоит иметь в виду, если вы не хотите, чтобы он чувствовал себя некомфортно. Исследование также показало, что женщины из большинства стран предпочитают больше места, чем мужчины. А в 2021 году небольшое исследование в США показало, что предпочтительные личные расстояния, о которых эти участники сообщали до пандемии, во время нее росли как в реальности, так и виртуально. Мы привыкли давать другим людям более широкое место. Это исследование показывает, что с Covid-19инфекции продолжаются, мы все еще хотим этого.

Глубже

Мы хотим глубоких и значимых отношений с другими, и мы знаем, что обмен сокровенными историями может их создать. Но как скоро после встречи с кем-то мы должны отказаться от светской беседы? Согласно исследованию 2021 года, в котором снова участвовал Эпли и провел Майкл Кардас, ответ таков: сразу. Участники этого исследования переоценили, насколько неловким может быть глубокий разговор с незнакомцем – и недооценили, насколько незнакомцы будут заинтересованы в их откровениях. И хотя участников ожидал, что предпочтет поверхностный разговор глубокому разговору с незнакомцем, но это было не так. Глубокие разговоры заставили их чувствовать себя более связанными.

Делайте комплименты

Вас беспокоит фраза «О, мне нравится твое платье!» или даже «У тебя отличное чувство юмора!» может показаться неискренним или слишком личным и вызвать неловкость, а не чувство товарищества? Что ж, не делает — таков посыл еще одного нового исследования с участием Эпли, также опубликованного в 2021 году. Более ранние исследования показали, что комплименты сближают как незнакомцев, так и друзей. Это также ничего не стоит ни с финансовой точки зрения, ни с точки зрения усилий. И все же эта работа, проведенная Сюань Чжао на участниках в США, постоянно обнаруживала, что пары друзей недооценивают положительный эффект комплиментов, сделанных друг другу — они меньше оценили возникающие в результате чувства тепла у получателя, а больше оценили, насколько неловко будет чувствовать себя получатель. Эта ошибочная точка зрения, по-видимому, имела последствия в реальном мире: участники также сообщали, что обычно говорят меньше комплиментов, чем, по их мнению, они должны или даже хотели бы говорить.

Что, если вы не полностью  поверите в сделанный вами комплимент? «Люди могут неохотно льстить другим неискренними комплиментами, потому что они переоценивают вероятность того, что их неискренность будет обнаружена», — пишут исследователи. Другими словами, делайте это в любом случае — есть вероятность, что они примут ваш комментарий за чистую монету.

Не волнуйтесь после разговора

Одним из самых позитивных и приятных открытий, о которых я когда-либо сообщал, было следующее: другие люди любят нас больше, чем мы думаем. Таков был вывод исследования незнакомцев, которых объединили в пары для коротких бесед. После этого они оценили, насколько им нравятся их партнеры и насколько, по их мнению, они нравятся своим партнерам. И они постоянно недооценивали, насколько они понравились — они произвели лучшее первое впечатление, чем они думали. Более того, чем застенчивее человек, тем больше «разрыв в симпатиях». Так что не позволяйте беспокойству о том, как вы могли наткнуться на нового знакомого, помешать вам начать первоначальный разговор; они, вероятно, хотят поговорить снова, чем вы можете предположить.

В 2021 году статья в журнале Journal of Experimental Psychology: General выявила существование еще одного пробела, связанного с разговором: «мыслительного пробела». После разговора мы склонны думать о человеке, с которым разговаривали, размышляя над его историями или, возможно, его советами, отмечают Гас Куни из Пенсильванского университета и его коллеги. Но хотя мы делаем это сами, команда обнаружила в серии исследований, что их участники ошибочно полагали, что после разговора они больше думали о человеке, с которым они разговаривали, чем другой человек о них. «В совокупности эти исследования показывают, что люди остаются в мыслях своих собеседников больше, чем они думают», — пишет команда. Одна из причин важности этого сообщения заключается в следующем: в одном из исследований изучение того, насколько другой человек на самом деле думает о нем, повлияло на его готовность примириться после ссоры.

В общем, для такого социального вида мы на удивление плохо оцениваем, как разговоры и конкретное содержание этих разговоров влияют на наши отношения и наше собственное благополучие. Но главный вывод из этих исследований, по крайней мере, положительный: все лучше, чем вы думаете, так что перестаньте беспокоиться и поделитесь.

Об авторе. Психология Вики

в: Беседа, анализ дискурса, страницы, использующие магические ссылки ISBN

Посмотреть источник

Оценка | Биопсихология | Сравнительный | Познавательный | Развивающие | Язык | Индивидуальные различия | Личность | Философия | Социальные |
Методы | Статистика | Клинический | Образовательные | промышленный | Профессиональные товары | Мировая психология |

Язык: Лингвистика · семиотика · Речь

---

Анализ разговора (обычно сокращенно CA ) — это изучение разговоров во взаимодействии. CA обычно пытается описать упорядоченность, структуру и последовательные модели взаимодействия, будь то институциональное (в школе, кабинете врача, суде или где-либо еще) или случайный разговор. Таким образом, использование термина «разговор» для обозначения этого дисциплинарного движения вводит в заблуждение, если его читать в разговорном смысле, как это делают многие. В свете этого один из основных практиков КА, Эмануэль Шеглофф, совсем недавно определил «разговор во взаимодействии» как тему КА. Возможно, по этой же причине другие (например, Джонатан Поттер), использующие методы КА, идентифицируют себя как дискурсивных аналитиков (ДА), хотя этот термин впервые был использован для обозначения исследователей, использующих методы, отличные от КА (например, Левинсон, 19).83), и по-прежнему выделяет группу ученых, большую, чем те, кто использует только методы КА.

Вдохновленный этнометодологией, он был разработан в конце 1960-х и начале 1970-х годов главным образом социологом Харви Саксом и, среди прочих, его ближайшими соратниками Эмануэлем А. Шеглоффом и Гейл Джефферсон. Сакс умер в начале своей карьеры, но его работа была поддержана другими специалистами в его области, и теперь КА стала признанной силой в социологии, антропологии, лингвистике, речевой коммуникации и психологии. Это особенно влиятельно в интерактивной социолингвистике, анализе дискурса и дискурсивной психологии, а также является целостной дисциплиной само по себе.

Содержание

• 1 Основные конструкции
  • 1.1 Организация очередности
    • 1.1.1 Поворот конструктивного элемента
    • 1.1.2 Компонент распределения поворотов
  • 1.2 Организация последовательности
    • 1.2.1 Пары смежности
    • 1.2.2 Предварительные последовательности
    • 1.2.3 Организация предпочтений
  • 1.3 Ремонт
  • 1.4 Боевая формация
• 2 Каталожные номера
• 3 Тематический указатель литературы по анализу разговоров
• 4 Каталожные номера
• 5 Внешние ссылки

Базовые структуры

Организация очередности

Характер ведения разговора по очереди. Очередь — одна из фундаментальных организаций разговора. Согласно CA, очередность является одним из трех основных компонентов, из которых строится разговор. Двумя другими компонентами являются: конструктивный компонент поворота, то есть основные единицы, из которых состоят ходы, и «практический компонент», часто называемый «набором правил», которым управляют стороны во взаимодействии. Хотя CA прямо не заявляет, что очередность универсальна, поскольку исследования проводятся на большем количестве языков, возможно, что если бы существовало какое-либо основание для претензии на универсальность языка, то очередность была бы хорошим кандидатом. Модель очередности разговора была получена индуктивно путем эмпирического исследования полевых записей разговора и приспособлена к такому факту, полученному путем наблюдения, что в подавляющем большинстве случаев участники разговора говорят по одному.

Поворотный конструктивный элемент

Поворотный конструктивный элемент — это основные элементы, из которых формируются повороты. Типы единиц включают: слово/лексический элемент, пункт/фразу и предложение. Обратите внимание, что не все типы единиц измерения могут существовать на всех языках. Кроме того, возможно, что в других языках есть единицы, например частицы в азиатских языках, которых может не быть в английском.

Turn Allocational Component

Current Speaker выбирает Next Speaker (SSN) Следующий выступающий автоматически выбирает следующий (SS)

Организация последовательности

Это касается порядка действий в разговоре.

Пары смежности

Разговор, как правило, происходит в ответных парах; как эти пары могут быть разделены в течение последовательности ходов.

Предварительные последовательности

Использование последовательностей разговоров перед целенаправленным разговором.

Предпочтение организации

Существуют структурные (т.е. гарантированные практикой) предпочтения для некоторых типов действий (в рамках последовательности действий) в разговоре по сравнению с другими действиями.

Ремонт

Ремонтная организация решает проблемы с речью, слухом или пониманием в разговоре. Ремонт имеет два широких класса: самостоятельный ремонт и другой ремонт.

Формирование действия

Речь идет об описании приемов, посредством которых составляются и располагаются обороты в разговоре для осуществления тех или иных действий.

Ссылки

• Левинсон, Стивен С. (1983). Прагматика . стр. 284-370. Издательство Кембриджского университета. ISBN 0-521-29414-2.
• Сакс, Харви. (1995). Разговорные лекции . Издательство Блэквелл. ISBN 1-55786-705-4.

Тематический указатель литературы по анализу разговоров

Ниже приводится список важных явлений, выявленных в литературе по анализу разговоров, за которым следует краткое определение и ссылки на статьи, в которых указанный феномен исследуется либо эмпирически, либо теоретически. Статьи, в которых придуман термин для обозначения явления или в которых представлена ​​каноническая трактовка явления, выделены жирным шрифтом, те, которые иным образом связаны с явлением в центре внимания, выделены курсивом, а остальные представляют собой статьи, целью которых является внести значительный вклад в понимание явления.

1. ПЕРЕНАПРАВЛЕНИЕ Шаблон:Раскрыть список

ЧЕРЕДИ

Процесс, посредством которого взаимодействующие стороны распределяют право или обязанность участвовать в интерактивной деятельности. ( Сакс, Шеглофф и Джефферсон, 1974 )

РЕМОНТ

Механизмы, с помощью которых решаются определенные «неприятности» во взаимодействии. ( Schegloff, Jefferson, & Sacks 1977 )

Ссылки

• Аткинсон, Дж. Максвелл и Херитэдж, Джон (редакторы) (1984). Структуры социального действия: исследования анализа разговоров , Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Дрю, Пол и Херитэдж, Джон. (1993). Разговор на работе: взаимодействие в институциональных условиях. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Энфилд, Нью-Джерси и Стиверс, Таня. (2007). Референция человека во взаимодействии: лингвистические, культурные и социальные перспективы. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Наследие, Джон (1984). Гарфинкель и этнометодология , Кембридж: Polity Press.
• Хатчби, Ян и Вуффит, Робин. (1988) Анализ разговора . Политика Пресс.
• Левинсон, Стивен С. (1983). Прагматика . стр. 284-370. Издательство Кембриджского университета. ISBN 0-521-29414-2.
• Местный, Джон. (2007). Фонетическая детализация и организация разговора во взаимодействии . Материалы XVI Международного конгресса фонетических наук. Саарбрюккен, Германия: Организационный комитет 16-й МКФС.
• Келли, Джон и местный Джон (1989). Занятия фонологией , Манчестер: Издательство Манчестерского университета.
• Боль, Джин. (2008). Не просто разговоры: разговорный анализ и психотерапия . Карнак. ISBN 978-1855756892
• Померанц, Анита М. (1984). Согласие и несогласие с оценкой: некоторые особенности предпочтительной/непредпочтительной формы поворота. В JM Atkinson & J. Heritage (Eds.), Structure of Social Action: Studies in Conversation Analysis . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Псатас, Джордж (1995): Анализ разговора , Тысяча дубов: Мудрец
• Сакс, Харви. (1995). Разговорные лекции . Издательство Блэквелл. ISBN 1-55786-705-4.
• Сакс, Харви, Шеглофф, Эмануэль А. и Джефферсон, Гейл (1974). Простейшая систематика организации очередности беседы. Язык, 50 , 696-735.
• Шеглофф, Эмануэль А. (2007). Организация последовательности во взаимодействии: учебник для начинающих по анализу разговора, том 1 , Кембридж: издательство Кембриджского университета.
• Стиверс, Таня. (2007). Назначение лекарств под давлением: беседы между родителями и врачами и антибиотики (Оксфордские исследования в области социолингвистики). Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
• Тен Хав, Пол (1999): Анализ разговора. Практическое руководство , Thousand Oaks: Sage.

Внешние ссылки

• Интернет-библиография до 19 лет90 CA литература
• Интернет-библиография литературы Центральной Азии после 1989 г.
• Онлайн-информационный центр для сообщества CA

На этой странице используется лицензированный Creative Commons контент из Википедии (просмотр авторов).

Контент сообщества доступен по лицензии CC-BY-SA, если не указано иное.

Психологический трюк, чтобы вызвать интересную беседу

Представьте, что вы проходите мимо вопроса, который спрашивает: «Титаник подвергся вторжению инопланетян, верно?» С одной стороны, вы сдерживаете смешок и немного не верите; с другой стороны, вы прошли через боль исследования и ответа на вопрос с такими огромными подробностями. Так что же случилось?

Ответ довольно прост. Это странный эксперимент в социальных сетях, который показывает необычные результаты, когда вы — по умышленному невежеству — спрашиваете что-то совершенно неправильное.

Как правило, наш разум склонен исправлять вещи, пока мы плывем по жизни. По словам исследователя, эту человеческую склонность исправлять других можно использовать в качестве стратегического инструмента для повышения вовлеченности учащихся на 80%.

Как ни странно, это можно применять за пределами академических кругов, и это не только вопросы, но и действия. Например, когда мое юное «я» не хотело делать мою работу по дому, я возился, как идиот, пока моя мать не расстраивалась и не делала это за меня. В зависимости от того, как вы используете этот хитрый прием, он может превратиться в незабываемую дискуссию или стать полезным инструментом для получения желаемого.

Но как неправильное высказывание должно способствовать большему разговору? Это явление называется «законом Каннингема», и считается, что оно влияет на поведение человека во время обсуждения.

Спрашивайте глупые вещи, чтобы получить умные ответы

Закон Каннингема работает, потому что иногда вы можете вырваться из задумчивости небольшим количеством рассуждений или противоречивыми данными, что приводит к вовлечению.

Даже Шерлок Холмс в «Большая игра » говорит: «Люди не любят рассказывать вам вещи; они любят противоречить вам». Поэтому, если вы хотите умных ответов, не задавайте вопрос. Вместо этого дайте неправильный ответ или задайте вопрос таким образом, что он уже содержит неверную информацию.

Велика вероятность, что вас поправят.

Обобщение Закона Каннигема заключается в том, что он похож на то, что пытался сделать Сократ почти 2500 лет назад: древнегреческий философ, который расстроил многих людей в свое время, ставя под сомнение их знания.

В самом простом и точном объяснении описываемого явления: люди обычно не хотят быть полезными, но они хотят быть самыми умными людьми в комнате.

Как использовать закон Каннингема

В моих интересах я время от времени решал изменить закон Каннингема, задавая вопросы, содержащие ошибки, чтобы получить больше ответов. Сначала я ожидал плохой реакции. Однако, как ни странно, этого не произошло. Вот что сделал.

Я записался преподавателем разговорного английского для нескольких японских студентов. Это усложняло мне работу, когда они молчали или давали мне односложные ответы.

Когда я показал тихому ребенку изображение слона и спросил: «Что это?» им стало скучно, они пошли дальше, заплакали, что угодно, только не ответ на мой вопрос. Но если бы я сказал: «Это жираф», все бы встали и закричали: «Нет, это слон!» — и вдруг все заняты.

Неосведомленность в теме, в которой они разбираются, дает им некоторый авторитет в разговоре и укрепляет их уверенность.

Удивительно хорошо действует и на взрослых.

Если я спрошу упрямого взрослого: «Расскажи мне о своей инженерной работе», он, как правило, ответит: «Я проектирую системы». А потом мне приходится задавать бесконечный поток дополнительных вопросов с ответами в одно предложение, что никому не нравится делать.

Теперь, если я скажу что-то неточно вроде: «Итак, вы инженер. Это значит, что вы строите двигатели, верно? Они не могут дождаться, чтобы исправить мое невежество достаточно быстро. Они подробно объяснят, что такое инженер, чем он не является и что он из себя представляет. Все, что мне нужно сделать, это вмешаться с «ты уверен?» каждые несколько минут, и они бурно болтают до конца разговора.

Это настоящее безумие, как можно намеренно задавать вопрос, предполагая неверные данные, и влиять на поведение человека. Единственным недостатком является то, что иногда люди становятся снисходительными.

Хотя, по сути, это большая часть факта — многие люди по своей природе более склонны вступать в разговор, в котором они могут чувствовать свое превосходство. Следовательно, это делает разговор привлекательным для них.

Честно говоря, они не знали реальной причины вашей дезинформации, и это цена, которую вы платите за психологическую манипуляцию. Но некоторых людей он показал в положительном свете, а это достаточно редкое явление.

Тем не менее, если вы часто сталкиваетесь с ситуациями скучной светской беседы, эта человеческая склонность может оказаться полезной в следующий раз, когда вы захотите вызвать интересную беседу.

—

Мы предлагаем бесплатный курс всем нашим новым подписчикам в знак благодарности за вашу постоянную поддержку. Когда вы зарегистрируетесь, используя эту ссылку , мы будем присылать вам советы о том, как повысить ясность ума и сосредоточиться каждые два дня.

Эта статья впервые появилась на Medium.

Как лучше общаться с людьми, которых вы только что встретили, согласно науке

В другом исследовании, проведенном Данном и Сандстремом, группу студентов попросили носить с собой счетчики и вести учет всех социальных взаимодействий в течение дня. Наличие большего количества социальных взаимодействий привело к тому, что студенты сообщили о более высоком уровне счастья и благополучия.

О том, насколько сильно различия в личностных чертах влияют на эти утверждения, Сандстром, Найтинголл, Данн и другие говорят меньше, чем вы, вероятно, думаете. «И экстраверты, и интроверты — социальные существа, — говорит Найтинголл.

Сандстрем добавляет, что интровертные люди, как правило, больше беспокоятся о том, как будут проходить разговоры, чем экстраверты. Но эти различия исчезают, когда люди сообщают о пользе, которую они получают от разговора (согласно тому, что она и ее коллеги обнаружили в вышеупомянутой статье «Психологическая наука», опубликованной в прошлом году). В этом исследовании помимо интроверсии были рассмотрены и другие личностные различия. «Такие вещи, как самооценка и чувствительность к отказу, не имели значения, — говорит Сандстром.

Как на самом деле лучше общаться с незнакомцами

Будь то обращение к кому-то на мероприятии по установлению деловых связей, общение с другом друга, которого вы никогда раньше не встречали на вечеринке, или обмен добрым словом с незнакомцем в лифте ( да, мы пошли туда), вот несколько советов:

1. Будь смелым, меньше беспокойся

Даже если это неудобно, будь смелым и просто делай это, говорит Сандстром. Человеку, вероятно, вы понравитесь больше, чем вы думаете, и вы оба, вероятно, получите от этого больше удовольствия, чем вы думаете.

И не бойтесь разговаривать с кем-то, кто кажется вам отличным от вас, — добавляет Джулиана Шредер, доктор философии, доцент Школы бизнеса Хааса Калифорнийского университета в Беркли. (Она исследует, как люди ориентируются в своем социальном мире, в том числе то, как язык и умственные способности влияют на взаимодействие.) «Когда вам нужно поговорить с кем-то, кто отличается от вас, это может быть самым поучительным и интересным опытом».

2. Будьте любопытны

Задавайте вопросы. Носит ли человек предмет одежды, который заслуживает внимания? Почему они решили прийти на любое мероприятие, на котором вы оба? Исследования фактически показывают, что люди, которые задают больше вопросов, больше нравятся своим собеседникам, чем люди, которые задают меньше вопросов. Сандстром говорит, что вопрос может либо начать разговор, либо поддержать его.

3. Не бойтесь пойти не по сценарию

Пропустите стандартные вопросы (чем вы занимаетесь, где вы живете и т. д.) и задайте вопрос, который заставит вашего собеседника задуматься, что будет интересным , — говорит Соловей. Или начните с утверждения: «Эта картина меня действительно смущает» или «Я не могу поверить, насколько сегодня переполнен поезд». Заявления — это приглашение поделиться любопытством, говорит Найтинголл.

И независимо от того, задаете ли вы вопрос, отвечаете или делаете заявление, будьте искренними, добавляет она. «Люди хотят получить настоящего вас, чтобы они могли выразить себя».

4. Сделайте кому-нибудь комплимент

Это сместит акцент на другого человека и должно поднять ему настроение, объясняет Сандстрем. Когда дело доходит до нашего беспокойства по поводу разговоров с людьми, которых мы не знаем, мы, как правило, много думаем о том, что мы делаем неправильно или что мы могли бы сделать неправильно, объясняет она. По ее словам, сосредоточение внимания на другом человеке в такие моменты может помочь нам преодолеть эти неловкие моменты.

5. Расскажите о том, что вас обоих объединяет

По крайней мере, вы находитесь в том же месте и с той же погодой. Но не бойтесь копнуть глубже и найти более интересные сходства: может быть, вы из одного места, может быть, у вас есть общий друг, может быть, у вас есть общее хобби, а может быть, вы работаете в похожих ролях.

«Мы склонны переоценивать, насколько люди отличаются друг от друга и насколько они отличаются от нас, — говорит Сандстром. «На самом деле у вас, вероятно, много общего, но вы просто еще не знаете, что это такое».

6. Больше разговаривайте с людьми, которых вы не знаете

Чем больше вы общаетесь, тем больше вероятность, что у вас получится хороший разговор, говорит Сандстром. Вы научитесь лучше задавать вопросы и давать более интересные ответы. «Есть некоторый навык, но столько же уверенности в себе, если просто делать это чаще», — говорит она.

Мы боимся социального отторжения — того, что человек не ответит положительно или проигнорирует нас, — говорит Шредер. Однако исследования показывают обратное: люди почти всегда готовы вступить в беседу, когда их побуждает кто-то другой. (Наши предположения о страхе не учитывают социальные нормы вежливости, говорит Шредер.)

7. Не позволяйте неловким моментам сбить вас с толку

Сандстрем говорит, что по своему опыту она описала бы этапы разговора с незнакомцем следующим образом: знаю тебя?» Тогда есть признание, что они вас не знают. А потом: «Подожди, ты что, чудак?» Затем они преодолевают все это и понимают, что вы просто дружелюбны.

«Вы должны смириться с тем, что это может быть немного неловко», — говорит Сандстром. «Но если вы продолжите, надеюсь, вы дойдете до того этапа, когда у вас будет настоящий разговор».

БОЛЬШЕ ОТ ЛУЧШЕГО

• Как научиться лучше читать
• Как улучшить память согласно нейробиологии
• Почему с возрастом наше чувство времени ускоряется и как его замедлить
• Как тренировать память мозг, чтобы принять изменения

Хотите больше подобных советов? Новости NBC BETTER одержимы поиском более простых, здоровых и разумных способов жить. Подпишитесь на нашу рассылку и следите за нами в Facebook, Twitter и Instagram.

Типы внутренних диалогов и функции внутреннего диалога: сравнения и выводы

Введение

Внутриличностное общение происходит в нескольких режимах и включает в себя исследование широкого круга процессов и поведенческих областей (см. эту тему исследования). Два таких режима — это разговор с самим собой и внутренний диалог. Что касается разговора с самим собой, то психологи изначально описывали внутреннюю и частную речь в контексте процессов развития, включая сходство между речью и мышлением (Выготский, 1962). Хотя внутренние диалоги уже давно были признаны такими философами, как Фома Аквинский и Святой Августин, а также писателями, поэтами и другими мыслителями, формальное психологическое теоретизирование таких явлений было введено лишь недавно, в конце 20-го и начале 21-го века. Германс и Кемпен, 19 лет93; Маркова, 2005).

Возможная взаимосвязь и смешение этих двух явлений происходит в рамках теории и эмпирических исследований. Например, согласно Kross et al. (2014), «Разговор с самим собой — повсеместное человеческое явление. У всех нас есть внутренний монолог, который мы время от времени ведем» (с. 321). То, как люди участвуют во внутренних монологах (или диалогах) и разговоре с самим собой, вероятно, различается. Например, люди могут приказать себе «Попробуй еще раз» или расслабиться, сказав «Не волнуйся». В другом контексте можно было бы спросить себя: «Что я могу сделать?» или «Достаточно ли моих талантов и знаний, чтобы поспорить в предстоящих дебатах?»

Эти примеры разговора с самим собой могут также включать диалогические черты. С точки зрения теории диалогического Я (Hermans, 1996; Hermans and Gieser, 2012) люди могут занимать как минимум две точки зрения или «я-позиции» в своем внутриличностном общении. Мы можем обсуждать в уме несколько вариантов, как скрипач на крыше: «с одной стороны…, а с другой стороны…». Такие диалоги могут показать еще большую сложность и детализацию. Например, мужчина может представить, как просьба о разводе повлияет на его супругу, как она, скорее всего, отреагирует на эту просьбу, должен ли он пересмотреть свое решение на основе ее вероятного ответа и т. д. Этот вид внутреннего диалога включает в себя постановку вопросов от имени супруги. воображаемый партнер и давать ответы.

Как следует из предыдущего примера, внутренний монолог может легко перерасти во внутренний диалог между двумя субъектами в уме — между разными частями себя или между собой и воображаемым партнером. Другими словами, могут быть качественные и количественные различия в характере разговора с самим собой и внутренних диалогов. Разговор с самим собой, по-видимому, включает базовые функции саморегуляции, такие как самоконтроль или самонаправление («Попробуй еще раз»), тогда как внутренние диалоги включают более расширенные коммуникативные функции («Когда я говорю X, она ответит Y»). В настоящем исследовании мы стремились изучить степень совпадения между этими двумя формами внутриличностного общения.

Для наших целей разговор с самим собой можно определить как «самонаправленную или самореферентную речь (про себя или вслух), которая выполняет множество саморегулирующих и других функций» (Brinthaupt, 2019, para. 7). Внутренняя диалогическая активность определяется как «участие в диалогах с воображаемыми фигурами, имитация социальных диалогических отношений в собственных мыслях и взаимное противостояние точек зрения, репрезентирующих различные Я-позиции, релевантные личной и/или социальной идентичности» (Олесь). и Пухальска-Васыл, 2012, стр. 242).

Большинство определений разговора с самим собой и внутренней речи предполагают, что в этой форме внутриличностного общения и отправитель, и получатель представляют одно и то же лицо (например, Fernyhough, 2016). Напротив, внутренняя диалогическая деятельность этого не предполагает. Внутренние диалоги относятся к различным формам внутриличностного общения, где разные голоса могут представлять не только себя, но и близких людей, воображаемых друзей, потерянных родственников и супругов, учителей и наставников, звезд СМИ, голоса культуры и др. (Германс, 19).96). Разговор с самим собой может состоять из одного слова, комментария или команды без какого-либо ответа или расширенного «разговора», тогда как взаимный обмен выражениями составляет суть внутреннего диалога.

В то время как повседневная саморегуляция является важной чертой разговора с самим собой (Brinthaupt et al., 2009), внутренняя диалогическая активность подчеркивает конфронтацию или интеграцию различных точек зрения как способ помочь человеку понять новый или странный опыт. Другими словами, разговор с самим собой, по-видимому, происходит в ответ на определенные события или обстоятельства или в их ожидании, тогда как внутренний диалог, по-видимому, включает в себя более рефлексивные или созерцательные виды внутриличностного общения. Кроме того, внутренние диалоги часто связаны с идентичностью человека (например, Bhatia, 2002; Batory, 2010), тогда как разговор с самим собой, по-видимому, относится к вопросам идентичности лишь косвенно.

В этой статье мы впервые описываем теоретические и исследовательские концепции внутреннего диалога и внутреннего диалога. Затем мы предлагаем возможные отношения между этими двумя формами внутриличностного общения. Далее мы сообщаем о результатах исследования, в котором сравниваются общие и субшкалы этих конструкций. Характер отношений между внутренними диалогами и разговором с самим собой имеет важное значение для феномена внутриличностного общения. Мы обсудим некоторые из этих следствий в заключении статьи.

Разговор с самим собой и его различные функции

Большинство подходов к изучению разговора с самим собой предполагают, что он охватывает самореферентную или самонаправленную речь. В исследованиях рассматриваются несколько вариантов этого феномена, в том числе позитивные и негативные самоутверждения (Kendall et al., 1989), молчаливый разговор с самим собой (т. е. внутренняя речь) (McCarthy-Jones and Fernyhough, 2011) и громкий разговор с самим собой. (т.е. частная речь) (Duncan and Cheyne, 1999). Исследования разговоров с самим собой уже давно популярны в клинических областях (например, Schwartz and Garamoni, 19).89), спорт и физические упражнения (например, Hardy, 2006), психология развития (например, Diaz and Berk, 1992), образовательная (например, Deniz, 2009) и психология личности (например, Brinthaupt et al., 2009).

Обширные исследования показывают, как и почему люди разговаривают сами с собой и приводят ли различия в содержании разговора с самим собой к разным эффектам на говорящего. К функциям внутреннего диалога относятся общая саморегуляция (например, Mischel et al., 1996; Carver and Scheier, 1998), самодистанцирование (Kross et al., 2014), предоставление инструкций и мотивация (Hatzigeorgiadis et al. , 2011), а также самосознание, самооценка, самопознание и саморефлексия (White et al., 2015; Morin, 2018).

Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что разговор с самим собой также играет роль в облегчении различных когнитивных процессов (Langland-Hassan and Vicente, 2018), включая регулирование эмоций (Orvell et al., 2019), преодоление болезненных переживаний (Kross et al., 2014, 2017), мониторинг языкового развития и речи (например, Pickering and Garrod, 2013) и определение перспективы (например, Fernyhough, 2009). Недавние исследования показывают, что разговор с самим собой не от первого лица может способствовать самодистанцированию и адаптивной саморефлексии (например, Kross et al., 2014; White et al., 2015). Обращение к себе в третьем лице (он/она/они) или по имени, по-видимому, способствует преодолению стрессовых переживаний и связано с оценкой будущих стрессоров как вызовов, а не угроз (Kross et al., 2014, 2017). Этот вид внутреннего диалога также связан с особыми формами мозговой активности, которые обеспечивают самоконтроль без усилий (Moser et al. , 2017) и регулирование эмоций (Orvell et al., 2019).).

Детальное функциональное представление возникло в результате разработки Шкалы внутреннего диалога (STS) (Brinthaupt et al., 2009), которая измеряет частоту различных видов внутреннего диалога, о которой сообщают сами люди. Опираясь на первоначальный набор вопросов, оценивающих несколько ситуаций, в которых может возникнуть разговор с самим собой, и возможные общие функции, которые он выполняет, Brinthaupt et al. выделил четыре основных типа. STS включает подшкалы самокритики (т. е. ситуаций, когда с человеком случались плохие вещи), самоподкрепления (т. е. отношения к положительным событиям), самоконтроля (т. е. определения того, что нужно делать) и социальных — оценка (т. е. обращение к прошлым, настоящим или будущим социальным взаимодействиям).

Исследования психометрических свойств STS подтверждают эти четыре фактора, а также другие характеристики показателя (например, Brinthaupt et al., 2009, 2015; Brinthaupt and Kang, 2014). Дополнительные исследования (Morin et al., 2018) показывают, что виды разговоров с самим собой, измеряемые с помощью STS, являются обычным явлением в повседневном опыте такого рода внутриличностного общения. Таким образом, один из способов дать первоначальную оценку взаимосвязи между разновидностями разговора с самим собой и внутренними диалогами состоит в том, чтобы использовать меру, которая охватывает по крайней мере некоторые из возможных функций, выполняемых разговором с самим собой.

Диалогическое Я и внутренние диалоги

Бахтин (1973) ввел понятие полифонического романа в своем анализе литературных произведений Федора Достоевского. Этот анализ показал возможное расщепление личности на не вполне связные голоса, и каждый из них представлял относительно автономные точки зрения. Согласно Теории Диалогического Я (DST) (Hermans, 1996), человеческое сознание функционирует как подобное «общество разума», содержащее ментальные репрезентации многочисленных голосов культуры, членов семьи, близких друзей, значимых других и других источников. Эти голоса могут участвовать в различных коммуникациях, в том числе задавать вопросы и ответы, а также заключать соглашения и несогласия друг с другом (Hermans, 2003).

Предполагая множественность внутренних голосов, внутренняя диалогическая активность конкретно относится к обмену мыслями или идеями по крайней мере между двумя я-позициями, представляющими определенные точки зрения (Hermans, 1996). Исследования показывают, что внутренние диалоги играют важную роль в построении идентичности (например, Bhatia, 2002; Hermans and Dimaggio, 2007; Batory, 2010), дифференциации и интеграции себя как части процесса самоорганизации (например, Raggatt, 2012). ; Valsiner and Cabell, 2012), моделирование социальных диалогов (например, Puchalska-Wasyl et al., 2008; Puchalska-Wasyl, 2011) и общее самоанализ и понимание (например, Markova, 2005; Hermans and Hermans- Конопка, 2010; Роуэн, 2011).

Разработки в рамках ТЛЧ (Hermans and Hermans-Konopka, 2010) и связанные с ними исследования (например, Olesi and Hermans, 2005; Hermans and Gieser, 2012; Puchalska-Wasyl, 2016; Puchalska-Wasyl et al. , 2018) привели к выделение нескольких форм и функций внутренней диалогической деятельности. Например, Нир (2012) различал контрастных (или конфронтационных) и интегрирующих диалога. Контрастные диалоги представляют собой столкновение противоположных точек зрения и аргументации до тех пор, пока одна из них не получит явного преимущества над другой. Интегрирующие диалоги имеют тенденцию к компромиссным решениям или интеграции противоположных точек зрения на более высокие уровни абстрактных значений. Пухальска-Васыл (2010) выделила различия между тремя формами диалогической деятельности: монологом (подразумевающим собеседника или аудиторию), диалогом и изменением точки зрения. Эта последняя форма относится к полифонии, описанной Бахтиным (1973) и Германс (1996). В то время как диалог означает реальный обмен идеями между двумя или более точками зрения (я-позиции), монолог относится к односторонним коммуникациям (будь то с самим собой или с другим человеком), при которых не ожидается ответа.

Исследователи недавно предприняли усилия по измерению индивидуальных различий во внутренних диалогах. Например, опросник «Разновидности внутренней речи» (VISQ) (McCarthy-Jones and Fernyhough, 2011; Alderson-Day et al., 2018) измеряет различные феноменологические аспекты внутренней речи, в том числе фактор диалогичности (или разговора с самим собой, возникающего как обратная беседа). Олесь (2009 г.), а Олесь и Пухальска-Васыл (2012) разработали Шкалу внутренней диалоговой активности (IDAS), которая специально фокусируется на ряде различных видов внутренних диалогов, постулируемых DST. Некоторые из измерений этой меры включают идентичность, социальные, поддерживающие, противоборствующие и руминативные диалоги. Таким образом, IDAS позволяет более тщательно изучить концепции перехода на летнее время, чем VISQ.

Таким образом, DST рассматривает внутриличностное общение как сложный процесс внутренних диалогов. Эти диалоги принимают самые разнообразные формы и функции, которые играют важную роль в развитии личности и идентичности. Однако до настоящего времени мало внимания уделялось исследованию взаимосвязи этих видов форм и функций с другими видами внутриличностного общения. Разговор с самим собой, по-видимому, является одним из видов внутриличностного общения, который похож на внутренний диалог.

Возможные связи между разговором с самим собой и внутренними диалогами

Как мы отмечали ранее, уровни фокусировки различны для СС и ИДАС. Внутренние диалоги, как правило, больше относятся к более высокому уровню или мета-особенностям внутриличностного общения по сравнению с функциями саморегуляции, оцениваемыми STS. То есть STS измеряет, почему и когда люди могут разговаривать сами с собой, тогда как IDAS в первую очередь оценивает феноменологию того, как люди разговаривают сами с собой.

Потенциальные отношения между разговором с самим собой и внутренними диалогами теоретически интересны по нескольким причинам. Вполне возможно, что разные виды разговора с самим собой отражают разные я-позиции. Например, самокритичный разговор с самим собой может выявить наличие конфронтационных диалогов, тогда как самоуправляемый разговор с самим собой может быть более частым, когда люди участвуют в интегративных диалогах. Люди, сообщающие о частых навязчивых внутренних диалогах, могут также сообщать о более высоком уровне самокритичного разговора с самим собой.

Вероятно, между этими двумя видами внутриличностного общения есть некоторые различия. Разговор с самим собой включает в себя различные недиалогические черты, такие как внутренние монологи, отражающие наблюдения или комментарии к собственному опыту, которые не имеют межличностной или социальной направленности (например, Duncan and Cheyne, 1999; Langland-Hassan and Vicente, 2018) или простые слуховые репетиции (например, MacKay, 1992), которые не включают более одной I-позиции. Таким образом, разумно ожидать, что некоторые виды разговоров с самим собой могут быть не связаны с частотой внутренних диалогов.

Fernyhough (2009, 2016) утверждает, что внутренняя речь по своей сути диалогична и позволяет людям оценивать, понимать и интегрировать свой внутренний и внешний мир. Этот процесс включает в себя создание репрезентаций внутренних переживаний других людей. Таким образом, разумно предсказать, что некоторые виды разговоров с самим собой будут положительно связаны с определенными типами внутренних диалогов. Например, разговор с самим собой с социальной оценкой, вероятно, похож на диалоги, включающие воображаемое социальное зеркало.

Некоторые исследования частоты разговоров с самим собой имеют отношение к теоретическим концепциям внутренних диалогов. Например, Brinthaupt and Dove (2012) обнаружили, что взрослые, у которых в детстве был воображаемый спутник, сообщали о более частом разговоре с самим собой, чем те, у кого его не было. Кроме того, они обнаружили, что взрослые, которые росли единственными детьми без братьев и сестер, сообщали о более частом разговоре с самим собой, чем те, кто рос с братьями и сестрами. Такой детский социальный опыт может играть роль в уровне комфорта людей или осознании их разговоров с самим собой, а также в характере их внутренних диалогов. Другие участники текущей темы исследования (например, Brinthaupt, 2019 г.; Łysiak, 2019) дают дополнительные сведения о возможных отношениях между внутренними диалогами и разговором с самим собой.

Цели исследования

В нашем исследовании рассматриваются два конкретных режима внутриличностного общения. В частности, мы исследуем отношения между функциями внутреннего диалога и типами внутреннего диалога, чтобы прояснить сходство между этими способами внутриличностного общения. Предыдущие исследования широко изучали типы и функции разговора с самим собой и внутреннего диалога, измеряемые с помощью STS и IDAS-R. Однако на сегодняшний день ни одно исследование не изучало, как эти аспекты внутреннего диалога и внутреннего диалога соотносятся и пересекаются друг с другом. Бринтаупт и др. (2009 г.) разработал и утвердил Шкалу внутреннего диалога в Соединенных Штатах, тогда как Олесь (2009) опубликовал Шкалу внутренней диалогической активности в Польше. В этом исследовании мы решили сравнить каждую из этих конструкций, используя образцы из США и Польши. Мы исследуем взаимосвязь между этими двумя показателями с помощью корреляционного и факторного аналитических подходов. Мы не вводим новые способы оценки внутриличностного общения; нас также не интересуют в первую очередь межкультурные различия.

В этом исследовании исследуются отношения между различными функциями внутреннего диалога, определенными STS, и типами внутренних диалогов, определенными IDAS. Мы ожидали, что люди, сообщающие о частых уровнях внутренней диалогической активности, также будут сообщать о частых разговорах с самим собой. Однако сила этих отношений будет зависеть от конкретных типов и подшкал обоих видов внутриличностного общения. Исследуя эти отношения, мы надеялись лучше прояснить теоретическое и концептуальное сходство между разговором с самим собой и внутренними диалогами.

Материалы и методы

Участники

Участниками были две выборки студентов колледжа. Польская выборка состояла из 181 студента (117 женщин, 64 мужчин) в возрасте от 18 до 34 лет ( M = 24,94, SD = 4,24), которые посещали курсы, ведущие к получению степени магистра. Мы взяли выборку из Соединенных Штатов из университетского исследовательского пула общей психологии, который состоял в основном из первокурсников и второкурсников. Эта выборка состояла из 119 студентов (66 женщин, 51 мужчина, двое пропали без вести) в возрасте от 18 до 29 лет.( M = 19,18, SD = 1,86). Две выборки достоверно различались по возрасту, t (297) = 13,92, p < 0,001, но существенно не отличались по половому соотношению, X ² (2) = 3,39, p = 0,18. .

Измерения

Шкала внутреннего диалога (STS)

Шкала внутреннего диалога (STS) (Brinthaupt et al., 2009). STS состоит из 16 пунктов, представляющих четыре функции внутреннего диалога: самокритика, самоподкрепление, самоуправление и социальная оценка. Респонденты оценивают вопросы СТС по пятибалльной частотной шкале (1 = 9).0422 никогда , 5 = очень часто ) и используя общую основу «когда я разговариваю сам с собой». Каждая подшкала содержит четыре пункта. Чтобы рассчитать подшкалы и общие баллы частоты, элементы суммируются, причем более высокие баллы указывают на более частый разговор с самим собой. Исследования хорошо подтверждают психометрические свойства STS и целостность четырех подшкал (например, Brinthaupt et al., 2009, 2015; Brinthaupt and Kang, 2014).

Самокритика относится к разговору с самим собой о негативных событиях (например, «Мне нужно было сделать что-то по-другому» и «Мне стыдно за то, что я сделал»). Самоподкрепление относится к разговору с самим собой о положительных событиях (например, «Я действительно рад за себя» и «Я хочу поощрить себя за хорошие дела»). Самоуправление оценивает разговор с самим собой о характеристиках общей саморегуляции (например, «Я мысленно изучаю возможный образ действий» и «Я хочу напомнить себе, что мне нужно сделать»). Социальная оценка применяется к разговору с самим собой о будущих и прошлых социальных взаимодействиях людей (например, «Я пытаюсь предвидеть, что кто-то скажет и как я отвечу ему или ей» и «Я хочу проанализировать то, что кто-то недавно сказал мне»).

Шкала внутренней диалоговой активности-R (IDAS-R)

Шкала внутренней диалоговой активности-R (IDAS-R). IDAS-R — это инструмент из 40 пунктов, предназначенный для измерения общего уровня внутренней диалогической активности, а также восьми различных видов внутренних диалогов. Первоначальная версия опросника (IDAS) состояла из 47 пунктов и содержала семь подшкал (Олесь, 2009; Олесь и Пухальска-Васыл, 2012). Респонденты оценивают применимость каждого пункта по пятибалльной шкале. В текущей редакции шкалы мы изменили формат ответов с исходной интенсивности согласия (1 = Категорически не согласен , 5 = Полностью согласен ) со шкалой частот (1 = никогда , 2 = редко , 3 = иногда , 4 = часто , 5 = очень часто) . Дополнительные изменения включали (1) разделение двух сложных предложений на простые элементы, содержащие ясное значение, (2) добавление четырех элементов, (3) изменение формулировки нескольких элементов в связи с новым форматом ответа и (4) удаление одного элемента как не относящегося к делу.

Для проверки структуры и психометрических свойств опросника IDAS-R мы собрали данные 654 польских участников (449женщин, 205 мужчин) в возрасте от 16 до 80 лет ( M = 31,83, SD = 10,93). Все участники дали информированное согласие до завершения измерения. Для исследовательского факторного анализа мы использовали метод наименьших квадратов для извлечения факторов с вращением Облимина и нормализацией Кайзера. Результаты предоставили девять извлеченных факторов, которые объяснили 63% дисперсии. Однако один из этих факторов содержал низкие нагрузки, поэтому мы остановились на восьми факторах для окончательной версии, объясняющих 61% дисперсии. Каждый фактор состоит из пяти пунктов, что дает окончательную версию из 40 пунктов. Мы опишем факторные шкалы, связанные с ними значения внутренней согласованности и примеры элементов ниже.

Диалоги об идентичности относятся к вопросам и ответам, касающимся идентичности, ценностей и жизненных приоритетов (например, «Благодаря диалогам с самим собой я могу ответить на вопрос «Кто я?» и «В ходе внутренних дискуссий я прихожу к определенным правду о моей жизни и обо мне»). Такие диалоги относятся к поиску подлинности и могут предшествовать важным жизненным выборам.

Неадаптивные диалоги — это внутренние диалоги, которые рассматриваются как нежелательные, неприятные или раздражающие (например, «Я бы предпочел не вести внутренние разговоры» и «Разговоры в моем уме меня расстраивают»). Содержание и возникновение таких диалогов предполагают нарушение задачи или поведение избегания.

Социальные диалоги — это внутренние диалоги, которые отражают будущие и прошлые разговоры (например, «Готовясь к разговору с кем-то, я мысленно тренирую разговор» и «Я продолжаю прошлые разговоры с другими людьми в уме»). Эти элементы фиксируют частоту продолжения разговора с другими, подготовку к разговору, завершение обсуждения или создание альтернативных сценариев разговора.

Поддерживающие диалоги включают внутриличностное общение с людьми, которые оказали поддержку и чья близость ценится (например, «Когда я не могу поговорить с кем-то лично, я веду с ним/ней беседу в уме» и «Я поддерживаю о дискуссиях в моей голове с важными людьми в моей жизни»). Такие диалоги могут укрепить социальные связи и помочь преодолеть одиночество, оказывая поддержку и укрепляя себя.

Спонтанные диалоги — это внутренние разговоры, спонтанно происходящие в повседневной жизни (например, «Я разговариваю сам с собой» и «Я разговариваю сам с собой»). Такие диалоги относятся к рассмотрению различных мыслей или мнений, а также к диалогической форме самосознания.

Руминативные диалоги состоят из диалогов, включающих в себя самобичевание, размышления о неудачах и вспоминание грустных или раздражающих мыслей или воспоминаний (например, «После неудач я виню себя в своих мыслях» и «У меня в голове есть разговоры, которые запутай меня»). Эти элементы фиксируют общие тенденции размышлений в рамках внутренних диалогов.

Конфронтационные диалоги — это внутренние диалоги, ведущиеся между двумя сторонами «я», такими как «хороший я» и «плохой я» (например, «я чувствую, что я два разных человека, которые спорят друг с другом, каждый хочет что-то другое» и «я спорю с той частью себя, которая мне не нравится»). Такие внутренние споры подразумевают чувство непоследовательности, поляризации или даже фрагментации личности.

Изменение перспективы относится к изменению точки зрения в целях понимания сложных ситуаций или поиска решений (например, «Когда у меня есть трудный выбор, я обсуждаю решение с самим собой с разных точек зрения» и « В своих мыслях я принимаю точку зрения другого человека»). Такие диалоги могут включать в себя принятие плодотворной или противоречивой точки зрения другого человека.

Для каждой из этих подшкал суммирование пяти пунктов дает общий балл, причем более высокие баллы указывают на большую частоту такого рода диалогов. Также можно вычислить общую оценку внутреннего диалога, суммируя оценки всех 40 пунктов. В текущем исследовании этот общий балл, называемый внутренней диалогической активностью, отражает общую частоту участия человека во внутренних диалогах.

Процедура

Мы создали две параллельные версии мер на польском и английском языках. Для STS один из членов исследовательской группы, говорящий на польском и английском языках, первым перевел шкалу на польский язык. Затем другой коллега перевел польскую версию STS на английский. Член команды, носитель английского языка, просмотрел эту версию и указал на любые области, в которых есть уточнения, путаница и несоответствия. Затем мы создали окончательную польскую версию STS. Для IDAS-R член команды перевел оригинальную (польскую) версию показателя на английский язык. Затем член команды, носитель английского языка, просмотрел эту версию для ясности. Затем член команды перевел эту версию на польский язык и выявил любые неточности или неточности. Затем мы внесли необходимые исправления для создания окончательной англоязычной версии IDAS-R.

Исследование получило одобрение Институционального наблюдательного совета (IRB) Государственного университета Среднего Теннесси, США. Участники предоставили свое письменное информированное согласие, когда учреждение требовало этого. Основные мероприятия они выполняли в уравновешенном порядке индивидуально или небольшими группами по 5–10 человек. Демографические элементы появились в конце опроса.

Результаты

Описательная статистика для обеих выборок представлена ​​в Таблице 1. Как видно из таблицы, альфа-коэффициенты для STS и IDAS-R были одинаковыми в выборках из США и Польши с сопоставимыми и приемлемыми значениями. Оба образца также показали схожие закономерности в относительной частоте четырех типов разговоров с самим собой, при этом самоуправляемый разговор с самим собой был наиболее распространенным, а самоподкрепляющий разговор с самим собой — наименее распространенным. Среди аспектов IDAS-R обе выборки сообщили об относительно низком уровне неадаптивных и конфликтных диалогов и относительно высоком уровне социальных и спонтанных диалогов.

Таблица 1. Описательная статистика для шкалы внутреннего диалога и внутренней диалоговой активности — пересмотрена для США, полировки и комбинированных образцов.

Сравнение двух выборок показало, что учащиеся из США показали значительно более высокие баллы, чем их польские сверстники, по общему STS [ t (297) = 7,09, p < 0,001, g = 0,84], а также социальная оценка [ t (297) = 5,71, р < 0,001, г = 0,67], самоусиление [ t (297) = 4,06, р < 0,001, г = 0,48], самокритика [ t 9047)23 (6,9047)23 p < 0,001, g = 0,77] и самоуправление [ t (297) = 5,40, p < 0,001, g = 0,64] подшкалы СТС. Аналогичная картина возникла для общего IDAS-R и пяти из восьми его субшкал. В частности, учащиеся из США показали более высокие баллы, чем польские учащиеся, по общему показателю IDAS-R [9].0422 t (297) = 3,33, р < 0,001, г = 0,39], а также тождество [ t (297) = 1,92, р < 0,05, г = 0,39]. спонтанный [ t (298) = 3,84, p < 0,001, г = 0,45], руминативный [ t (298) = 3,40, p < 0,001, = 0,001, , t (298) = 3,06, p < 0,002, g = 0,36] и изменение перспективы [ t (298) = 6,61, р < 0,001, г = 0,78] диалогов.

В таблице 2 приведены корреляции между показателями STS и IDAS-R для каждого образца и указаны те корреляции, которые достигли уровня значимости 0,001. Соответствие между этими двумя видами внутриличностного общения оказалось неизменно положительным, причем большинство корреляций находились в диапазоне от умеренного до сильного. Для польской выборки 36 из 44 корреляций между общими и подшкалами STS и IDAS-R были значимыми. Для выборки США 35 из 44 этих корреляций были значимыми. В польской выборке значимые корреляции варьировались от 0,24 до 0,59.; в выборке из США значимые отношения варьировались от 0,29 до 0,62. При этом закономерности взаимоотношений в обеих выборках были сходными. Суммарные баллы STS и IDAS-R коррелировали 0,56 в выборке из Польши и 0,62 в выборке из США.

Таблица 2. Корреляции между STS и IDAS-R: результаты выборки из Польши над диагональю и выборки из США под диагональю.

С одной стороны, эти результаты показывают умеренную положительную взаимосвязь между некоторыми функциями внутреннего диалога и типами внутреннего диалога. С другой стороны, есть данные о возможной самостоятельности этих видов внутриличностного общения. Для нашего следующего набора анализов мы стремились определить степень независимости субшкал STS и IDAS-R. Для ответа на этот вопрос мы использовали как канонический корреляционный, так и исследовательский факторный анализ объединенных выборок.

Чтобы ответить на вопрос о перекрытии двух показателей внутриличностного общения, мы сначала использовали канонический корреляционный анализ, который позволил нам более сложно и продвинуто исследовать взаимоотношения между субшкалами STS и IDAS-R. Этот анализ позволяет найти признаки, важные для объяснения ковариации между субшкалами STS и IDAS-R. Мы провели анализ комбинированных выборок, при этом каждый участник был представлен своими баллами по четырем STS и восьми субшкалам IDAS-R. Из-за потенциального негативного влияния выбросов на CCA мы сначала исключили респондентов, которые набрали три стандартных отклонения выше или ниже среднего по общему баллу любого показателя. В результате новый размер выборки составил 29 человек.3 (180 женщин в возрасте 18–34 лет). Результаты этого анализа показали три значимых канонических корреляции: 0,64, 0,43 и 0,33 (все p < 0,001), объясняющие, соответственно, 41%, 19% и 11% дисперсии (см. Таблицу 3). Первая каноническая переменная представляла более половины дисперсии исходного набора переменных и объясняла около 25% дисперсии противоположного набора переменных.

Таблица 3. Канонические корреляции между IDAS-R и STS.

Интересно, что все загрузки были отрицательными, с отсутствием функций разговора с самим собой (см. канонические загрузки), что соответствовало сокращению всех видов внутренних диалогов. Однако, согласно обратным нагрузкам, эта переменная отражала наличие четырех функций внутреннего диалога, а именно самоуправления, социальной оценки, самокритики и, в меньшей степени, самоподкрепления, а также почти всех типов внутреннего диалога. диалоги. Эту переменную можно обозначить как «диалогический внутренний диалог». Вторая и третья канонические переменные представляли лишь небольшое количество остаточной дисперсии исходных переменных (обе 16%) и очень мало объясняли остаточную дисперсию (3% и 2%) противоположного набора переменных.

Чтобы изучить сходство обоих видов внутриличностной коммуникации, мы также использовали исследовательский факторный анализ, основные компоненты с вращением Varimax и тест Scree для извлечения факторов. 12 подшкал (четыре STS, восемь IDAS-R) служили переменными в этом анализе. Мы определили четырехфакторное решение в соответствии с тестом Scree. Четыре извлеченных фактора объяснили 79% дисперсии (нагрузки см. в Таблице 4).

Таблица 4. Результаты ОДВ: нагрузки для четырехфакторного решения.

Факторы объясняют 49,3%, 11,7%, 8,9% и 7,2% дисперсии соответственно. Фактор 1 (внутренняя диалогичность) представлял различные виды внутренних диалогов IDAS-R, за исключением неадаптивных и конфронтационных диалогов. Этот фактор объяснял почти половину дисперсии данных, при этом шесть из 12 подшкал имели относительно высокие нагрузки на него. Что касается содержания этого фактора, подшкалы IDAS-R связаны с контактом и единением с внутренними диалогами себя и других, представляя адаптивную сторону внутренних диалогов. Интересно, что функции СТС не сильно нагружали этот фактор.

Фактор 2 (саморегулирующий разговор с самим собой) содержал три субшкалы/функции STS: социальная оценка, самоуправление и самокритика. Эти субшкалы, по-видимому, представляют аспекты разговора с самим собой, которые отличаются от типов внутренних диалогов. Фактор 3 (деструктивная диалогичность) содержал неадаптивные и противоборствующие субшкалы IDAS-R. Эти типы внутренних диалогов представляют собой своего рода психическую нагрузку, вызванную или сопровождаемую неприятными или вызывающими напряжение диалогами. Фактор 4 (самоусиливающийся разговор с самим собой) включал только субшкалу STS самоусиления.

Подводя итог, можно сказать, что как CCA, так и EFA продемонстрировали некоторое совпадение между разговором с самим собой и внутренней диалогической активностью. Однако результаты недостаточно убедительны, чтобы идентифицировать эти два режима внутриличностного общения как различные аспекты одного и того же явления. Вместо этого они кажутся взаимодополняющими типами внутриличностного общения, выполняющими разные функции.

Обсуждение

Целью данного исследования было изучение сходства между двумя видами внутриличностного общения с использованием двух последних многомерных показателей внутреннего диалога и разговора с самим собой. Как мы и ожидали, между общими баллами и баллами по шкалам IDAS-R и STS была связь от умеренной до сильной. Эти результаты показывают, что внутренняя диалогическая активность во многом отличается от обычных функций внутреннего диалога. Другими словами, во внутренних диалогах присутствует значительный компонент внутреннего диалога. Хотя Бринтаупт и соавт. (2009 г.) разработали СС независимо от Теории Диалогического Я, функции саморегуляции, определяемые их мерой, обеспечивают некоторую концептуальную и теоретическую поддержку этой теории.

Как корреляционные данные нулевого порядка, так и канонические корреляции показали значительную взаимосвязь между функциями внутреннего диалога и типами внутреннего диалога. Результаты обычно показали перекрытие STS и IDAS-R от 30% до 40%. Общая дисперсия подшкал STS и IDAS-R, по данным канонического корреляционного анализа, составила около 41%. Такие результаты показывают, что функции внутреннего диалога и функции внутреннего диалога, с одной стороны, являются явно связанными переменными.

С другой стороны, элементы каждого вида внутриличностного общения различны. Например, функции STS, по-видимому, представляют собой динамические аспекты внутриличностного общения, включая активную обработку текущих или недавних ситуаций и компенсацию поведенческих проблем и когнитивных нарушений (см. Brinthaupt, 2019, эта тема исследования). С другой стороны, разные типы внутренней диалогической активности представляют собой созерцательные аспекты внутриличностного общения, такие как размышления о себе или размышления о различных аспектах своей идентичности. Типы внутренних диалогов иллюстрируют качества осознания человеческого сознания: репрезентации других в своем уме, преодоление одиночества, сохранение связей со значимыми другими, борьба за автономию и управление социальным зеркалом (например, Пухальская-Васыл и др., 2008; Rowan, 2011; Stemplewska-Żakowicz et al., 2012; Valsiner and Cabell, 2012).

Исследования самооценки показывают, что внутренний диалог и разговор с самим собой, возможно, играют разные роли. Олесь и др. (2010) обнаружили, что общие и субшкалы IDAS отрицательно и значимо коррелируют с самооценкой. Однако Brinthaupt и соавт. (2009) обнаружили, что самооценка значимо не коррелирует с общими и подшкалами STS (за исключением самокритичного разговора с самим собой). Оба исследования измеряли самооценку с помощью одного и того же инструмента, шкалы самооценки Розенберга, но собирали данные из разных групп населения/стран (Польши и США).

В настоящем исследовании были получены данные о более частом внутриличностном общении в выборке из США, особенно в отношении функций внутреннего диалога. Неясно, отражают ли эти результаты культурные или возрастные различия между двумя выборками. Американские студенты были на несколько лет моложе польских участников. Вполне возможно, что молодые люди могут больше участвовать в внутриличностном общении (как IDAS-R, так и STS), чем пожилые люди. Если молодые люди испытывают неопределенность взрослой жизни (Hermans and Hermans-Konopka, 2010) и чаще участвуют в процессах конструирования идентичности в позднем подростковом возрасте и в начале взрослой жизни (Arnett, 2000; Hermans and Dimaggio, 2007), то можно ожидать увеличения отчеты о внутренних диалогах и разговоре с самим собой.

Культурные различия между образцами из США и Польши могут также объяснить различия в сообщаемой частоте разговоров с самим собой и внутренних диалогов. Исследования показывают, что более высокая интеграция идентичности связана с менее частой внутренней диалогической активностью, измеряемой с помощью IDAS (Олесь, 2011), и что более высокая интеграция ясности я-концепции связана с менее частой внутренней диалогической активностью (Олесь и др. , 2010). Если две выборки различались по своей идентичности или ясности представления о себе (что может быть связано с возрастными различиями), это могло бы объяснить разницу в частоте, которую мы наблюдали в STS и IDAS-R. Таким образом, изучение возрастных и культурных различий во внутриличностном общении представляется плодотворным направлением для будущих исследований.

Ограничения и последствия для будущих исследований

Мы операционализировали аспекты внутриличностного общения, используя два измерения самооценки. Таким образом, данные этого исследования относятся в основном к аспектам внутреннего диалога и разговора с самим собой, которые респонденты осознают или могут получить к ним доступ после размышлений. Как отмечали другие (например, Beck, 1976), не всякое внутриличностное общение является сознательным, и настоящие меры ограничиваются теми ситуациями и переживаниями, которые респонденты могут вспомнить или сделать вывод на основе другой информации. Кроме того, перечень функций и типов разговоров с самим собой и внутренних диалогов, прослушиваемых СТС и ИДАС-Р, не является исчерпывающим. Например, STS не измеряет частоту самодистанцирования и адаптивного совладания, которые, как было показано, являются неявными функциями разговора с самим собой от третьего лица (Kross et al., 2014) или общего «вы», которое используется для придание общего смысла, чтобы помочь «людям нормализовать» негативный опыт, расширив его за пределы себя» (Orvell et al., 2017, стр. 129).9). Могут быть дополнительные когнитивные, мотивационные или эмоциональные функции, не задействованные STS и IDAS-R (например, Alderson-Day et al., 2018; Latinjak et al., 2019).

Мы считаем, что методологические артефакты вряд ли объяснят результаты. Нагрузки факторного анализа отражают не только положительные и отрицательные элементы показателей. Например, руминативные диалоги появились в факторе 1, а самокритичный разговор с самим собой появился в факторе 2. Результаты, по-видимому, более точно соответствуют общей частоте использования каждого вида внутриличностного общения с тремя наименее частыми аспектами (неадаптивное поведение). противоборствующие диалоги и самоподкрепляющий разговор с самим собой) проявляются как отдельные второстепенные факторы. Кроме того, обе шкалы использовали один и тот же формат ответа, что должно уменьшить артефакты ответа. Однако в STS используется конкретная инструктивная подсказка («Я разговариваю сам с собой, когда…» возникают определенные ситуации). В IDAS-R участники оценивают утверждения, относящиеся к ситуациям диалогического мышления, связанным с собой и другими. Таким образом, существует различие между когда разговаривают сами с собой (СС) и как разговаривают сами с собой (ИДАС-Р). Будущие исследования необходимы для тщательного и систематического изучения содержания элементов и индикаторов конструкции STS и IDAS-R.

Поскольку STS и IDAS-R имеют семантически перекрывающееся содержание элементов, важно проверить прогностическую ценность каждой шкалы с помощью внешних критериев. Хотя нам еще предстоит изучить внешние критерии, которые могли бы учитывать дифференциацию разговора с самим собой и внутреннего диалога, есть некоторые свидетельства того, что внутренние диалоги более тесно связаны с самооценкой, чем разговор с самим собой (Brinthaupt et al. , 2009).; Oleś et al., 2010), предполагая потенциальные различия в функциях, выполняемых этими двумя видами внутриличностного общения. Изучение работы внутренних диалогов и разговоров с самим собой в определенных контекстах саморегуляции (например, в новых или стрессовых ситуациях) может дать дополнительное представление о прогностической ценности и дублировании показателей.

В будущих исследованиях необходимо продолжить изучение структуры и свойств STS и IDAS-R. Одним из возможных направлений является изучение внутриличностного поведения в конкретной ситуации. Например, в определенных контекстах или ситуациях (например, при преодолении стресса, принятии решения или толковании личности) могут быть определенные поведенческие признаки (Mischel and Shoda, 19).95), содержащие различные комбинации типов внутреннего диалога или разговора с самим собой. Как показывают вклады в эту тему исследования, существуют и другие виды внутриличностного общения, помимо внутренних диалогов и разговоров с самим собой. Изучение взаимосвязей между разновидностями внутриличностного общения также было бы достойной целью будущих исследований.

Заключение

Мы показали, что отношения между внутренним диалогом и разговором с самим собой интересны и сложны, и что изучение этих отношений представляет собой теоретически ценную цель исследования. Существует несколько дополнительных режимов, категорий и функций, которые обслуживаются или имеют отношение к внутриличностному общению (например, Heavey and Hurlburt, 2008). Исследователи могут счесть выгодным использовать IDAS-R и STS для дальнейшего изучения совпадений и различий между этими явлениями.

Заявление о доступности данных

Наборы данных, созданные для этого исследования, доступны по запросу соответствующему автору.

Заявление об этике

Исследования с участием людей были рассмотрены и одобрены Институциональным наблюдательным советом (IRB) Государственного университета Среднего Теннесси, США. Это исследование охватило две страны. Пациенты/участники предоставили письменное информированное согласие на участие в этом исследовании, когда это требовалось национальным законодательством и требованиями учреждения.

Вклад автора

PO разработал концепцию исследования, провел эмпирическое исследование в Польше, отредактировал и написал первую версию рукописи. ТБ подготовил идею исследования, провел эмпирическое исследование в Соединенных Штатах, окончательно отредактировал, пересмотрел и скорректировал первую версию рукописи. RD провела эмпирическое исследование в США и подготовила базу данных. DP провела эмпирическое исследование в Польше, подготовила базу данных и выполнила расчеты.

Финансирование

Публикация этой статьи была поддержана Люблинским католическим университетом имени Иоанна Павла II, Польша.

Конфликт интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось в отсутствие каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Ссылки

Олдерсон-Дэй, Б., Митренга, К., Уилкинсон, С., Маккарти-Джонс, С., и Фернихоу, К. (2018). Разновидности переработанного опросника внутренней речи (VISQ-R): воспроизведение и уточнение связей между внутренней речью и психопатологией. В сознании. Познан. 65, 48–58. doi: 10.1016/j.concog.2018.07.001

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Арнетт, Дж. Дж. (2000). Возникновение взрослой жизни: теория развития от позднего подросткового возраста до двадцатых годов. утра. Психол . 55, 469–480. doi: 10.1037/0003-066X.55.5.469

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Бахтин М. (1973). Проблемы поэтики Достоевского , 2-е изд. Анн-Арбор, Мичиган: Ардис.

Google Scholar

Баторий А. М. (2010). Диалогичность и конструирование идентичности. Междунар. Дж. Дайал. науч. 4, 45–66.

Google Scholar

Бек, А. Т. (1976). Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Новая американская библиотека.

Google Scholar

Бхатия, С. (2002). Аккультурация диалогических голосов и конструирование диаспорного «я». Теория психологии. 12, 55–77. дои: 10.1177/0959354302121004

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Brinthaupt, TM (2019). Индивидуальные различия в частоте разговоров с самим собой: социальная изоляция и когнитивные нарушения. Фронт. Психол. Познан. науч. 10:1088. doi: 10.3389/fpsyg.2019.01088

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Бринтхаупт Т. М., Бенсон С., Канг М. и Мур З. (2015). Оценка точности самооценки разговора с самим собой. Фронт. Психол. Познан. науч. 6:570. doi: 10.3389/fpsyg.2015.00570

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Brinthaupt, TM, and Dove, CT (2012). Различия в частоте разговоров с самим собой в зависимости от возраста, статуса единственного ребенка и воображаемого компаньона детства. Дж. Рез. Перс. 46, 326–333. doi: 10.1016/j.jrp.2012.03.003

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бринтхаупт, Т. М., Хайн, М. Б., и Крамер, Т. Е. (2009). Шкала внутреннего диалога: развитие, факторный анализ и проверка. Ж. Перс. Оценивать. 91, 82–92. doi: 10.1080/002238

484498

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Бринтхаупт, Т. М., и Канг, М. (2014). Многогранная калибровка Раша: пример использования шкалы разговоров с самим собой. Оценка 21, 157–165. doi: 10.1177/10731446653

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Карвер, К.С., и Шайер, М.Ф. (1998). О саморегуляции поведения. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Дениз, К. (2009). «Осведомленность, убеждения и практика учителей раннего детства в отношении частной речи детей», в «Частная речь, исполнительное функционирование и развитие вербальной саморегуляции », под редакцией А. Уинслера, К. Фернихоу и И. Монтеро (Кембридж). : Издательство Кембриджского университета), 236–246. doi: 10.1017/CBO9780511581533.019

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Диас Р. М. и Берк Л. Э. (ред.). (1992). Частная речь: от социального взаимодействия к саморегуляции. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Lawrence Erlbaum Associates.

Google Scholar

Дункан, Р. М., и Чейн, Дж. А. (1999). Распространенность и функции самооценки частной речи у молодых людей: анкета самовербализации. Кан. Дж. Бехав. науч. 31, 133–136. doi: 10.1037/h0087081

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Fernyhough, C. (2009). «Диалогическое мышление», в Частная речь, исполнительное функционирование и развитие вербальной саморегуляции , редакторы А. Уинслер, К. Фернихоу и И. Монтеро (Кембридж: издательство Кембриджского университета), 42–52.

Google Scholar

Fernyhough, C. (2016). Внутренние голоса: история и наука о том, как мы разговариваем сами с собой. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Basic Books.

Google Scholar

Харди, Дж. (2006). Говоря ясно: критический обзор литературы по разговору с самим собой. Психология. Спорт Упражнение. 7, 81–97. doi: 10.1016/j.psychsport.2005.04.002

CrossRef Полный текст | Академия Google

Хацигеоргиадис, А., Зурбанос, Н., Галанис, Э., и Теодоракис, Ю. (2011). Разговор с самим собой и спортивные результаты: метаанализ. Перспектива. Психол. науч. 6, 348–356. doi: 10.1177/1745691611413136

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Хиви, К.Л., и Херлберт, Р.Т. (2008). Феномен внутреннего опыта. В сознании. Познан. 17, 798–810. doi: 10.1016/j.concog.2007.12.006

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Академия Google

Германс, HJM (1996). Озвучивание себя: от обработки информации к диалогическому обмену. Психология. Бык. 119, 31–50. doi: 10.1037/0033-2909.119.1.31

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Hermans, HJM (2003). Конструирование и реконструкция диалогического Я. Дж. Констр. Психол. 16, 89–130. doi: 10.1080/107205303

902

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Hermans, HJM, and Dimaggio, G. (2007). Я, идентичность и глобализация во времена неопределенности: диалогический анализ. Преподобный генерал-психолог. 11, 31–61. doi: 10.1037/1089-2680.11.1.31

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Hermans, HJM, and Gieser, T. (2012). Справочник по диалогическому Я. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Hermans, HJM, and Hermans-Konopka, A. (2010). Теория диалогического Я. Позиционирование и контрпозиционирование в глобализирующемся обществе. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Hermans, HJM, and Kempen, HJG (1993). Диалогическое Я. Смысл как движение. Сан-Диего, Калифорния: Academic Press.

Google Scholar

Кендалл, П. К., Ховард, Б. Л., и Хейс, Р. К. (1989). Самореферентная речь и психопатология: баланс позитивного и негативного мышления. Познан. тер. Рез. 13, 583–598. doi: 10.1007/BF01176069

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кросс Э., Брюльман-Сенекал Э., Парк Дж., Берсон А., Догерти А., Шаблэк Х. и др. (2014). Разговор с самим собой как регулирующий механизм: важно, как вы это делаете. Ж. Перс. соц. Психол. 106, 304–324. doi: 10.1037/a0035173

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Кросс Э., Викерс Б. Д., Орвелл А., Гейнсбург И., Моран Т. П., Бойер М. и др. (2017). Разговор с самим собой от третьего лица уменьшает беспокойство и восприятие риска, связанного с лихорадкой Эбола, за счет улучшения рационального мышления. Здоровье и благополучие 9, 387–409. doi: 10.1111/aphw.12103

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Лангланд-Хассан П. и Висенте А. (редакторы). (2018). Внутренняя речь: Новые голоса. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Латиньяк А. Т., Торрегросса М., Комутос Н., Эрнандо-Химено К. и Рамис Ю. (2019). Целенаправленный разговор с самим собой, используемый для саморегуляции на мужских баскетбольных соревнованиях. Журнал спортивных наук. 37, 1429–1433. doi: 10.1080/02640414.2018.1561967

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Лысяк, М. (2019). Внутреннее диалогическое общение и патологические черты личности. Фронт. Психол. 10:1663. doi: 10.3389/fpsyg.2019.01663

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Маккей, Д. Г. (1992). «Ограничения теорий внутренней речи», в слуховых образах , изд. Д. Рейсберг (Хиллсдейл, Нью-Джерси: Lawrence Erlbaum Associates), 121–149.

Google Scholar

Маркова И. (2005). Диалогичность и социальные представления. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Маккарти-Джонс, С., и Фернихоу, К. (2011). Разновидности внутренней речи: связь между качеством внутренней речи и психопатологическими переменными в выборке молодых людей. В сознании. Код . 20, 1586–1593. doi: 10.1016/j.concog.2011.08.005

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Мишель В., Кантор Н. и Фельдман С. (1996). «Принципы саморегуляции: природа силы воли и самоконтроля», в Социальная психология: Справочник основных принципов , редакторы Э. Т. Хиггинс и А. В. Круглански (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Guilford Press), 329–360.

Google Scholar

Мишель В. и Шода Ю. (1995). Когнитивно-аффективная системная теория личности: переосмысление инвариантности личности и роли ситуаций. Психология. Ред. 102, 246–286. doi: 10.1037/0033-295X.102.2.246

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Морин, А. (2018). «Саморефлексивные функции внутренней речи: тринадцать лет спустя», в Внутренняя речь: новые голоса , редакторы П. Лэнгланд-Хассан и А. Висенте (Оксфорд: издательство Оксфордского университета), 276–298.

Google Scholar

Морин А., Духнич К. и Рэйси Ф. (2018). Самооценка использования внутренней речи у студентов университета. Заяв. Познан. Психол. 32, 376–382. doi: 10.1002/acp.3404

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Мозер Дж. С., Догерти А., Мэттсон В. И., Кац Б., Моран Т. П., Геварра Д. и др. (2017). Разговор с самим собой от третьего лица способствует регуляции эмоций без задействования когнитивного контроля: сходящиеся данные ERP и фМРТ. Науч. Респ. 7:4519. doi: 10.1038/s41598-017-04047-3

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Нир, Д. (2012). «Озвучивание внутреннего конфликта: от диалогического к переговорному я», в Handbook on the Dialogical Self , eds HJM Hermans and T. Gieser (Cambridge: Cambridge University Press), 284–300. doi: 10.1017/cbo97811334.020

CrossRef Full Text | Google Scholar

Олесь, П. К. (2009). Czy glosy umysłu da się mierzyć? Skala wewnętrznej aktywności dialogowej (SWAD) [Являются ли голоса разума измеримыми? Шкала внутренней диалогической активности (ВДАД). Прз. Психол . 52, 37–50.

Google Scholar

Олесь, П. К. (2011). «Dialogowe ja: zarysteorii, inspiracjebadawcze, ciekawszewyniki [Диалогическое Я: Краткое изложение теории, исследовательское вдохновение и сложные результаты]», в Dialog z Samym Soba̧ , под редакцией П. К. Олеся, М. Пухальской-Васыл и Э. Бриголы ( Варшава: Wydawnictwo Naukowe PWN), 143–171.

Google Scholar

Олесь П. К., Баторий А., Бушек М., Хоражи К., Драс Дж., Янковский Т. и др. (2010). Внутренняя диалогическая активность и ее психологические корреляты. Зас. Психол. 16, 113–127.

Google Scholar

Олесь П.К. и Германс Х.Дж.М. (ред.). (2005). Диалогическое Я: теория и исследования. Люблин: Wydawnictwo KUL.

Google Scholar

Олесь П.К. и Пухальска-Васыл М. (2012). «Диалогичность и черты личности», Справочник по диалогическому Я , редакторы Х. Дж. М. Херманс и Т. Гизер (Кембридж: издательство Кембриджского университета), 241–252. дои: 10.1017/cbo97811334.017

Полнотекстовая перекрестная ссылка | Google Scholar

Орвелл А., Айдук О., Мозер Дж. С., Гельман С. А. и Кросс Э. (2019). Лингвистические сдвиги: относительно легкий путь к регуляции эмоций? Курс. Прямой. Психол. науч. 28, 567–573. doi: 10.1177/0963721419861411

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Орвелл А., Кросс Э. и Гельман С. А. (2017). Как «ты» имеет значение. Наука 355, 1299–1302. doi: 10.1126/science.aaj2014

Реферат PubMed | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Пикеринг, М. Дж., и Гаррод, С. (2013). Комплексная теория языкового производства и понимания. Поведение. наук о мозге. 36, 329–347. doi: 10.1017/S0140525X12001495

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Пухальска-Васыл, М. (2010). Диалог, монолог и смена перспективы – три формы диалогичности. Междунар. Дж. Дайал. науч. 4, 67–79.

Google Scholar

Пухальска-Васыл, М. (2011). «Внутренняя диалогическая активность: типы и личностные корреляты», в Юнгианские и диалогические представления о себе , под редакцией Р. А. Джонса и М. Мориока (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Palgrave McMillan), 100–116. doi: 10.1057/9780230307490_7

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Пухальска-Васыл, М. (2016). Функции внутренних диалогов и их связь с личностью. Скан. Дж. Психол. 57, 162–168. doi: 10.1111/sjop.12275

Реферат PubMed | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Пухальска-Васыл М., Хмельницкая-Кутер Э. и Олесь П. К. (2008). От внутренних собеседников к психологическим функциям диалогической деятельности. Дж. Конструкт. Психол. 21, 239–269. doi: 10.1080/10720530802071476

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Пухальска-Васыл, М. , Олесь, П.К., и Германс, Х.Дж.М. (ред.). (2018). Диалогическое Я: вдохновение, размышления и исследования. Люблин: Towarzystwo Naukowe KUL.

Google Scholar

Raggatt, PTF (2012). «Позиционирование в диалогическом я: последние достижения в построении теории», в Handbook on the Dialogical Self , eds HJM Hermans and T. Gieser (Cambridge: Cambridge University Press), 29–45. doi: 10.1017/cbo97811334.004

CrossRef Full Text | Google Scholar

Роуэн, Дж. (2011). «Диалогическое Я и душа», в Юнгианские и диалогические перспективы Я , редакторы Р. А. Джонс и М. Мориока (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Palgrave McMillan), 152–166. doi: 10.1057/9780230307490_10

CrossRef Full Text | Google Scholar

Шварц Р. М. и Гарамони Г. Л. (1989). Когнитивный баланс и психопатология: оценка модели обработки информации положительных и отрицательных состояний ума. клин. Психол. Ред. 9, 271–294. doi: 10.1016/0272-7358(89)

-5

CrossRef Full Text | Google Scholar

Стемплевска-Жакович К.