Власть и подчинение
Подчинение авторитетам — один из основных принципов организации жизни и взаимодействия людей в обществе. Этот принцип считается нормальным потому, что ни один человек не может знать всего, соответственно приходится доверять экспертам в той или иной области — тем, кто обладает большей властью или более компетентен в определенных вопросах.
Это могут быть врачи, учителя, сотрудники служб сервиса, управленцы и многие-многие другие. Социальные психологи считают, что подчинение авторитетам закрепляется на уровне условного рефлекса, и часто происходит автоматически, на «автопилоте». К сожалению, зачастую, этот механизм срабатывает, когда людей принуждают к проявлению девиантного поведения.
Достаточно вспомнить некоторых нацистских преступников, осужденных на Нюрнбергском процессе. Эти, во всех отношениях нормальные в частной жизни люди (имеющие семью, любящие своих детей, не отягощенные пороками), будучи на службе были способны убивать и мучить ни в чем не повинных людей.
Социальный психолог С.Милграмм, в своих знаменитых шокирующих экспериментах, показал, как обычные люди, подчиняясь авторитету, оказываются способны причинить серьезные (даже смертельные) мучения человеку, не сделавшему им ничего плохого. Вкратце, эксперимент Милграмма заключался в следующем.
Людям, принимавшим участие в психологическом эксперименте (набранным для участия за плату, по объявлению) сообщили, что изучается воздействие наказания на память. Из общего числа добровольцев отбирались двое, один из которых играл роль ученика, другой — учителя. «Ученика» привязывали к стулу и подсоединяли к нему электроды, которые тянулись к пульту, расположенному перед учителем.
На пульте располагались тумблеры подачи тока. Каждый тумблер увеличивал напряжение тока, на 15 вольт, по сравнению с предыдущим. Всего было 10 тумблеров, подающих ток напряжением от 15 до 450 вольт. Над тумблерами имелись предупредительные надписи, например 50 вольт — «легкий шок», 90 вольт — «болезненный шок» и т.
«Учитель» зачитывал «ученику» пары слов из списка. Затем, «учитель» называл первое слово из пары, а «ученик» должен был вспомнить второе. В случае ошибки учитель должен был наказать ученика ударом тока. За каждую следующую ошибку силу разряда нужно было увеличивать на 15 вольт, включая следующий тумблер.
Ученик ошибался довольно часто и получал разряды все возрастающей мощности. После 60 вольт он начинал жаловаться на боль. После 100 — требовал, что бы его выпустили, упоминая слабое сердце. На 200 — громко кричал, что ему больно, и он отказывается продолжать эксперимент. Каждый раз, находящийся рядом экспериментатор требовал продолжать наносить удары. После 300 вольт ученик кричал и стучал ногами в стену, потом замолкал. Экспериментатор требовал продолжать наносить удары — «Отсутствие ответа расценивается как неверный ответ, продолжайте!».
В результате, больше половины участвующих в эксперименте рядовых граждан (65%) довели силу наносимых ударов до 450 вольт — т.е. фактически убили малознакомого им человека.
Большинство отказавшихся продолжать мучить «ученика», вышли из эксперимента, доведя напряжение примерно до 300 вольт, успев причинить «ученику» немалые страдания. Это при том, что многие, в ходе эксперимента, испытывали явный дискомфорт (нервничали, кусали пальцы), а экспериментатор не имел никаких средств давления, кроме вербальных приказов.
Разумеется, никаких ударов на самом деле ученик не получал, это был помощник экспериментатора, а крики были заранее записаны на магнитофон. Но испытуемые об этом не знали и думали, что все происходит по настоящему, — это было однозначно подтверждено в последующих интервью с ними.
Интересно, что на стадии подготовки к эксперименту Милграмм консультировался с ведущими психиатрами Америки по поводу того, какой процент обычных людей сможет дойти до крайней отметки в 450 вольт. Ответ экспертов был — «один из тысячи, с выраженными садистскими наклонностями». Они недооценили реальный показатель более чем в 500 раз.
Эксперимент вызвал бурную реакцию в научных и общественных кругах и неоднократно повторялся, всегда — с похожим результатом.
Объясняя эксперимент, большинство психологов указывают, что ведущим фактором явилось подчинение авторитету экспериментатора, ассоциировавшегося с «большой наукой». Таким образом, Милграмм экспериментально доказал, что значительный процент людей под влиянием авторитета способен нарушать даже такие важные и закрепленные в сознании социальные нормы общества, как запрет на убийство и причинение мучений.
Психология подчинения власти — Lerona — LiveJournal
«Интереснейшую статью нашла случайно. А началось все с того, что читала обсуждение того, что большинство людей вокруг нас делают прививки своим детям, не задумываясь о том, а стоит ли их делать, даже если им предлагаешь подумать об этом. Людям просто некогда задуматься или не хочется напрягаться, проще выполнить то, что предлагают люди, наделенные какой-то властью (врачи), ведь им лучше знать. В общем там, в этом обсуждении, привели ссылку на эту статью. Предлагаю и вам ее почитать.»
ЧЕЛОВЕК НЕ ЗНАЕТ, НА ЧТО ОН СПОСОБЕН
(психология подчинения власти)
«Если человек поступает по-свински, он говорит:
«Помилуйте, я всего лишь человек!».
А если с ним поступают по-свински, он восклицает:
«Позвольте, я ведь тоже человек!»
Карл Краус
Солдаты Третьего Рейха на Нюрнбергском процессе все,
как один, твердили: «виноват фюрер, мы выполняли приказ».
Не так давно на канале ТВЦ я смотрел французский детектив «И как Икар«, в котором показали один любопытный психологический эксперимент. О нем я коротко читал раньше, а в кино увидел некоторые подробности (фильм художественный, но эксперимент был показан вполне реально). В психологической литературе его именуют экспериментом Милгрэма (впервые его провел социальный психолог Стэнли Милгрэм в середине 70-х годов прошлого уже века). Данный эксперимент в свое время вызвал шок у некоторых психологов и прочих ученых мужей, т.к. слегка приоткрыл завесу над темной стороной души человеческой. Никогда не знаешь наверняка, что можно ожидать от других людей и даже от себя, поэтому знание психологии личности позволит нам быть готовыми к некоторым сюрпризам.
Думаю, вам будет интересно узнать о нем.
Эксперимент Милгрэма
Позволю себе вольный пересказ фрагмента фильма по существу.
По сюжету фильма одного важного прокурора пригласили понаблюдать за ходом эксперимента, который мог помочь ему в раскручивании одного крупномасштабного уголовного дела (в которое мы не будем вдаваться). Он приехал в психологическую лабораторию, где его встретил, назовем его так — главный психолог. После некоторых формальных любезностей главный психолог проводил прокурора в специальную комнатку и объяснил:
— За стеклом, которое перед вами, вы видите лабораторию, где все и будет происходить. Это стекло — с односторонней видимостью, т.е. вам отсюда видно, а оттуда вас не видно. Вы также будете хорошо слышать все разговоры, которые будут происходить в лаборатории, благодаря звуковым динамикам тут и скрытым микрофонам там.
— А в чем смысл эксперимента? — спросил прокурор.
— Мы проверяем гипотезу о том, что если человека во время обучения подвергать наказаниям за ошибки, то такое стимулирование позволит ему лучше усваивать материалмы.
Вскоре в лабораторию вошли психолог в белом халате и два подопытных участника — мужики приличного среднестатистического вида. Прокурор устроился поудобнее в кресле и вместе с главным психологом стал наблюдать за ходом эксперимента.
Психолог в белом халате представился мужикам просто руководителем и приветливо обратился к ним:
— Итак, господа, цель нашего эксперимента — проверить предположение о том, что если во время обучения ученика наказывать за ошибки, то эффективность его обучения должна возрасти. Для этого один из вас будет исполнять роль учителя, а другой — ученика. Сначала давайте бросим жребий, чтобы распределить роли, — психолог протянул им тарелку с двумя бумажками, — выбирайте одну из них. Кто первый? Тяните сначала вы, мистер Фикс.
Лысый мужик вытянул листок с надписью «учитель».
— Очень хорошо, — сказал психолог. — вам повезло, мистер Фикс, вы будете учителем, следовательно, мистер Паспарту будет учеником. Подойдите, пожалуйста, сюда, мистер Паспарту, — психолог дружественно обратился к другому мужику и указал жестом на кресло, напоминающее электрический стул, — садитесь в кресло ученика, и я подготовлю вас к эксперименту.
Паспарту сел в кресло, к которому психолог крепко пристегнул его ремнями. Затем он стал наносить на тыльные стороны ладоней Паспарту какую-то кремовидную консистенцию. Надо заметить, что на лице последнего выражались слабые признаки тревоги.
— А для чего эта мазь? — спросил Фикс-учитель, который с любопытством наблюдал за действиями психолога-руководителя.
— Чтобы не было ожогов.
После такого ответа физиономия ученика Паспарту выразила панику, и он спросил:
— А больно не будет?
— Будет немного, но терпимо. Не волнуйтесь, — психолог прикреплял электрические провода к рукам Паспарту, — этот эксперимент мы проводили уже десятки раз и сегодня — очередной такой случай, т.к. нам нужно много опытов для статистики. Все будет хорошо, — его речь была уверенной, доброжелательной и вселяла спокойствие.
После того, как ученик был готов, психолог обратился к учителю:
— А вы, мистер Фикс, садитесь за этот оборудованный учительский стол. Это рычаги, — психолог указал на длинный ряд переключателей на столе, — двигая которыми, вы будете посылать вашему ученику электрические импульсы в наказание за неправильные ответы.
Напряжение тока возрастает слева направо: если двинуть вперед самый левый рычаг, то ученик получит электрический удар в 15 вольт, следующий рычаг — 30, следующие 45, 60 и так далее с шагом 15 вольт до 450.
— Ого! А это не смертельно? — спросил учитель Фикс.
— Не беспокойтесь, мы знаем, что делаем, — с улыбкой ответил психолог и протянул учителю лист бумаги, — вот список слов, которые располагаются по парам — имена существительные и определяющие их прилагательные, например:
ветер — сильный
зверь — страшный
океан — глубокий
и так далее.
Список достаточно длинный. Сначала вы должны будете зачитать все слова попарно, внятно, не торопясь, чтобы ваш ученик — мистер Паспарту, успевал вникать. После этого вы проведете экзамен: вы будете зачитывать по порядку только существительные, а мистер Паспарту должен будет называть соответствующие прилагательные. Если он будет ошибаться, то за первую ошибку вы, двигая первый рычаг, должны будете послать ему в качестве наказания импульс в 15 вольт, за вторую — 30 вольт, за третью — 45 и так далее.
Напряжение следует повышать до тех пор, пока ученик не назовет все слова безошибочно. Величина напряжения, мистер Фикс, не должна вас смущать, — мы знаем, что делаем. И еще: что бы вам ни говорил ученик, продолжайте эксперимент. Эксперимент надо довести до конца. Хорошо?
— Хорошо, — ответил учитель Фикс.
Прокурор, внимательно наблюдавший за всем, что происходило в лаборатории, спросил у главного психолога:
— А где вы находите участников эксперимента?
— По газетному объявлению примерно такого содержания: «Требуются желающие для участия в эксперименте. Оплата — 6 долларов в час».
Тем временем учитель неторопливо зачитывал ученику весь длинный список слов по парам. Прочитав до конца, он спросил у руководителя:
— Итак, теперь я должен буду называть существительные из левой колонки, а мистер Паспарту должен будет называть соответствующие прилагательные из правой, так?
— Совершенно верно, мистер Фикс, — ответил психолог.
Учитель произнес несколько существительных и вначале получил правильные ответы ученика.
Где-то на четвертом слове ученик допустил первую ошибку. Учитель двинул вперед первый рычаг, и ученик слегка вздрогнул от слабого 15-вольтного удара. После второй ошибки учитель двинул следующий рычаг — 30 вольт, и ученик дернулся чуть сильней. С каждой следующей ошибкой учитель посылал ученику возрастающие по напряжению электрические импульсы. Когда он дошел примерно до 120 вольт, ученик покрылся испариной — было видно, что он испытывает физический дискомфорт и сильно обеспокоен.
— Дерево, — прочитал очередное слово учитель.
— Зеленое.
— Подумайте хорошенько, мистер Паспарту. Думаете, мне охота причинять вам страдания?
— Ветвистое.
— Не правильно, дерево — высокое, — и учитель передвинул рычаг 135 вольт.
Ученик громко вскрикнул и стал глубоко дышать. Учитель посмотрел на психолога, дескать, что делать дальше.
— Продолжайте, мистер Фикс, — невозмутимо ответил руководитель.
Учитель, видя, что ученик страдает от боли, некоторое время колебался: продолжать ли дальше его тиранизировать или остановиться? Через некоторое время он решил продолжать.
Главный психолог пояснил ситуацию прокурору:
— Если бы мистер Фикс остановился, то это было бы равносильно признанию собственных ошибок. Но люди не любят признавать своих ошибок.
(Если человек способен признавать свои ошибки, значит, он чего-то стоит, — не так ли, друзья?).
Учитель назвал очередное слово, но ученик, похоже, не мог вспомнить соответствующее ему прилагательное. Видя, что психолог отвлекся, учитель попытался подсказать ученику нужное слово.
— Видите, — обратился главный психолог к прокурору, — мистеру Фиксу не хочется терзать ни в чем не повинного человека, и он был бы рад прекратить это гнусное дело, но его привычка подчиняться власти (в данном случае власть для него выступает в лице руководителя в белом халате) превышает силу сострадания и заставляет мучить ученика.
После того, как учитель дошел примерно до 225 вольт, ученик стал вырываться и громко кричать, что ему плохо, что он отказывается участвовать в эксперименте и пусть они засунут эти гребаные шесть баксов куда им угодно.
— Что делать дальше? — спросил у психолога потрясенный учитель, — ему, наверное, действительно плохо.
— Надо довести эксперимент до конца. Продолжайте.
Когда ученик более-менее успокоился, учитель внятно произнес очередное слово из списка. Ученик сидел молча и тяжело дышал, не обращая никакого внимания на вопрос.
— Он не хочет отвечать, — сказал учитель руководителю.
— По правилам эксперимента, отсутствие ответа приравнивается к неверному ответу. Продолжайте, — невозмутимо ответил психолог.
Учитель Фикс, слегка поколебавшись, выдал очередную порцию электрического заряда, и ученик сильно дернулся и завопил от боли. Эксперимент продолжался. Ученик при получении ударов издавал душераздирающие вопли и умолял учителя прекратить истязания. Учитель же, хоть и сопереживал и чувствовал себя при этом неловко, но, подчиняясь руководителю, со словами «о, господи», тем не менее, наращивал напряжение тока очередного электрического импульса.
Примерно в районе 360 вольт ученик перестал подавать признаки жизни и не реагировал на вопросы.
— Что делать дальше? — спросил учитель Фикс.
— Продолжать эксперимент.
— Но ведь ученик ничего не воспринимает!
— Это не важно. Надо довести эксперимент до конца.
— А если он умрет?
— Это не должно вас волновать, мистер Фикс. Всю ответственность за любые последствия мы берем на себя, — психолог был спокоен.
Учитель послал ученику очередной удар тока.
Главный психолог сказал прокурору:
— Как видите, учитель слепо подчиняется власти. Он не чувствует ответственности за свои поступки, потому что власть взяла ее на себя. Раз организаторы не волнуются, значит, ничего страшного не происходит, им видней, поэтому мистер Фикс продолжает выполнять приказы власти; его даже не смущает их нелепость — ведь, посудите сами — не глупо ли наказывать ученика, который ничего не воспринимает? Кроме того, любой школьник знает, что 375 вольт могут быть смертельными при определенной силе тока, однако, мистера Фикса это не смущает, хотя ему ничего не известно о величине силы тока.
Он доверяет власти, хоть и не уверен, что она права. Люди больше склонны выполнять приказы власти, чем задаваться вопросом об их разумности.
— Летчики, которые по приказу правительства бомбят города мирных жителей; полицейские, которые колотят дубинками неугодных демонстрантов — точно так же подчиняются власти, не чувствуя ответственности за свои поступки, — добавил прокурор.
— Совершенно верно.
Тем временем ученик, хоть и подскочил в кресле после очередного разряда, но по-прежнему не подавал признаков жизни. В этот момент в лабораторию явился второй психолог в белом халате и нервозным тоном заявил первому:
— Я думаю, эксперимент надо прекратить.
— Да ты что? Ни в коем случае!
— Нет, надо. У него сердце может остановиться, вдруг, чего доброго, окочурится?
— Да ладно тебе, еще ни разу ничего подобного не было. Продолжайте, мистер Фикс!
На этот раз учитель Фикс, видя такие принципиальные разногласия в руководстве, решительно возмутился:
— Да вы сначала сами между собой разберитесь! Один говорит, хватит, другой — продолжай, а если я сейчас, чего доброго, завалю человека, то, что тогда?
— Еще раз повторяю вам: это не ваша проблема, мистер Фикс.
Кроме того, было бы очень неразумно прекратить эксперимент, когда он уже почти завершен. И мы ведь договорились, что должны довести его до конца. Продолжайте, пожалуйста, мистер Фикс!
Главный психолог прокомментировал вышесказанное:
— Как только власть начинает проявлять нерешительность, подчиненный тут же пытается выйти из-под ее контроля.
После некоторых пререканий, учитель Фикс все-таки продолжил и довел напряжение до 405 вольт. В результате ученик на электрическом стуле стал совсем плохой — вид неважный, то бьется в конвульсиях, то теряет сознание и, конечно же, пена изо рта. Учитель Фикс не выдержал столь жуткого зрелища и наотрез отказался продолжать эксперимент.
Прокурор озабоченно спросил у главного психолога:
— Что с учеником?
— Не думаете же вы, что мы погубили человека? — спросил в свою очередь главный психолог.
— Не знаю, но ведь каждый школьник понимает, что напряжение нехилое! — лицо прокурора выражало тревогу.
— Да, нехилое.
Но на самом деле ученик не получал никаких ударов тока.
— Как же не получал? Все было как будто реально!
— Вот именно, как будто. Ученик Паспарту — хороший актер — наш человек, который успешно дурачился, делая вид, что неимоверно страдает от действий учителя.
— А как же вы тогда собираетесь проверить правильность вашей гипотезы о пользе наказания в процессе обучения?
— Мы этого делать не собираемся, потому что эта гипотеза — подставная. На самом деле нас интересовало другое — поведение одного человека.
— Кого же?
— Мистера Фикса, учителя. Это именно он главный герой спектакля.
— А если бы ему выпала роль ученика?
— Это было невозможно, потому что ему была изначально отведена роль учителя, правда, он этого не знал. Мы предоставили ему иллюзию выбора: он первым тянул жребий из двух листков, на обратной стороне каждого из которых было написано: «учитель».
— С какой целью?
— Настоящая цель эксперимента состояла в том, чтобы определить, до какой степени нормальные цивилизованные люди способны причинять страдания себе подобным, ни в чем не виноватым людям, слепо выполняя, порой, не вполне разумные приказы, исходящие от власти.
— И до какой же степени? — спросил прокурор.
— 63 процента учителей, не взирая на мольбы и страдания учеников, подчиняясь руководителю, доходили до предела — 450 вольт. И, надо заметить, что это были вполне приличные, респектабельные, уважаемые люди.
Прокурор, после некоторого раздумья эмоционально возмутился:
— Скажу вам откровенно, что ваш эксперимент очень жесток!
Главный психолог спокойно ответил:
— Но ведь вы сами досидели до 405 вольт и только потом озаботились состоянием ученика, хотя могли бы забить тревогу раньше. Значит ли это, что вы жестоки?
Прокурор, как было видно, сначала вознегодовал, но затем, пошевелив мозгами, признал справедливость такой постановки вопроса.
Нормальные люди способны на весьма отвратительные поступки
Сам талантливый экспериментатор Стэнли Милгрэм, сделал такой основной вывод из своего эксперимента: нормальные психически здоровые люди, в силу своего воспитания, способны совершить много дурных необдуманных поступков, по приказу власти.
Причем, надо заметить, что в экспериментах Милгрэма руководитель не имел никакой фактической власти над учителем; единственными его атрибутами, как руководителя, были лишь белый халат и то, что он сам представлялся, как руководитель. А т.к. в реальной жизни власть, все-таки, имеет реальные полномочия, то подчиниться ей еще легче.
Эксперименты Милгрэма мы можем наблюдать в жизни на каждом шагу.
Как вы знаете, во время Великой Отечественной войны фашисты учредили на оккупированных советских территориях такую должность, как полицай. Те, кто шел в полицаи, именовались предателями, т.к. подчинялись власти врагов и помогали им угнетать своих же соотечественников за вознаграждение (сало, одежда, полномочия, опять же — автомат шмассер немецкого качества …). «Сколько на свете людей, которые за какие-то гроши становятся гонителями, истязателями, палачами себе подобных!» — воскликнул Вольтер. Хоть полицаи были в народе и не в почете, но сами они наверняка имели точку зрения, оправдывающую свои поступки.
Полицай — это не столько социальная роль, сколько состояние души. Если вдруг вновь появится такая должность, то, уверяю вас, вакантные места будут заняты. А где же эти полицаи сейчас? — спросите вы. Они где-то рядом — это вполне порядочные люди, про многих из которых можно с уверенностью сказать: отличный семьянин, в связях, порочащих его, не замечен. Просто сейчас у них другие социальные роли — они занимают обычные должности в разных организациях, и даже сами не подозревают, что в них дремлет полицай, который может быть востребован соответствующей ситуацией. Была бы власть и гонорар, а исполнители найдутся.
Хорошие люди легко совершают плохие поступки.
Порой люди так увлекаются процессом соблюдения правил, что забывают о том, что правила созданы для людей, а не люди для правил. Некоторые медики не станут лечить больного, если у него при себе не окажется полиса обязательного медицинского страхования, пока он не умрет (как один несчастный 20-летний парень из деревни Саратовка Чугуевского района).
Природа спрятала в лабиринтах человеческой личности много мрачных закоулков.
Роберт Грин в своей книге «48 законов власти» привел один потрясающий пример, достойный человеческой природы (в разделе закона 11). Однажды, в средние века, один наемный солдат спас от иностранных захватчиков Сиену — город в Тоскане (Италия). Причем, спас в буквальном смысле — если бы не он, то город мог потерять свободу, и многим жителям просто-напросто была бы крышка. Конечно, он стал героем. Конечно, благодарные жители решили его наградить, но не знали, как — любое подношение с их стороны не могло и близко сравниться с тем, что сделал для них спаситель. Даже если солдату вручить власть над городом — и то это будет лишь незначительной платой. В общем, у горожан появилась пресловутая проблема — что делать? Надо сказать, что солдат свое дело сделал, и больше никакого проку от него не было, поэтому он стал обузой для благодарных жителей. Долго думали достопочтенные отцы города, как не ударить в грязь лицом, и, наконец, один из них внес поразительно гениальное предложение, на которое только вообще был способен человек.
Наверное, он вытащил его из самого смрадного уголка своей души. Только послушайте, что он придумал: «Давайте его умертвим и сделаем святым покровителем города!». «Что они и сделали», — завершает Грин эту прискорбную историю.
Конечно, надо учитывать мировоззрение и нравы людей той эпохи, но, тем не менее, шедеврально, не правда ли? Воистину, не знает границ человеческая благодарность! Предполагаю, что между мэром города и солдатом мог состояться такой разговор:
— Ну, мы типа посовещались и решили, короче, хотим тебя, того, как это говорится, причислить к лику святых.
Солдат от скромности смутился:
— Да ладно вам, никакой я не святой, я просто выполнил свой долг…
— Нет, нет, это не просто долг, ты, можно сказать, дал нам вторую жизнь, ты нам теперь вроде как отец родной!
— Спасибо, конечно, но мне ни к чему лишние почести и громкие титулы.
— К чему или ни к чему — какая разница? Важно, что мы отплатим тебе по полной программе, и никто не посмеет сказать, что я свинья неблагодарная! Хе-хе.
Пошли, короче, собирайся.
— Куда?
— И он еще спрашивает! Будешь готовиться к ритуалу вознесения, так сказать. В рай, как говорится, путевку тебе выпишем.
Только теперь до солдата стало доходить, какой подарок ему уготовлен — к почетному лику святых причисляют только после смерти. Адреналин брызнул фонтаном в кровь, сердце свело, он побледнел и произнес дрожащим голосом:
— Но… я не хочу в рай! Сейчас, по крайней мере.
— Дурачок, — мэр по-отечески похлопал солдатика по щеке, — счастья своего не видишь!
Спаситель города в полной мере осознал ужас ситуации — как говорят некоторые — жесточайшая измена охватила его, и инстинкт самосохранения заставил воскликнуть:
— Господи Иисусе! Вы что, охренели? Лучше бы мне было сгореть на войне вместе с вашим чертовым городом, чем получить такой дьявольский подарок!
— Не богохульствуй! А то так, чего доброго, вместо рая в ад загремишь! Стража, взять его!
Спасители всегда плохо кончали.
Люди часто причиняют добро другим назло.
Эксперимент Милгрэма отражается также в любимой игре современного человечества — сначала разбомбить все по-черному, затем оказать гуманитарную помощь тем, кто выжил. А на досуге трубить о гуманизме.
Вежлив бывает и палач.
А как бы поступили мы?
Однако Милгрэм, проведя свой эксперимент, не смог дать ответ на один важный вопрос, а именно: какие личные качества отличают то большинство, которое доводило эксперимент до конца, от того меньшинства, которое отказывалось его продолжать? Ведь среди тех учителей, которые, невзирая на нечеловеческие крики учеников, доходили до 450 вольт, были как мужчины, так и женщины, люди разных возрастов, профессий и т.д., все они были добропорядочны, без садистских склонностей и параноидальных тенденций.
Когда я пересказал содержание эксперимента Милгрэма одному своему знакомому, он спросил меня:
— А как бы поступил ты на месте учителя?
Адекватный ответ на этот вопрос, конечно же, можно было бы дать только после участия в таком эксперименте.
И любые предположения о том, что «при обнаружении малейших страданий ученика, я тут же отказался бы от продолжения экзекуции», — это всего лишь предположения, которые легко делать задним умом. Поэтому, я ответил: «Не знаю». (Может быть, я задал бы руководителю в белом халате вопрос: если цель эксперимента — выявить зависимость качества обучения от наказания, то тогда, следовательно, абсолютно не важно, кто будет истязать ученика; поэтому, почему вы сами не займете почетное место учителя, а предоставляете эту честь мне?). Перед своим экспериментом Милгрэм просил психиатров, психоаналитиков и прочих психологов и других своих знакомых предположить, сколько же учителей дойдет до предела. Большинство из них отвечали, что примерно 1 процент — и то это будут какие-то ненормальные садомазохисты. И те 63 процента настойчивых учителей, которые доходили до 450 вольт, скорее всего, думали так же. Когда после проведения эксперимента учителей спрашивали: «Согласились ли бы вы еще раз поучаствовать в роли учителя, уже за тысячу долларов?», то все они, как один, отказывались.
Как говорится, задним умом мы все крепки. Но на деле, теряя здравый рассудок и отдаваясь во власть стереотипов, люди иногда могут такое учудить, что потом самим бывает страшно стыдно.
Да, уж, друзья, странное это существо — человек, но такова его природа.
Феликс Кирсанов, http://www.orator.ru/rass22.html (http://elmama.borda.ru/?1-9-0-00000016-000-0-0-1223799653)
Власть и психология подчинения | Эмма Линдсей
Изображение казни Анны Болейн в «Тюдорах» Наблюдая за казнью Анны Болейн во время запоя Netflix «Тюдоры » , я была полностью поражена последней речью Анны перед толпой. Для тех, кто меньше, чем я, смотрит интернет-телевидение, Анна Болейн была второй женой короля Англии Генриха VIII. У нее с королем было что-то вроде романа, он развелся со своей предыдущей женой, чтобы жениться на Анне (в процессе отделив англиканскую церковь от католической церкви), и вызвал крупный скандал 16-го века. Однако затем король разозлился на Анну и казнил ее, чтобы иметь возможность жить с кем-то еще.
Итак, повторяю, эта женщина была убита своим мужем по ерундовым причинам, чтобы он мог трахнуть кого-то другого. Хорошо. Итак, время этикета мисс Маннерс: что правильно сказать в этой ситуации?
Вот что сказала Анна: « Молю Бога, спаси короля и пошли ему долго царствовать над тобой, ибо более кроткого и милостивого князя не было никогда: и для меня он всегда был добрым, кротким и властным господином . »
Хорошо, она сказала немного больше, но это то, что привлекло мое внимание. Я был просто как … Господи Иисусе, этому мужчине всего приговорил вас к смертной казни и вы называете его нежным и милосердным принцем? Что с тобой не так? Бля, если бы это был я, я бы проклинал его, пока мне позволяли, а потом швырнул в толпу коктейль Молотова.
Мол, серьезно, ей уже нечего было терять — какого черта она так вышла? Я был так потрясен, что исследовал это в Интернете, чтобы увидеть, не испортил ли сериал ее реплики. Но нет, насколько мы можем судить (и это не на 100%, потому что записи того времени не были идеальными), кажется, это то, что она сказала.
И я некоторое время ломал над этим голову. Почему она так сказала? Мол, надеялась ли она, обратившись к нему, что ее можно будет пощадить? Это невозможно, потому что он никогда не слышал ее реплик до ее смерти — если вообще когда-либо. Надеялась ли она победить толпу? Возможно, но зачем идти в этом направлении? Почему бы просто не попросить их молитв и ничего не сказать о Генри? Был ли этот ответ неправильно записан людьми, которые смотрели, как она умирает? Может быть, но в любом случае люди, записывающие ее, вероятно, получат больше пользы от ее поношения, чем от ее защиты.
В конце концов, окончательный ответ, который я определил, почему она это сказала, заключается в том, что она, вероятно, поверила . Это были ее последние слова, зачем ей лгать? Кому захочется нести всякую чушь? Я думаю, Анна Болейн, вероятно, верила каждому своему слову, она, вероятно, действительно верила, что Генрих был хорошим и нежным королем, несмотря на ее неминуемую кончину по его приказу.
Вы знаете эту фразу, сила развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно ? Что же происходит с этими подчинил абсолютной власти?
Дело в том, что у нас больше нет силы — не так, как у Генриха VIII была сила (к счастью, потому что это дерьмовое пятно было ответственно примерно за 50 тысяч казней). Но, хотя исторически мы были очарованы эффектом власти над сильными, мы редко подвергаем сомнению влияние власти на бессильных.
Конечно, некоторые люди сомневались в этом в определенных формах. Франц Фанон писал о психологии людей, колонизированных европейцами, в своей книге «Несчастные с Земли»:0005
Взгляд, который колонизированный субъект бросает на сектор колониста, наполнен вожделением и завистью. Мечты о владении. Все виды владения: сидеть за столом колониста и спать в его постели, желательно с женой. Колонизированный человек — завистливый человек. Колонист осознает это, когда ловит украдкой взгляд, и, постоянно настороже, с горечью понимает, что: «Они хотят занять наше место».
И правда, нет ни одного колонизированного субъекта, который хотя бы раз в день не мечтает занять место колониста.
И правда, нет ни одного колонизированного субъекта, который хотя бы раз в день не мечтает занять место колониста.Несчастные Земли Франца Фанона
В отличие от Анны Болейн, колонизированные подданные, кажется, презирают своих угнетателей. Однако подобно Анне Болейн, они сохраняют полную верность системе собственного угнетения. Они стремятся лишь к тому, чтобы вышли на первое место среди , а не коренным образом меняют правила игры. Они желают занять место своих угнетателей, но занять место ваших угнетателей, вы должны поддерживать ту же систему ценностей, что и они . Это коварная природа жертвы чужой власти; вы становитесь одержимы типом власти, которую кто-то имеет над вами, обычно таким образом, что увеличивают свою власть.
Несколько лет назад у меня был бывший, который все время отказывался выделить мне время, чтобы забрать свое дерьмо у него дома. После двух месяцев откладывания я полностью потерял сознание во всей этой ситуации.
Наши общие друзья думали, что я сошел с ума и слишком остро реагирую, но опыт столкновения с собственным бессилием вернуть свои вещи приводил меня в бешенство.
Если вы хотите гарантировать, что ваша бывшая девушка будет продолжать присылать вам безумные текстовые сообщения в 3 часа ночи, не возвращайте ей ожерелье, которое она носила с 8-го класса . Вместо того, чтобы двигаться дальше, в чем я обычно довольно хорош, я временно стал одержим — по крайней мере, пока у меня не появился общий друг, который пошел за ожерельем для меня. Когда вам что-то нужно от кого-то, что-то, к чему вы не можете получить доступ без его одобрения , это делает какое-то странное дерьмо с вашей психологией.
Я колебался между своего рода бессильной яростью и отчаянным желанием угодить или успокоить этого человека, и в каждый момент каждая реакция казалась подлинной. Я попеременно говорил: «Привет, как дела? Просто интересно, что случилось :)» и «ПОХУЙТЕ, я знаю, что вы были в городе в прошлые выходные, ПОЧЕМУ ТЫ СНОВА ОТ МЕНЯ ОТНОШИЛСЯ?» И это было не совсем сознательно, и у меня не было глубокого понимания действующих механизмов.
Я просто чувствовала себя дружелюбно по отношению к моему бывшему и отправляла ему приятное сообщение, затем я злилась на него и отправляла ему злое. 9. Почему мы живем в мире сумасшедших бывших подружек? Я предполагаю, что это потому, что мы чаще наделяем мужчин властью над женщинами, и что женщины в конечном итоге больше подвержены психологии бессилия в ситуациях отношений.
И есть в основном две типичных реакции на власть: сговор или замена. Когда я чувствовал себя дружелюбно, я вступал в сговор, а когда я был злым, я больше склонялся к «замещающему» мышлению. Однако стоит отметить, что обе эти реакции укрепляют системы власти .
Когда местные жители Африки восстали и свергли своих угнетателей-колонизаторов, мы вскоре осознали, что они обычно сами устанавливали репрессивные режимы . Это истинный и глубокий ущерб колониализма; Европейские державы навязали своим завоеваниям новую систему ценностей, которая намного пережила их правительственные режимы.
Когда мы сталкиваемся с силой, используемой против нас мы естественным образом склоняемся к увековечить эту систему , либо мысленно подлизываясь к нашим угнетателям (таким как Анна Болейн), либо пытаясь стать нашими угнетателями (например, колонизированными). В более упрощенном примере, я дал своему бывшему больше власти надо мной, взбесившись вне. Теперь он контролировал не только мои вещи, но и мою психологию. Чтобы выбраться из ловушки, мне нужно было вырваться из системы, но это не всегда возможно.
Я считаю, что причина, по которой мы склонны впадать в эмоциональность сговора или замены, заключается в том, что бессознательно мы действуем таким образом, чтобы наши потребности были удовлетворены. Чем мощнее система, в которой мы находимся, и чем ближе к источнику этой силы, тем больше вероятность, что мы ее поддержим. Если система менее мощная или если мы получаем очень мало преимуществ, мы, скорее всего, взбунтуемся и захотим заменить ее — но это не рациональные решения.
Анна Болейн поддержала своего угнетателя даже после того, как это не принесло ей пользы, потому что это был механизм, которым она пользовалась всю свою жизнь и врожденная эмоциональность, которую она перенесла в . Это была ее бессознательная реакция на потерю власти; подлизываться к тому, что поразило ее, пытаясь вернуть его привязанность.
И, честно говоря, обычно у нее это получалось — кроме самого конца.
Это проблема, которую мы наблюдаем сейчас, особенно с белыми женщинами. Часто цветные женщины жалуются, что белые женщины вроде бы поддерживают патриархат, и я считаю, что это правильно. На самом деле, я писал об этом два года назад. К чему это сводится, так это к белые женщины увековечат патриархат , потому что доступ к привилегиям через белых мужчин — более быстрый путь к власти, чем свержение патриархата. Вот почему белые женщины пошли за Трампа на последних выборах. Дело не в том, что белым женщинам промывают мозги; речь идет о патриархальной сделке.
Речь идет о человеческой природе, и в какой-то степени она бессознательна.
И именно эта бессознательная природа меня действительно интересует.
Мы видим это между женщинами и мужчинами, когда речь идет о сексе, но я также вижу это между мужчинами и мужчинами в организационных структурах. Один пример, который я часто привожу, потому что это был первый раз, когда он меня зацепил, был в моем Дзен-центре, когда одного из учителей-мужчин в группе, в которой я был, обвинили в неподобающих отношениях с одним из его учеников. Настоятель назначил наказание учителю, и многие ученики мужского пола очень рассердились и направили свой гнев на по отношению к участницам группы . Хотя имя женщины не было названо, многие люди выразили свой гнев по поводу того, «кем бы она ни была». Я считаю, что это было совершенно токсично, потому что аббат решил, что поведение учителя было неподобающим, и аббат назначил наказание .
Когда я поднял этот вопрос перед группой, люди говорили что-то вроде «ну да, в современном обществе настоятель должен наказать учителя».
Нет, он этого не сделал. Он был человеком с самое большое количество силы во всей этой ситуации, и все же люди были склонны оправдываться перед ним. Никто не оправдывал девочку, никто не говорил что-то вроде «даже если бы наказание было суровым, она не знала, что сделает настоятель», или «наверное, она растерялась и ей нужно было с кем-то поговорить, а настоятель был разумным выбором».
И это подводит нас к особенно неприятной части силового сговора , когда мы инстинктивно вступаем в союз с властью ради собственной выгоды, мы склонны обвинять бессильных в несправедливостях, которых они не совершали.
Другой пример этого, о котором я писал, касается позитивных действий в университетах. Часто люди считают, что, скажем, цветные люди, женщины или кто-то еще не заслуживают места в университете из-за позитивных действий. И, конечно же, теперь, если вы, скажем, белый чувак из рабочего класса, поступить в Гарвард чертовски невозможно, но проблема не в том, что признаются позитивные действия.
Это что теперь признается, что огромный процент белых мужчин, поступающих в Гарвард, являются наследниками . Уход цветных не проблема; это то, что люди с высокими привилегиями получают огромное преимущество в заявлениях Гарварда, и что человека с высокими привилегиями, как правило, белые , поэтому они занимают все белые пятна.
Но вместо того, чтобы обвинять чрезвычайно привилегированных белых мужчин , которые получают незаслуженные места, естественной тенденцией является обвинять цветных людей или женщин, потому что белый мужчина чувствует, что у него больше шансов победить эти группы. Подумай об этом; если ваша цель № 1 — поступить в Гарвард, любой этической ценой вы хотите атаковать самое слабое звено. Так кто слабее? Чье место вы, скорее всего, получите — место богатого белого студента, который является бенефициаром поколений наследственной власти, или место чернокожего ребенка-новичка, который может быть индивидуально умным, но чья семья практически ничего не знает о лиге плюща школы?
В ситуациях силового сговора люди с меньшей властью склонны соперничать друг с другом в попытке улучшить свое положение с минимальной критикой всеобъемлющих властных структур.
И это соперничество, как правило, принимает форму глубокой ярости , когда люди создают нарративы, поддерживающие сфабрикованную точку зрения, которая оправдывает любое поведение, которое им нужно предпринять для личной выгоды.
Это касается нарративов; они не о поиске истины. Их основная цель — побудить людей к действию, и люди в основном всегда создают нарративы, продвигающие их личные планы. Это повествование часто используется для построения ярость , очень мотивирующая эмоция. Вот почему люди так злятся в наши дни; они верят в собственную чепуху, потому что это помогает им продвигаться по жизни. К сожалению, это задевает и многих других людей.
Итак, что делать, что делать?
Самый простой ответ, если это возможно, состоит в том, что вы должны покинуть энергетические системы, которые вы не можете продвинуть в . Не пытайтесь найти путь наверх, просто перестаньте вкладывать в них столько, сколько возможно. Это может быть очевидно, но если бы все оставили разрушительные энергосистемы, эти системы больше не будут проводниками энергии.
Умир Хак описывает своего рода капиталистический «стокгольмский синдром», который особенно характерен для белых мужчин. По сути, многие люди, которые раздавлены нашими капиталистическими излишествами, являются стойкими его защитниками:
Самое странное в сегодняшнем дне то, что большинство людей, которые быстрее всего и яростнее бросаются на защиту капитализма… не являются капиталистами. И никогда не будут. Не может быть. Только 10% американцев владеют акциями и еще меньше владеют облигациями. Еще меньше — может быть, 1%, если что — зарабатывают на капитале достаточно денег, чтобы назвать его своим основным доходом. И их доходы сокращаются рекордными темпами. … Они не отправляют своих детей в школу с приростом капитала. Они не оплачивают стремительно растущие счета за здравоохранение, ликвидируя трастовые фонды. Они просто средненькие болтуны, как и все мы. И все же, несмотря на то, что они не капиталисты и никогда ими не будут, именно они больше всех защищают капитализм.
Есть ли в Америке капиталистический стокгольмский синдром? by Umair Haque
Это на самом деле имеет для меня полный смысл, учитывая мое нынешнее понимание силы. Эти белые мужчины — «Анна Болейнинг». По сути, белые мужчины настолько близки к «узлу власти» (из-за своего пола и расы), что они инстинктивно поддерживают нынешнюю систему, подсознательно, потому что на каком-то уровне они чувствуют, что получили лучшую сделку, если нынешняя система преуспевает, чем если она терпит неудачу. Хотя, как также продемонстрировала Анна Болейн, можно удерживать эту инстинктивную идеологию далеко за пределами рациональной выгоды.
Думаю, лучшее, что вы можете сделать, если понимаете, что проигрываете конец «капиталистической игры», — это инвестировать в системы, существующие вне капитализма . Основными примерами этого, как правило, являются церкви и религиозные учреждения. Да, у них есть свои проблемы, но у вас гораздо больше шансов получить суп от милых дам из вашей церкви, когда вы состаритесь и заболеете, чем пенсию от вашего работодателя.
Прекратите инвестировать, эмоционально или финансово, в учреждения, которые вас трахают (чаще всего это ваш работодатель). Конечно, иногда нам приходится сталкиваться с угнетением, чтобы выжить, но ради бога не верь. Не верьте, что в этом есть заслуга. Нет ничего изначально ценного в том, чтобы быть хорошим сотрудником или трудолюбивым, несмотря на то, что те, кто вас нанимает, хотят, чтобы вы верили. Я имею в виду, что вы можете усердно работать — у меня нет возражений против тяжелой работы — просто поймите что это не хорошо от природы . Ощущение, что ты хороший если будешь много работать, это твое инстинктивное желание сговориться с властью, и это чушь, и вредно, и часть твоего вклада в собственное угнетение.
Тем не менее, если вам нужно больше денег и вы хотите продвижения по службе, или хотите произвести впечатление на своих коллег, или хотите стереть боль от мыслей о бывшем, оставаясь в офисе до 10, как ни в чем не бывало, работайте в свое удовольствие.
задницу. Просто убедитесь, что работа, которую вы выполняете , служит другой цели, приносящей вам личную выгоду .
Потому что это врожденный самородок угнетения, который касается всех нас; когда мы чувствуем, что что-то хорошо или мы чувствуем, что мы хорошие люди, потому что делаем что-то не имея конкретного представления о том, как это «что-то» принесет нам пользу, это, как правило, признак того, что мы не помогаем себе, а делаем то, что вредит нам на благо тех, кто выше нас. Например, если вы женщина, которая наносит макияж, «чтобы чувствовать себя хорошо», вы вступаете в сговор с патриархатом. Вы украшаете себя, для удовольствия мужчин, не получая никакой выгоды для себя. Однако, если вы женщина, которая красится, потому что вы поняли, что поверхностные мужчины будут делать для вас все (бесплатно!), если вы хорошо выглядите, или потому что вы хотите переспать, или потому что вы каким-то образом хотите оказать влияние на как люди реагируют на вас так, как вы планируете извлечь выгоду, ну тогда вы просто принимаете рациональное решение.
Не то чтобы я считал, что человек всегда должен быть максимально заинтересован в себе, но когда вы решите сделать что-то, что принесет пользу кому-то другому, я думаю, хорошо знать, кому вы принесете пользу. Вы бы предпочли потратить свое время на помощь генеральному директору в приобретении второго корпоративного самолета или на волонтерскую работу с детсадовцами? Я имею в виду, никаких суждений в любом случае, просто убедитесь, что вы принимаете решение самостоятельно. Потому что, по сути, противоположность угнетения — это свобода действий, и восстановление после угнетения — это восстановление свободы действий.
И мы все восстанавливаемся после угнетения, даже белые люди, потому что у очень немногих из нас есть подлинная свобода воли. Первое препятствие, которое мы должны преодолеть, чтобы вернуть себе свободу воли, — это преодолеть угнетающую структуру нашего собственного разума .
Психология власти и влияния
Добро пожаловать на мастер-класс Grit & Growth, посвященный власти, с участием Деборы Грюнфельд, профессора организационного поведения Стэнфордской высшей школы бизнеса.
От языка тела власти до дебатов авторитета и подлинности, Грюнфельд дает представление о том, как и когда использовать свою власть, чтобы завоевать доверие и уважение других.
Профессор Грюнфельд — психолог по образованию, она десятилетиями занимается исследованиями и преподаванием психологии силы и бессилия. Она глубоко понимает, почему эта невидимая сила может иметь такое глубокое социальное и деловое влияние. Существует множество мифов и неправильных представлений о власти, начиная с того факта, что большинство людей считают, что только другие люди обладают властью и что власть развращает. Грюнфельд говорит, что исследование опровергает эту идею, объясняя это так: «иметь власть, но чувствовать себя бессильным, заставляет людей вести себя плохо».
Итак, как же люди, облеченные властью, используют ее во благо? Если вы хотите оказывать положительное влияние на других и на свою организацию, Грюнфельд считает, что с точки зрения карьеры нет никаких преимуществ в том, чтобы быть придурком.
Вместо этого она рекомендует «вести себя так, чтобы другие больше доверяли вам».
- Язык вашего тела может сообщать о силе… или бессилии. Грюнфельд советует предпринимателям представить, что вы надеваете головной убор или корону, прежде чем войти в комнату, полную незнакомцев. Неподвижность и физическая экспансивность, которую вы передаете, дадут невербальные сигналы о том, что вам комфортно и вы чувствуете себя ответственным.
- Иногда лучше вести с уважением, чем с доминированием. В то время как доминирование имеет тенденцию выглядеть более авторитетно, почтительное поведение более доступно, демонстрирует уважение к другим и помогает строить отношения.
- Эффективным лидерам необходимо сбалансировать авторитет и доступность. Вы должны быть в равной степени способны вести себя так, чтобы вызывать уважение и проявлять уважение к другим, потому что людям в разных ситуациях будут нужны от вас разные вещи.
- Лидеры должны практиковать виды власти, которые могут не прийти естественным путем.
