Государственное бюджетное дошкольное образовательное учреждение детский сад № 104 комбинированного вида Невского района Санкт-Петербурга
Каждый ребенок должен знать как вести себя при пожаре.
1. Ребёнок должен знать свой адрес, Ф.И.О. и номер телефона! Выучите эту информацию вместе с ним.
2. Огнеопасные приборы храните в недоступном от ребёнка месте.
3. Показывайте своим примером, что вы выключаете электроприборы, особенно мелкие приборы (утюг, фен, кофеварка, чайник и т.д.)
4. Расскажите, что в деревне или на даче без взрослых нельзя, подходить и включать обогревательные приборы (камины, батареи).
5. Не забывайте напомнить, что «спички – детям не игрушка»!
Ребенок должен знать, что делать, если он видит пламя:
1. Не притрагиваться к огню, а звать на помощь взрослых!
2. Если взрослых нет дома, выйти из квартиры и обратиться за помощью к соседям!
3. Не искать укрытия в горящей квартире!
4. Не спускаться на лифте, а бежать вниз по лестнице!
5.
Если квартира заперта, не поддаваться панике, а звонить 01 или 112 и звать на помощь соседей!
Необходимо помнить, что опаснее огня может быть только дым. Чтобы не задохнуться при пожаре, следует дышать через мокрую марлю и ползти к выходу, не поднимаясь на ноги. Дым имеет свойство подниматься вверх.
Родителям нужно постараться не напугать ребёнка, а вызвать у него желание быть внимательным и осторожным.
Огонь – это очень большая опасность!
Как случаются пожары?
Существует много причин возникновения пожара, но часто именно неосторожность и детская шалость служат поводом для огня. Когда ребенок остается один, особенно проявляется его стремление к самостоятельности. Дети в своих разнообразных играх часто повторяют поступки и действия взрослых, имитируя их поведение. Детям хочется, как можно скорее, все узнать и испытать. Нельзя быть уверенным, что оставшись без присмотра, он не решит поиграть с опасными приборами. Родители должны помнить, что оставлять детей одних очень опасно.
В случае пожара малыш не сможет самостоятельно выбраться. Помните, что спасаясь от огня и дыма, дети обычно прячутся в укромном месте.
Что может послужить причиной пожара?
1. Ребёнок, увлечённый своей игрой, может положить игрушку в микроволновую печь. Включив её, микроволновая печь сразу же заискриться.
2. Оставленный на кухне ребёнок может включить конфорку плиты, даже не осознав это.
3. Включая, выключая лампочки, ребёнок может вызвать перенапряжение в сети. Лампочка может взорваться и стать причиной пожара.
4. Оставленные свечи после детского праздника или ухода гостей, могут сжечь весь этаж.
5. Пробегающий ребёнок может опрокинуть работающий утюг на ковёр, тот загорится моментально.
6. Дети любят играть с проводами. Если ребёнок перегрызёт провод — случится беда.
7. Любые электроприборы могут выйти из строя прямо у вас на глазах и воспламениться.
Родители, давайте следовать урокам пожарной безопасности и обучать наших детей быть внимательными и осторожными.
Помните: подобные уроки должны начинаться с самого раннего детства. Не забывайте: гораздо легче предотвратить пожар, чем его потушить. Простые меры предосторожности помогут вам обезопасить себя и своих детей.
Как научить ребенка правилам пожарной безопасности и действиям во время пожара?
Дети наиболее уязвимы перед огненной стихией. Поэтому чем раньше вы начнете обучать своего ребенка азам пожарной безопасности, тем лучше.
С какого возраста следует начинать говорить с детьми о пожарной безопасности?
Начиная с 3 лет детям в игровой форме нужно объяснять, что такое огонь, каким он бывает и какую опасность несет. Для наглядности можно приготовить реквизит. Подойдут красочные иллюстрации, модель пожарной машины, спички и вода. Малыши в этом возрасте все понимают и способны запомнить, что зажигалкой и спичками играть нельзя, что не стоит самостоятельно включать газовую плиту и электроприборы. Можно разыграть сценку с чудесным спасением игрушки.
Также следует показать, как можно потушить горящую спичку водой или песком. При этом важно донести ребенку, что следует самому быть очень аккуратным и соблюдать правила безопасности, чтобы избежать трагических последствий.
Для детей младших классов подойдут тематические плакаты с наглядными картинками и описанием причин пожара и действий, необходимых для спасения. В школах периодически проходит репетиция эвакуации из здания, чтобы дети могли запомнить последовательность действий в случае пожара и адекватно реагировали на сигнал пожарной тревоги.
Каждый ребенок должен знать как вести себя при пожаре.
— Ребёнок должен знать свой адрес, Ф.И.О. и номер телефона! Выучите эту информацию вместе с ним.
— Огнеопасные приборы храните в недоступном от ребёнка месте.
— Показывайте своим примером, что вы выключаете электроприборы, особенно мелкие приборы (утюг, фен, кофеварка, чайник и т.д.)
— Расскажите, что в деревне или на даче без взрослых нельзя подходить и включать обогревательные приборы (камины, батареи).
— Не забывайте напоминать, что «спички – детям не игрушка»!
Ребенок должен знать, что делать, если он видит пламя:
— Не притрагиваться к огню, а звать на помощь взрослых!
— Если взрослых нет дома, выйти из квартиры и обратиться за помощью к соседям!
— Не искать укрытия в горящей квартире!
— Не спускаться на лифте, а бежать вниз по лестнице!
— Если квартира заперта, не поддаваться панике, а звонить со стационарного телефона 01, с сотового 101 или 112 и звать на помощь соседей!
Необходимо объяснить, что опаснее огня может быть только дым. Чтобы не задохнуться при пожаре, следует дышать через мокрую марлю и ползти к выходу, не поднимаясь на ноги. Дым имеет свойство подниматься вверх.
Родителям нужно постараться не напугать ребёнка, а вызвать у него желание быть внимательным и осторожным.
Уважаемые родители!
Ребенок с раннего детства должен осознавать, что спички – это не игрушка, огонь – не забава, а пожар – тяжелое бедствие.
В целях вашей безопасности и безопасности ваших детей как можно чаще беседуйте с детьми о том, как себя вести в чрезвычайных ситуациях.
И самое главное – будьте примером во всех ситуациях, связанных с соблюдением правил пожарной безопасности.
Фото взято из открытых источников сети «Интернет»
Почему я перестала публиковать фотографии своего ребенка в социальных сетях
Год, когда мне исполнилось 37 лет, был годом, когда моя мама закончила книгу для моего ребенка. Это был также год, когда она начала это делать, факт, который я больше не осуждаю. В детстве у меня было много обид на маму, которые я агрессивно документировала в своих ежедневных дневниках.
Кто: Маргарет Макинерни
Что: Получила награду «Самая подлая мама»
Почему: Всегда — ВСЕГДА!!! — на стороне Патрика. За то, что пренебрегала второй дочерью и ОБВИНЯЛА ЕЕ во всем!!!
Я был третьим из четырех детей, зажатым между двумя братьями, младший из которых, очевидно, был любимцем моей матери.
Любого внимания, которое я получала, было одновременно и слишком много, и никогда недостаточно, и чья это могла быть вина, кроме моей матери? У нескольких моих друзей были мамы-домохозяйки, которые приветствовали нас из школы с кувшинами Kool-Aid и замороженными слайдерами, только что из духовки, потому что они были семьей, чью подъездную дорожку раз в две недели украшал рефрижератор Schwan, доставляющий все виды дорогих замороженных продуктов с высокой степенью переработки. Моя мать делала покупки в продуктовом магазине и обычно ела на ужин Фритос, смоченный в твороге, которым она наслаждалась, сгорбившись над кухонным прилавком, пока ее неблагодарные дети по очереди ныли над едой, которую она приготовила после трех- часовая поездка туда и обратно до маленького городка, где она раскладывала каталоги сезонных безделушек в течение восьми часов.
Детская книжка с фотографиями, а также детскими вещами вроде сломанных молочных зубов (в конверте с надписью «вероятно, твои») — свидетельство не только моего детства, но и ее материнства.
Когда она покинула эту сельскую фотостудию, ее профессиональная работа была закончена. Все, что предстояло, — это часовая поездка обратно к дому, где она могла погрузиться во вторую смену, упаковывая наши ланчи, приставая к моим братьям с домашним заданием и следя за тем, чтобы мы были накормлены, вымыты и готовы к предстоящему дню. Без этой книги и нескольких коробок, гниющих где-то на складе, мое детство не существовало бы вне моей памяти и воспоминаний моей семьи. Я забыл о белом круглом вырезе моей любимой толстовки с фиолетовым изображением стегозавра спереди, пока не увидел фотографию 5-летней Норы в ней. Я забыл о периоде Джорджа Харрисона нашего отца в 80-х, когда он позволил своим волосам отрасти длинными и волнистыми.
Я принадлежу к последнему поколению, у которого незабываемое детство? Не безоблачное детство, а детство, которое может быть забыто, выброшено в мусорный бак или сожжено в огне. Детство, которое не сохранено в облаке, не заархивировано и не доступно для скачивания.
Подробнее: Ответы на самые важные вопросы о детях и телефонах
Когда родился мой сын Ральф, мы были готовы. За две недели до того, как мой муж Аарон встал у моих ног и попытался поймать ребенка (он промахнулся), я сидела рядом с его больничной койкой, пока катетер вел его бедренную артерию к мозгу и закачивал яд, предназначенный для уничтожения агрессивной опухоли мозга. при этом, надеюсь, не убивая его. Под тонким хлопком моей футболки для беременных Old Navy наш ребенок сопротивлялся прикосновениям отца. Аарону было 33 года; Мне было 30. За последние 15 месяцев ему сделали две трепанации черепа, и он начал второй курс облучения. Ребенок внутри меня был зачат в результате врачебного акта между мной и медсестрой с добрыми глазами, которая установила таймер яиц и пожелала мне удачи после того, как вставила в меня шприц, надеясь, что размороженная сперма Аарона направилась к выпущенным яйцеклеткам. с помощью иглы, воткнутой мне в живот накануне.
Счастливая, здоровая семья. Счастливая, здоровая семья , — такова была молитва, которую я мысленно телеграфировал во вселенную, пока тонкие пальцы Аарона покоились на моем животе. «Какой хэштег у ребенка?» было то, что я сказал вслух.
Аарон и я были интернет-людьми. Мы ненадолго встретились за много лет до того, как познакомились в Твиттере, но онлайн-шутки придали нам смелости встретиться снова. Мы были в той же больнице в тот день, когда узнали об его опухоли мозга, и мы провели пороговое время между его компьютерной томографией и его диагнозом, делая фотографии для этого нового приложения под названием Instagram. Аарон позировал в инвалидной коляске с одеялом на ногах, и я подписала это «мой личный Рузвельт». Было весело и смешно, потому что мы были молоды и глупы. Кроме того, единственными людьми, которые видели наши фотографии, были мы и несколько друзей, которые решили использовать приложение. Все остальные были на Facebook, а когда что-то было на Facebook, это было реально.
На нашей свадьбе мы попросили гостей выкладывать фотографии в Instagram с хэштегом (#purminerny). Свадьба состоялась всего через две недели после того, как у Аарона был официально диагностирован рак мозга четвертой стадии. Ждать было некогда, да и денег на традиционную свадьбу не было. Я заказала красное платье в интернете и оставила бирки. Аарон получил координирующие Nike. Мы запаслись шампанским Costco и устроили прямую трансляцию для всех, кто не смог прийти, то есть большинство людей, получивших уведомление всего за несколько недель. Это было почти за десять лет до COVID-19.сделает Zoom самым популярным свадебным местом в 2020 году, а идея размещения вашей свадьбы в Интернете была настолько новой, что New York Times взяла у меня интервью для статьи под названием «Больше гостей за меньшие деньги (требуется Wi-Fi)». где я, по-видимому, сказал: «Тот факт, что гости посещали Интернет и экраны компьютеров, не делал нас менее трогательными».
Позже той же ночью, лежа в кровати гостиничного номера с нашими друзьями, мы с Аароном просматривали Твиттер и Инстаграм, дважды нажимая на ночные фотографии и делая скриншоты доказательств того, что наша свадьба была местной популярной темой в Твиттере.
Ральф Пурморт появился на свет под номером в январе 2013 года. У него было 10 пальцев на руках и ногах, автокресло, которым мы не знали, как пользоваться, и хэштег (#Ralphiegrams), готовый использовать на любых фотографиях. его с того дня. К тому времени у Instagram было более 152 миллионов пользователей, которые публиковали более 65 миллионов фотографий в день, но мало кто из них и глазом моргнул, когда было объявлено, что Instagram владеет каждой опубликованной вами фотографией и может использовать их в рекламных целях, не выплачивая вам компенсацию. Кто мог бы заработать на моих отфильтрованных фотографиях унылых обедов за столом?
Я отказалась от идеи сделать Ральфу детскую книжку еще до его рождения. В этом не было необходимости, потому что мы потратили время на то, чтобы создать для него блог на Tumblr.com, где каждая фотография в Instagram, опубликованная с его хэштегом, создавала запись в его личном Tumblr. Мы представили, что этот маленький уголок Интернета собирает все фотографии, сделанные нашими друзьями и семьей, тысячи фотографий и воспоминаний, доступных для него, чтобы он мог получить к ним доступ в любое время и навсегда.
В Интернете были тысячи фотографий Ральфа. Интернет-знакомые взяли его самые смешные фотографии и превратили их в мемы. Я наслаждался, наблюдая за тем, как его фотографии набирают лайки и комментарии, а также притворялся, что испытываю двойственное отношение к этому. Приятно, когда тебя любят в сети; так же приятно смотреть, как твоих детей любят в Интернете. Любой пользователь Instagram мог нажать #ralphiegrams и перейти к хронологическому отображению жизни нашего ребенка. Но увидеть это на Tumblr? О, тебе нужен был пароль для этого. Что это был за выбор, если не тихий шепот естественного стремления защитить нашу молодежь? Как быстро она была отвергнута естественной потребностью в признании и внимании?
У меня всегда была очередь фотографий, которыми я делился. Очевидно, не было бы обнаженных фотографий и ничего смущающего. Меня смущало то, что родители выкладывали фотографии своих детей, вымазанных в собственных экскрементах, точно так же, как я съёживался, когда писал слово «экскременты», потому что это действительно гораздо более неприятное слово, чем какашки, не так ли? Вместо этого я разместил фотографии, на которых он сидит рядом с отцом во время химиотерапии Аарона.
Я разместил фото, на котором он кричит с багровым лицом после прививки MMR. Когда Аарон поступил в хоспис в нашем доме, я разместила фотографию 22-месячного Ральфа, стоящего в комбинезоне и на цыпочках и заглядывающего в больничную койку своего отца.
В 2015 году я сошла со сцены на местном благотворительном мероприятии Американского онкологического общества, где я выступала с основным докладом для их «молодой демографической группы». Готовая раствориться во всем, кроме этой мрачной реальности, я открыла свой телефон. Меня отметили в нескольких комментариях и твитах на Facebook друзья и знакомые, которые были в восторге от того, что показали мне статью BuzzFeed под названием «10 розыгрышей, которые должен попробовать каждый папа». На миниатюре был мой собственный ребенок без отца, с его крошечного рта капала слюна, а на лице были нарисованы спутанные брови. На самом деле не его отец «разыграл» его, а я днем с моей сестрой, когда Аарон спал в постели из-за побочных эффектов химиотерапии.
Я был раздражен, но потом заметил, что список был не типичным списком BuzzFeed, а частью фирменного контента, созданного производителем автомобилей, который мы назовем Nissan, потому что это их имя. Теперь я был в бешенстве. Это были выходные Суперкубка, и они продвигали хэштег #withdad, разработанный в дополнение к их рекламе. В последний раз Ральф был #withdad в тот день, когда его отец умер в нашей гостевой комнате. Прошло всего три месяца, и хотя я только что был на сцене, стараясь изо всех сил вдохновлять, я действительно был черной дырой ярости и неразрешенного посттравматического стресса.
Подробнее: Не говорите, что «не можете представить» горе тех, кто потерял близких. Попросите их рассказать вам свои истории
Я написала @NissanUSA в Твиттере с танцпола под проецируемым изображением моего мертвого мужа. Двумя ночами позже я просматривал электронное письмо, получив анонимную подсказку от инсайдера Nissan о том, что команда по связям с общественностью знала о моем твите.
Мой типстер предоставил адреса электронной почты всем четырем мужчинам (очевидно), отвечающим за кампанию, и я написал об использовании чужого контента без их явного письменного согласия.
Но по закону им не требовалось моего согласия. Фотография была размещена в аккаунте Flickr.com, о котором моя сестра забыла, загружая все свои фотографии со своего телефона для сохранности. Несколько лет назад она нажала кнопку, на которой эта фотография была указана как «творческое достояние», что означало, что это юридически честная игра.
Это было несправедливо. Мне было нехорошо. И мне было нехорошо изливать свою лаву гнева на кучку корпоративных мужчин, которые в конце концов ответили таким общим письмом, что я подумал, не было ли оно написано ботом. Чего я хотел от этого общения — извинений? Бесплатный микроавтобус? Вкусить сладкий нектар быть правым и праведным? Потому что после этого письма изменились ли мои привычки к публикациям? Нет, они этого не сделали. Детство моего сына продолжало проходить в лентах бесчисленных незнакомцев, а число моих подписчиков в Instagram выросло до 100 000 человек.
Я поделился жизнью Ральфа, как если бы она была моей собственной, и я защищался от воображаемых недоброжелателей эссе об этой практике в 2017 году. Заголовок: «Мой сын — хэштег». В то время Ральфу исполнилось 4 года, и он начал шипеть, как кошка, когда люди, которые следили за мной в Instagram, обращались к нему публично, ссылаясь на части его жизни, которые, как он по глупости предполагал, были между нами двумя. Я делал паузу после каждого разговора, пытаясь объяснить ему, как незнакомец узнает о его воображаемом брате Гэри. Но я не перестал писать.
Дело не в том, что у меня не было никаких доказательств того, что моя привычка публиковать сообщения не очень хороша для моего сына. Были сотни маленьких моментов, например, когда он держал руку, как затравленная знаменитость, и кричал: «Никаких фотографий!» когда я подбирал его в первый день в детском саду, или наклонялся к камере, чтобы сделать со мной селфи, а затем через 10 минут спрашивал: «Скольким людям это нравится?» Это было его впечатление обо мне в возрасте 4 лет, когда он нашел старый iPhone в своей мусорной корзине для игрушек и подобрал его.
«Подожди, я в Инстагваме». — сказал он своим эльфийским голоском. Было щемящее чувство, что вместо того, чтобы документировать его детство, я показываю его, определяю, лишая его возможности рассказать свою собственную историю. Ральф был персонажем моего моноспектакля, где я играла роль матери.
У меня больше не было напарника, который утомлял бы мелочами моего дня, не было никого, с кем можно было бы смотреть в глаза, когда наш ребенок пытался проткнуть макароны с сыром своей тупой пластиковой вилкой, не было свидетеля в реальном времени чуда растущий ребенок. Наряду с дофамином и признанием, Instagram взял на себя роль свидетеля моей и Ральфа жизни. Каждый пост был призывом к вниманию, каждый лайк и комментарий — реакцией: ты здесь, мы тебя видим.
Когда я снова вышла замуж и мне Ральф стал самым младшим ребенком, простое общение с ним в сети стало более сложным. Не публикуя детей, которых я приобрела, выйдя замуж за Мэтью, мне казалось, что я упускаю их из нашей жизни.
Для них это тоже было похоже. Они были достаточно взрослыми, чтобы погуглить меня, и достаточно взрослыми, чтобы спросить, почему я не разместил их фотографии. Ответ был запутанным: они хотели, чтобы я? Их отец? Их мама? Новое осознание границ с ними заставило меня задаться вопросом, почему я чувствовал себя так свободно с образом Ральфа.
Подробнее: Почему так много людей очарованы моей смешанной семьей
Когда я родила своего младшего ребенка, а Ральф стал средним ребенком, я создала новую и лишь немного рациональную границу: я воздержусь настоящее имя нашего ребенка и публиковать фотографии Ральфа и старших детей только с их согласия. На какое-то время это смягчило мою вину. «Они видят все, что опубликовано, до того, как я это выложу», — сказал я себе, как будто человек, который еще не научился определять свои левые и правые ноги, мог понять условия приложения, которое я сам сделал слепо. принял.
Однажды ночью я часами просматривал свою ленту, удаляя или архивируя каждую фотографию с лицом Ральфа.
«Я больше не публикую фотографии детей», — сказал я Мэтью. Заявление, похоже, не имело для него никакого значения, что меня разочаровало. Разве он не видел, насколько я морально верен? Как я могла видеть ошибочность своего пути и теперь превосходила многих других матерей? Он не делал.
Я редко фотографирую кого-либо из детей не потому, что я больше присутствую и живу настоящим моментом или ограничиваю свое экранное время, а потому, что без дофаминового вознаграждения в виде лайков стимул потерял свой магнетизм. Когда я делаю фотографии, мне напоминают не только о том, какой я дрянной фотограф, но и о том, что я такая же, как моя мать; эти фотографии не будут десятилетиями лежать в конвертах в коробках в подвале, они будут лежать в облаке, пока их случайно не удалят. И если моему поколению когда-нибудь удастся выйти на пенсию, может быть, у меня откроется второе дыхание и я разберусь в коробках в своем шкафу, заполненных его рисунками, поздравительными открытками и нераспространенными школьными фотографиями.
Хотя, наверное, нет.
Кто такой Ральф? Это для него, чтобы обнаружить и определить. Но могу с уверенностью сказать, что он точно не хэштег.
Copyright © 2022 Нора Макинерни. Из книги ТОЛЬКО ПЛОХИЕ ВИБЕНЫ: И другие вещи, которые я приношу к столу Норы МакИнерни, которая будет опубликована издательством One Signal Publishers, издательством Simon & Schuster, Inc. Напечатано с разрешения.
Свяжитесь с нами по телефону по адресу [email protected].
Реальный риск публикации фотографий ваших детей в социальных сетях – SheKnows
Если вы покупаете независимо проверенный продукт или услугу по ссылке на нашем веб-сайте, SheKnows может получить партнерскую комиссию.
С лета 2019 года мать-одиночка Жаклин Пол документирует жизнь своей 3-летней дочери в своем аккаунте TikTok Wren & Jacquelyn. У аккаунта более 17 миллионов подписчиков, а каждое видео стабильно набирает несколько миллионов просмотров.
Связанная история Новаторский новый закон штата Юта требует «цифрового комендантского часа» для несовершеннолетних, и у нас есть вопросы
Аккаунт недавно подвергся критике, когда некоторые TikTokers заметили нескольких тревожных, «потенциально жутких» людей, которые следят за аккаунтом, просматривают видео и комментируют.
Некоторые комментарии, несомненно, вызывают беспокойство — пожилые мужчины называют Рен «закуской» и говорят, что она выглядит «мягкой». TikTokers обвинили Пола в эксплуатации ее дочери и намеренном размещении непристойного контента.
Хотя нет никаких доказательств того, что Пол сознательно эксплуатирует ее дочь, негативная реакция побудила многих родителей проверить свои собственные и спросить себя, каков реальный риск для их детей. Поэтому мы спросили профи.
Три основные категории рискаСуществуют три основные категории риска, связанные с публикацией информации о детях в социальных сетях. Первый и, пожалуй, наиболее важный для родителей — это риск причинения ребенку вреда, который является преступным или опасным. Кража личных данных, преследование и многое другое могут попасть в эту категорию. (Это риск, который привел к распространению вирусного хэштега #saveWren.)
Во-вторых, это риск причинения вреда текущим или будущим жизненным возможностям детей, который не является незаконным, но нежелательным, говорит Планкетт.
Это включает в себя такие вещи, как сбор данных. «После того, как контент передается в цифровом виде, у вас нет возможности узнать и контролировать, как он будет использоваться и куда он попадет. [T] существует реальный риск того, что контент, которым вы делитесь [термин Планкетта для обозначения того, как родители рассказывают о детях], в конечном итоге будет подвергнут анализу брокерами данных или другими компаниями, которые хотят узнать о ваших детях и, возможно, попытаются продать или продавать им», — говорит Планкетт.
Третий риск труднее всего идентифицировать, и, вероятно, через какое-то время его будет невозможно идентифицировать. Это риск для самоощущения ребенка и его идентичности в мире. «Если вы делитесь, вы рассказываете истории своих детей без их согласия, а в некоторых случаях и без ведома», — говорит Планкетт, который отмечает, что независимо от того, делитесь ли вы как родитель с 50 людьми или с 50 миллионами, всегда будет группа людей, которые узнают о вашем ребенке через ваши социальные сети.
Это затрудняет для детей процесс развития, чтобы понять, кто они и как они взаимодействуют с миром.
Кен Гинзбург, доктор медицинских наук, MSEd, основатель и директор Центра общения родителей и подростков, разделяет эту идею. Он сказал SheKnows , что подростки развивают свою собственную идентичность, в основном задавая вопрос «кто я». Если подросток чувствует, что кто-то другой пишет за него его историю, в то время как он уже изо всех сил пытается вписаться в нее, он может почувствовать, что он должен быть тем, кого изображают. В случае, если родитель публикует все лучшее, что есть в его ребенке, ребенок может почувствовать, что ему нужно быть таким идеальным человеком, к лучшему или к худшему.
Для ребенка очень важно «написать свою собственную историю и не принимать чужую историю», — говорит Гинзбург.
В случае с подростками Гинзбург также предостерегает родителей учитывать риск того, что то, что они публикуют, может стать поводом для насмешек или киберзапугивания их ребенка.
Учитывая целый ряд рисков, легко начать верить, что любой обмен опасен и его следует прекратить. Хотя верно то, что «обмен» никогда не бывает по-настоящему безрисковым, у обмена в Интернете есть свои преимущества, включая связь — из-за COVID особенно важны виртуальные отношения — и сообщество. Родителям нужны ресурсы и места, где можно найти совет, помощь и места, которые нормализуют их путешествие.
Некоторые из этих преимуществ могут перевешивать риски, отмечает Планкетт, но это должны решать отдельные родители.
Руководство по ответственному обменуЕсли вы решите поделиться, Планкетт предлагает выполнить несколько рекомендаций, прежде чем нажимать «опубликовать».
- Используйте эмпирическое правило «Праздничная открытка»: все, что вы сочтете удобным отправить начальнику или двоюродной бабушке в семейной праздничной открытке или семейном информационном бюллетене (для тех из нас, кто помнит те дни, когда еще не было социальных сетей), вероятно, безопасно делиться в Интернете.
- Не размещайте фотографии не полностью одетых детей.
- Не размещайте фотографии, на которых показано, где живут дети.
- Самое главное, прежде чем публиковать, спросите себя, как бы себя чувствовал ваш ребенок, если бы он увидел эту публикацию — сегодня или через много лет. Планкетт отмечает, что чувства ребенка не обязательно должны быть главным решающим фактором, но если ребенку определенно не понравится этот пост, его, вероятно, не стоит публиковать. Точно так же, если ваш ответ на этот вопрос «Я не уверен», то стоит поговорить с вашим ребенком. «Возраст не имеет значения, — говорит Гинзбург. «Если ребенку неудобно, то мы должны принять это за чистую монету».
Реальность такова, что многие из нас, вероятно, в эти дни внимательно изучают наши собственные сообщения в социальных сетях. Реальность такова, что многие из нас (не все) найдут то, что не должны были публиковать. Если это так, есть несколько вещей, которые нужно сделать.
Во-первых, не паникуйте, говорит Планкетт. «Все родители выясняют, как воспитывать детей в цифровом мире. Вы сделали все возможное в то время, и теперь вы думаете, что ваш лучший результат может быть другим».
Во-вторых, извинись перед ребенком. Послушайте, что они говорят, а затем перестаньте делать то, что делаете вы. Это хорошее практическое правило для любого общения между родителями и подростками, говорит Гинзбург, и, конечно же, здесь, когда есть возможность смоделировать здоровое общение в Интернете.
В-третьих, рассмотрите возможность удаления контента, деактивации учетных записей и глубокого изучения опубликованного вами контента, чтобы увидеть, не перепрофилируется ли он или используется таким образом, который кажется неуместным или вредным. Планкетт предлагает обратиться к стандартам сообщества сайта, на котором распространяется контент, и потребовать его удаления — на это может уйти время.
В некоторых штатах родители могут обратиться к закону штата, говорит Планкетт.
