Психология функции речи: 40. Речь. Функции речи. Общая психология

Функции речи

2.01.2012

Речь выполняет две основные функции — коммуникативную и сигнификативную, благодаря которым речь является средством общения и формой существования мысли, сознания.

Мы знаем, что основным в слове является его значение, его семантическое содержание. Наше внимание обычно сосредоточено на смысловом содержании речи. Каждое слово человеческого языка обозначает какой-либо предмет, указывает на него, вызывает у нас образ того или иного предмета; говоря какие-то слова, мы каждый раз обозначаем тот или иной предмет, то или иное явление. Этим язык человека отличается от «языка» животных, который выражает в звуках лишь аффективное состояние, но никогда не обозначает звуками определенных предметов. Это основная функция слова, которая называется сигнификативной. Обозначающая функция является важнейшей функцией слов, составляющих язык. Она позволяет человеку произвольно вызывать образы соответствующих предметов, иметь дело с предметами даже в их отсутствие.

Как говорят некоторые психологи, слово позволяет «удваивать» мир, иметь дело не только с наглядно воспринимаемыми образами предметов, но и с образами предметов, вызванными во внутреннем представлении с помощью слов.

Слово имеет и другую, более сложную функцию, оно дает возможность анализировать предметы, выделять их существенные свойства, относить предметы к определенной категории. Таким образом, слово является средством абстракции и обобщения, отражает глубокие связи и отношения, которые стоят за предметами внешнего мира. Эта вторая его функция обычно обозначается термином значение слова. Овладевая словом, человек автоматически усваивает сложную систему связей и отношений, в которых состоит данный предмет, сложившихся в многовековой истории человечества. Эта способность анализировать предмет, выделять в нем существенные свойства и относить его к определенным категориям и называется значением слова.

Еще одна функция речи — коммуникативная — включает в себя средства выражения и средства воздействия. Выразительная функция сама по себе не определяет речи; речь не отождествима с любой выразительной реакцией, речь есть только там, где есть значение, имеющее материальный носитель. Всякая речь говорит о чем-то, т.е. имеет какой-то предмет; всякая речь вместе с тем обращена к кому-то. Стержнем смыслового содержания речи является то,, что она обозначает. Но живая речь обычно выражает неизмеримо больше, чем она собственно обозначает. Благодаря заключенным в речи выразительным моментам, она сплошь и рядом далеко выходит за пределы абстрактной системы значении.

Речь как средство выражения включается в совокупность, выразительных движений — наряду с жестом, мимикой и пр. Звук, как выразительное движение, имеется и у животных. Но речью, словом этот звук становится лишь тогда, когда он перестает только сопровождать соответствующее аффективное состояние субъекта и начинает его обозначать. Выразительная функция, включаясь в человеческую речь, перестраивается, входя в ее семантическое содержание.

В таком виде эмоциональность играет в речи человека значительную роль. Неверно было бы целиком интеллектуализировать речь, превращая ее только в орудие мышления. В ней есть эмоционально-выразительные компоненты, проступающие в ритме, паузах, в интонациях, в модуляциях голоса и других выразительных экспрессивных моментах, которые в большей или меньшей степени всегда имеются в речи — особенно устной, сказываясь, впрочем, и в письменной — в ритме и в расстановке слов. Человеческая речь не сводится лишь к совокупности знаний, она обычно выражает и эмоциональное отношение человека к тому, о чем он говорит, и часто к тому, к кому он обращается. Можно даже сказать, что чем она выразительнее, тем более она — речь, а не только язык, потому что, чем выразительнее речь, тем больше в ней проявляется говорящий, его лицо, он сам.

Будучи средством выражения, речь является вместе с тем и средством воздействия. Функция воздействия в человеческой речи — одна из наиболее основных ее функций. Человек говорит не для того, чтобы воздействовать, если не непосредственно на поведение, то на мысль или чувства, на сознание других людей. Речь имеет социальное предназначение, она — средство общения, и эту функцию выполняет в первую очередь, поскольку служит средством воздействия.

Сигнальная мимика животных может иметь своим следствием ту или иную реакцию других животных, но средством сознательного воздействия, при помощи которого субъект в состоянии оказать воздействие, соответствующее поставленной им цели, может быть только речь, которая что-то обозначает, имеет определенное значение. Речь в подлинном смысле слова является средством сознательного воздействия и сообщения на основе ее семантического содержания, — в этом специфика речи в подлинном смысле слова, т.е. речи человека.

Итак, в речи человека можно психологическим анализом выделить различные функции, но они не внешние друг другу аспекты, они включены в единство, внутри которого определяют и опосредуют друг друга. Понимание является одним из конституирующих моментов речи. Возникновение речи вне общества невозможно, речь — социальный продукт, она предназначена для общения и возникает в общении. Две основные функции речи — коммуникативная и сигнификативная, благодаря которым речь является средством общения и формой существования мысли, сознания, — формируются одна через другую и функционируют одна в другой.

Речь обычно должна разрешить какую-то более или менее осознанную говорящим задачу и является действием, оказывающим то или иное воздействие на тех, к кому она обращена. Для того, чтобы речь стала вполне сознательным действием, необходимо прежде всего, чтобы говорящий четко осознал задачу, которую должна разрешить его речь, ее основную цель. Однако понимание задачи, которую должна разрешить речь, предполагает не только осознание цели, но и учет условий, в которых она осуществляется. Эти условия определяются характером предмета, о котором идет речь, и особенностями аудитории, к которой она обращена. Лишь при учете целей и условий в их соотношении человек знает, что и как ему сказать, и может строить свою речь как сознательное действие, способное разрешить задачу, которую он поставил.

Ключевые слова: Речь

Источник: Рогов Е.И., Общая психология. Курс лекций

Материалы по теме
Феномен эгоцентрической речи Смирнова Е.О., Детская психология
Говорение как вид речевой деятельности Зимняя И.А., Лингвопсихология речевой деятельности
Культура речи педагога Ильин Е.П., Психология для педагогов
Речь: понятие, термины Львов М.Р., Основы теории речи: Учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений. — М.:…
Говорящий и слушающий Языкознание: От Аристотеля до компьютерной лингвистики: Альпина Нон-фикшн; Москва; 2018,…
Сознание, общение, речь …
Неясность речи как следствие речевой недостаточности Стилистика русского языка и культура речи : учебник для академического бакалавриата / И. Б….
Избыточность речи Стилистика русского языка и культура речи : учебник для академического бакалавриата / И. Б….

Функции речи

Речь имеет общественно-историческую природу. Люди всегда жили и живут коллективно, в обществе. Общественная жизнь и коллективный труд людей вызывают необходимость постоянно общаться, устанавливать контакт друг с другом, воздействовать друг на друга.

Это общение осуществляется при помощи речи. Благодаря речи люди обмениваются мыслями и знаниями, рас­сказывают о своих чувствах, переживаниях, намерениях.

Общаясь друг с другом, люди употребляют слова и пользу­ются грамматическими правилами того или иного языка. Язык есть система словесных знаков, средство, с помощью которого осуществляется общение между людьми. Речь—это процесс ис­пользования языка в целях общения людей. Язык и речь нераз­рывно связаны, представляют собой единство, которое выража­ется в том, что исторически язык любого народа создавался и развивался в процессе речевого общения людей. Связь между языком и речью выражается и в том, что язык как орудие обще­ния существует исторически до тех пор, пока люди говорят на нем. Как только люди перестают использовать тот или иной язык в речевом общении, он становится мертвым языком. Таким мерт­вым языком стал, например, латинский.

Познание закономерностей окружающего мира, умственное развитие человека совершается путем усвоения знаний, вырабо­танных человечеством в процессе общественно-исторического раз­вития и закрепленных с помощью языка, с помощью письмен­ной речи. Язык в этом смысле есть средство закрепления и передачи от поколения к поколению достижений человеческой культуры, науки и искусства. Каждый человек в процессе обуче­ния усваивает знания, приобретенные всем человечеством и на­копленные исторически [6].

Таким образом, речь выполняет определенные функции:

— воздействия;

— сообщения;

— выражения;

— обозначения.

Функция воздействия заключается в способности человека посредством речи побуждать людей к определенным действиям или отказ от них. Функция воздействия в человеческой речи одна из первичных, наиболее основных ее функций. Человек говорит для того, чтобы воздействовать, если не непосредственно на поведение, то на мысль или чувства, на сознание других людей. Речь имеет социальное предназначение, она средство общения, и эту функцию она выполняет в первую очередь, поскольку она служит средством воздействия.

И эта функция воздействия в речи человека специфична. Звуки, издаваемые животными в качестве «выразительных», выполняют и сигнальную функцию, но человеческая речь, речь в подлинном смысле слова, принципиально отличается от тех звукосигналов, которые издают животные. Крик, издаваемый сторожевым животным или вожаком стаи, табуна и т.д., может послужить для других животных сигналом, по которому они пускаются в бегство или нападают. Эти сигналы являются у животных инстинктивными или условно-рефлекторными реакциями. Животное, издавая такой сигнальный крик, издает его не для того, чтобы известить других о надвигающейся опасности, а потому, что этот крик вырывается у него в определенной ситуации. Когда другие животные пускаются по данному сигналу в бегство, они также делают это не потому, что они «поняли» сигнал, поняли то, что он обозначает, а потому, что после такого крика вожак обычно пускается в бегство и для животного наступила связанная с опасностью ситуация; таким образом, между криком и бегством создалась условно-рефлекторная связь; это связь между бегством и криком, а не тем, что он обозначает [5].

Функция сообщения состоит в обмене информацией (мыслями) между людьми посредством слов, фраз.

Функция выражения заключается в том, что, с одной стороны, благодаря речи человек может полнее передавать свои чувства, переживания, отношения, и, с другой стороны, выразительность речи, ее эмоциональность значительно расширяют возможности общения. Выразительная функция сама по себе не определяет речи: речь не отождествима с любой выразительной реакцией. Речь есть только там, где есть семантика, значение, имеющее материальный носитель в виде звука, жеста, зрительного образа и т.д. Но у человека самые выразительные моменты переходят в семантику. Всякая речь говорит о чем-то, т.е. имеет какой-то предмет; всякая речь вместе с тем обращается к кому-то – к реальному или возможному собеседнику или слушателю, и всякая речь вместе с тем выражает что-то – то или иное отношение говорящего к тому, о чем он говорит, и к тем, к кому он реально или мысленно обращается. Стержнем или канвой смыслового содержания речи является то, что она обозначает. Но живая речь обычно выражает неизмеримо больше, чем она собственно обозначает. Благодаря заключенным в ней выразительным моментам, она сплошь и рядом выходит за пределы абстрактной системы значений. При этом подлинный конкретный смысл речи раскрывается по большей мере через эти выразительные моменты (интонационные, стилистические и пр.). Подлинное понимание речи достигается не одним лишь знанием словесного значения употребленных в ней слов; существеннейшую роль в нем играет истолкование, интерпретация этих выразительных моментов, раскрывающих тот более или менее сокровенный внутренний смысл, который вкладывается в нее говорящим. Эмоционально-выразительная функция речи как таковой принципиально отлична от непроизвольной и неосмысленной выразительной реакции. Выразительная функция, включаясь в человеческую речь, перестраивается, входя в ее семантическое содержание. В таком виде эмоциональность играет в речи человека значительную роль. Неправильно было бы целиком интеллектуализировать речь, превращая ее только в орудие мышления. В ней есть эмоционально-выразительные моменты, проступающие в ритме, паузах, в интонациях, в модуляциях голоса и других выразительных, экспрессивных моментах, которые в большей или меньшей степени всегда имеются в речи, – особенно в устной, сказываясь, впрочем, и в письменной речи – в ритме и расстановке слов; выразительные моменты речи проявляются далее в стилистических особенностях речи, в различных нюансах и оттенках [5].

Функции выражения и воздействия можно объединить в функцию коммуникации, которая включает в себя средства выражения и воздействия. Как средство выражения речь сочетается с рядом вырази­тельных движений — с жестом, мимикой. У животных тоже имеется звук как выразительное движение, но он становится речью, только когда перестает сопровождать аффектированное состояние человека и начинает его обозначать.

Функция обозначения (сигнификативная) состоит в способности человека посредством речи давать предметам и явлениям окружающей действительности присущие только им названия. Сигнификативная функция отличает речь человека от коммуникации животных. У человека со словом связано представление о предмете или явлении. Взаимопонимание в процессе общения основано, таким образом, на единстве обозначения предметов и явлений, воспринимающим и говорящим [3].

Рисунок 2 – Функции речи

Также можно выделить еще одну функцию речи — функцию обобщения, которая связана с тем, что слово обозначает не только отдельный, данный предмет, но и целую группу сходных предметов и всегда является носителем их существенных признаков.

Итак, в речи человека можно психологическим анализом выделить различные функции, но они не внешние друг другу аспекты; они включены в единство, внутри которого они друг друга определяют и опосредуют. Так, речь выполняет свою функцию сообщения на основе ее смысловой, семантической, обозначающей функции. Но не в меньшей, а в еще большей степени и обратно – семантическая функция обозначения формируется на основе коммуникативной функции речи. По существу общественная жизнь, общение придает крику функцию значения. Выразительное движение из эмоциональной разрядки может стать речью, приобрести значение только в силу того, что субъект замечает то воздействие, которое оно оказывает на других. Ребенок сначала издает крик потому, что он голоден, а затем пользуется им для того, чтобы его накормили. Звук сначала выполняет функции обозначения объективно, служа сигналом для другого. Лишь благодаря тому, что он выполняет эту функцию в отношении другого, он нами осознается в своем значении, приобретает для нас значение. Первоначально отражаясь в сознании другого человека, речь приобретает значение для нас самих. Так и в дальнейшем – из употребления слова мы устанавливаем все более точно его значение, сначала мало осознанное, по тому значению, в каком оно понимается другими. Понимание является одним из конституирующих моментов речи. Возникновение речи вне общества невозможно, речь – социальный продукт; предназначенная для общения, она и возникает в общении. Притом социальная предназначенность речи определяет не только ее генезис; она отражается и на внутреннем, смысловом содержании речи. Две основные функции речи – коммуникативная и сигнификативная, благодаря которым речь является средством общения и формой существования мысли, сознания, формируются одна через другую и функционируют одна в другой. Социальный характер речи как средства общения и ее обозначающий характер неразрывно связаны между собой. В речи в единстве и внутреннем взаимопроникновении представлены общественная природа человека и свойственная ему сознательность.

Editorial: Models and Theory of Speech Production

Разговорный язык передается с помощью хорошо скоординированных речевых движений, которые действуют как когерентные единицы управления, называемые жестами. Эти жесты и лежащие в их основе движения демонстрируют несколько отличительных свойств с точки зрения законных отношений между параметрами продолжительности, относительного времени, диапазона движения, точности цели и скорости. Однако в настоящее время ни одна из существующих теорий не объясняет все свойства этих движений. Несмотря на то, что модели речевого моторного контроля за последние 40 лет последовательно черпали вдохновение в общей науке о движении, некоторые сравнения остаются неинформативными. Например, наши нынешние знания о том, верны ли широко известные принципы, применимые к движениям конечностей (например, компромисс между скоростью и точностью, известный как закон Фиттса), также и для речевых движений, все еще очень ограничены. Понимание принципов, применимых к речевым движениям, является ключом к определению несколько неуловимой концепции речевых моторных навыков, а также к оценке и интерпретации различных уровней этого навыка у людей с диагностированными нарушениями речи и без них. Последний вопрос связан с фундаментальными дебатами о том, должны ли парадигмы оценки речевой патологии ограничиваться режимами контроля, специфичными для тех, которые лежат в основе типичных речевых производств. Разрешение таких дебатов в решающей степени зависит от нашего понимания природы речевых процессов и лежащих в их основе блоков управления.

В отличие от движений при локомоции или глазодвигательной функции, речевые движения, объединенные в жесты, являются не просто физическими воплощениями органов, движущихся в пространстве и времени, но также имеют внутреннюю символическую функцию. Специфические для языка системы, или фонологические грамматики, участвуют в формировании паттернов этих жестов. Грамматические ограничения регулируют допустимые символические комбинации, о чем свидетельствует вынесение суждений о том, правильно ли сформирована любая данная последовательность в каком-либо конкретном языке (одна и та же последовательность может быть приемлемой в одном языке, но не в другом). Каким образом эти ограничения формируют речевые жесты и как они согласуются с существующими общими принципами моторного контроля, также неясно.

Кроме того, речевые жесты являются частями слов, и, таким образом, одним из способов понимания природы системы ¹ воспроизведения речи является наблюдение движений речи как частей слов или более крупных фрагментов речи, таких как фразы или предложения. Намерение произвести лексическую единицу включает в себя активацию последовательностей жестов, которые являются частью лексической единицы. Регулирование во времени единиц в таких последовательностях поднимает серьезные вопросы для теорий управления речью и моторикой (но также и для теорий познания и последовательных действий в целом). Основные проблемы возникают во взаимозависимости между различными временными масштабами, связанными с планированием жестов, выполнением движений и координацией внутри и между областями отдельных лексических единиц. Как взаимодействуют эти разные временные шкалы и как их взаимодействие влияет на наблюдаемые свойства движения, по большей части до сих пор неизвестно.

В этом специальном выпуске мы представляем множество теоретических и эмпирических исследований, исследующих природу динамики речевого двигательного контроля. Для практических целей мы разделяем эти вклады на две основные темы:

1) Модели и теории производства речи.

2) Приложения.

Ниже приводится краткое описание каждого документа, указанного в этих темах.

1) Модели и теории речеобразования

Речевой сигнал выражается одновременно в двух информационно-кодирующих системах: артикуляционной и акустической. Вклад Гольдштейна касается отношения между репрезентациями в этих двух параллельных проявлениях речи, фокусируясь не на статических свойствах, а на закономерностях изменения во времени (временная комодуляция) в этих двух каналах. Для этого Гольдштейн количественно определяет отношение между скоростями изменений в параллельных акустических и артикуляционных представлениях одного и того же высказывания, производимых разными говорящими, на основе данных рентгеновского микролуча. Анализ этого отношения показывает, что два представления коррелируют через импульсную структуру модуляции, причем локальные корреляции сильнее, чем глобальные. Эта модуляция кажется связанной с основной единицей слога.

Широко распространено мнение, что акустические параметры гласных распределены нормально, но редко демонстрируется, что это может иметь место. Уэлен и Чен количественно определили распределение значений F1 и F2 для /i/ и /o/ в английских словах «heed», «geek», «ode»/«owed» и «dote», произведенных одним говорящим на трех языках. разные дни. Анализ, основанный на большом количестве повторений этих гласных в разных контекстах согласных, показывает, что распределения в целом являются нормальными, что, в свою очередь, предполагает согласованные цели, характерные для гласных, в разных контекстах. Результаты добавляют веса широко распространенному предположению о том, что речевые цели следуют нормальному распределению, и авторы обсуждают последствия для теорий речевых целей.

Терк и Шаттук-Хуфнагель обращаются к природе времени в речи, уделяя особое внимание конечным точкам движения, которые, как они утверждают, связаны с целями этих движений. Приводится аргумент, что эти точки требуют специальных режимов управления. Доказательства этого аргумента получены в результате работы как с речевым, так и с неречевым моторным контролем. Также утверждается, что в отличие от точки зрения артикуляционной фонологии / динамики задач, где продолжительность жестов определяется внутренней динамикой, продолжительность должна быть независимо контролируемой переменной в речи. Таким образом, фонологически-внешний компонент считается необходимым, и делается призыв к разработке и тестированию моделей речи, в которых компонент абстрактных, символических фонологических представлений отделен от способов (способов), которыми эти представления реализуются в количественных терминах. которые включают спецификации продолжительности поверхности и сопутствующие механизмы синхронизации для их достижения.

Шоу и Чен исследовали, в какой степени синхронизация между жестами стабильна при вариациях пространственного положения отдельных артикуляторов, как это предсказано в Articulatory Phonology. Используя электромагнитную артикулографию с группой носителей китайского языка, произносящих односложные слова CV, они обнаружили корреляцию между начальным положением жеста языка для гласных и синхронизацией C-V. В отличие от исходной гипотезы, это указывает на то, что синхронизация между жестами чувствительна к положению артикуляторов, что предполагает критическую роль соматосенсорной обратной связи.

Roessig и Mücke изучают тональные и кинематические профили различной степени выраженности (безударный, широкий, узкий и контрастный фокус) у 27 носителей немецкого языка. Показано, что параметры как тонального, так и кинематического измерения систематически варьируются в зависимости от степени заметности. При моделировании этих результатов предлагается динамический подход. Этот подход охватывает многомерность просодии и в то же время показывает, как дискретные и непрерывные модификации в маркировке фокуса могут быть выражены в рамках одного формального языка. Модель качественно фиксирует наблюдаемые закономерности в данных путем настройки абстрактной управляющей переменной, которая формирует ландшафт аттрактора в пространстве параметров кинематических и тональных измерений, рассматриваемых в этой работе.

Iskarous предлагает вычислительный подход к объяснению природы пространственно-временной детализации речевого тракта, о чем свидетельствует производство речевых жестов. Основываясь на наборе уравнений реакции-диффузии с одновременными паттернами Тьюринга и Хопфа, критические характеристики речевых жестов, связанные с сужением голосового тракта, могут быть воспроизведены в поддержку идеи о том, что двигательные процессы можно рассматривать как появление описаний с низкой степенью свободы из системы с высокой степенью свободы.

Патри и др. обращать внимание на индивидуальные различия в ответах на слуховые или соматосенсорные возмущения в воспроизведении речи. Развлекаются два аккаунта. Первый сводит индивидуальные различия к различиям в остроте сенсорных характеристик, в то время как второй оставляет сенсорные спецификации нетронутыми и, вместо этого, модулирует чувствительность соответствия между моторными командами и их слуховыми последствиями. Хотя результаты моделирования показывают, что оба подхода приводят к одинаковым результатам, утверждается, что сохранение нетронутых сенсорных характеристик является более гибким, что позволяет использовать более всеобъемлющий подход к изменчивости речи, когда когнитивные, внимание и другие факторы могут модулировать реакцию на возмущения.

Одна из основополагающих идей фонологии и фонетики состоит в том, что производимые и воспринимаемые высказывания разлагаются на последовательности дискретных единиц. Однако данные развития указывают на то, что в детской речи высказывания носят целостный, а не сегментированный характер. Вклад Дэвиса и Редфорда предлагает теоретическую демонстрацию наряду с сопутствующим моделированием того, что постулируемые единицы могут возникать на стадии речи, где слова или фразы начинаются как синхронизированные во времени моторные и перцептивные траектории. По мере того как слова добавляются и неоднократно повторяются учащимся, моторные траектории начинают формировать повторяющиеся артикуляционные конфигурации, которые в сочетании с соответствующими перцептивными репрезентациями порождают перцептивно-моторные единицы, которые, как утверждается, характеризуют зрелое речевое производство.

В своем вкладе Kearney et al. представить упрощенную версию модели DIVA, сосредоточив внимание на трех подгоночных параметрах, связанных со слуховой обратной связью, соматосенсорной обратной связью и упреждающим контролем. Модель тестируется с помощью компьютерного моделирования, которое определяет оптимальное соответствие модели шести существующим наборам данных сенсомоторной адаптации, демонстрируя превосходное соответствие реальным данным при различных типах возмущений и экспериментальных парадигмах.

Активной областью фонологической теории является исследование дистанционной ассимиляции, когда признаки фонемы уподобляются признакам другой несмежной фонемы. Тилсен стремится определить механизмы возникновения таких нелокальных ассимиляций в моделях планирования и производства речи. Предлагаются два механизма. Во-первых, жест либо предварительно выбран в более раннюю эпоху, либо не подавляется (после выбора), так что его влияние распространяется на более поздние эпохи. Во-вторых, жесты, которые могут быть активны в одну эпоху динамики уровня планирования, даже если они не выбраны во время выполнения, могут все же влиять на производство в другую эпоху. Доказательства этих механизмов обнаруживаются как в речевых, так и в неречевых парадигмах подготовки движений. Утверждается, что существование этих двух механизмов объясняет основную дихотомию между явлениями ассимиляции, которые были описаны как включающие расширение ассимилирующего свойства, и теми, которые не могут быть так описаны.

Сюй и Пром-он противопоставляют два принципа, которые, как предполагается, лежат в основе динамического управления движением: экономия усилий и максимальная скорость передачи информации. Они представляют данные носителей американского английского о повторяющихся последовательностях слогов, которых просили имитировать записи тех же последовательностей, которые были искусственно ускорены, и составлять осмысленные предложения, содержащие одни и те же слоги, с нормальной и быстрой скоростью речи. Результаты показывают, что характеристики формантных траекторий, которые они анализировали, лучше всего соответствуют понятию принципа максимальной скорости передачи информации.

Вклад Крегера и др. предлагает демонстрацию того, что модель обучения, основанная на самоорганизующихся картах, может служить мостом между моделями ментального словаря и моделями сенсомоторного контроля и что такая модель может учиться (из семантических, слуховых и соматосенсорная информация) репрезентативные единицы, родственные фонетико-фонологическим признакам. На широком уровне было предпринято мало усилий, чтобы соединить теорию и моделирование лексики и моторного контроля. Предлагаемая модель направлена ​​на устранение этого пробела и делает прогнозы относительно специфики и скорости роста таких репрезентативных признаков в различных условиях обучения (только слуховые режимы против слуховых и соматосенсорных режимов обучения).

Паррелл и Ламмерт разработали синтез модели динамических двигательных примитивов управления моторикой (Schaal et al., 2007; Ijspeert et al., 2013) с моделью динамики задач производства речи (Saltzman and Munhall, 1989). Ключевым элементом в достижении этого синтеза является включение обучаемого форсирующего термина в систему точек-аттракторов динамики задачи. Наличие такого перестраиваемого члена наделяет динамику задачи гибкостью траекторий движения. Предлагаемый синтез также устанавливает связь с подходами к оптимизации управления двигателем, где можно увидеть, что форсирующий член минимизирует функцию стоимости в течение рассматриваемого промежутка времени движения (например, минимизирует общую энергию, затрачиваемую во время достижения движения). Динамика предложенной модели синтеза подробно описана, а их эффекты продемонстрированы в форме доказательства концепции моделирования, показывающей последствия возмущений на траектории движения челюстей.

2) Применение

Noiray et al. представить исследование, в котором они изучали, коррелирует ли фонематическая осведомленность со степенью коартикуляции, обычно используемой в качестве показателя для оценки размера детских производственных единиц. Задание на производство речи было разработано для проверки различий в развитии степени внутрисложной коартикуляции у 41 немецкого ребенка в возрасте от 4 до 7 лет с использованием ультразвуковой визуализации. Результаты показывают, что процесс развития беглости разговорной речи включает в себя динамические взаимодействия между когнитивной и речевой двигательной сферами.

Тиеде и др. опишите исследование, в котором они отслеживали движения головы и речевых артикуляторов во время задания на создание чередующихся пар слов, управляемого метрономом с ускоряющимся темпом. Результаты показывают, что по мере увеличения производственных усилий увеличивалось и кивание головки динамика, и это кивание резко увеличивалось после ошибок. Наиболее сильное увлечение между головой и артикуляторами наблюдалось с наибольшей скоростью в условиях кодового чередования.

Намасиваям и др. представить подход артикуляционной фонологии к пониманию природы нарушений звуков речи (SSD) у детей, стремясь примирить традиционную фонетико-фонологическую дихотомию с концепцией взаимосвязи между этими уровнями. Они представляют доказательства, подтверждающие идею артикуляционных жестов на уровне производства речи и то, как это отражается на процессах управления в мозгу. Они добавляют обзор того, как артикуляционный подход, основанный на «жестах», может объяснить артикуляционное поведение в типичной и неупорядоченной речи, делая вывод, что подход артикуляционной фонологии предлагает продуктивную стратегию для дальнейших исследований в этой области.

Heyne et al. обратиться к взаимосвязи между речью и другим навыком оральной моторики, игрой на тромбоне. С помощью ультразвука они зафиксировали срединно-сагиттальную форму языка у новозеландских англоязычных и тонганоязычных тромбонистов. Формы языка двух языковых групп оценивались с помощью обобщенных аддитивных смешанных моделей, в то время как эти говорящие/играющие произносили гласные (на своих родных языках) и длительные ноты разной высоты и интенсивности. Результаты показывают, что, хотя производство воздушного потока и необходимая акустика в значительной степени ограничивают конфигурацию голосового тракта во время игры на тромбоне, можно обнаружить свидетельство вторичного влияния речевых моторных конфигураций в том, что две группы, как правило, использовали разные конфигурации языка, напоминающие отдельные вокальные монофтонги в их соответствующих группах. языки.

Документы, собранные по этой теме исследования, свидетельствуют о преимуществах сочетания теоретических и эмпирических подходов к изучению производства речи. Они также свидетельствуют о ценности формального моделирования для решения давних проблем в развитии речи и взаимосвязи между моторным контролем и фонологическими паттернами; к важности соматосенсорной и слуховой обратной связи в планировании и мониторинге производства речи и важности интеграции моделей производства речи с другими аспектами познания; и, наконец, к потенциалу теоретических моделей в информационных приложениях производства речи при нарушенной речи и двигательных навыках в других устных действиях, таких как игра на музыкальных инструментах.

Вклад авторов

Все перечисленные авторы внесли равный вклад в работу и одобрили ее для публикации.

Конфликт интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Благодарности

Работа AG была поддержана Европейским исследовательским советом (AdG 249440) и Deutsche Forschungsgemeinschaft (DFG, Немецкий исследовательский фонд) — ID проекта 317633480 — SFB 1287, Project C04. 9Один из наших рецензентов отмечает, что в области психолингвистики термин «производство речи» используется более широко (чем при использовании термина, подразумеваемого вкладом в эту тему исследования), и указывает на необходимость, метко сформулированную, «преодолеть разрыв между психолингвистически информированной фонетикой и фонетически информированной психолингвистикой». Мы полностью согласны и с нетерпением ожидаем будущих исследований и, возможно, тем исследований, посвященных такому объединению. Недавний специальный выпуск о психолингвистических подходах к воспроизведению речи см. в Meyer et al. (2019), а более целенаправленный обзор вопросов, связанных с «фонетическим кодированием» (термин в психолингвистике, примерно эквивалентный нашему использованию термина «производство речи» в настоящей теме исследования), см. в Laganaro (2019).

Ссылки

Эйспеерт, А. Дж., Наканиши, Дж., Хоффманн, Х., Пастор, П., и Шаал, С. (2013). Примитивы динамического движения: изучение моделей аттракторов для двигательного поведения. Нейронные вычисления , 25, 328–73. doi: 10.1162/NECO_a_00393

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Академия Google

Лаганаро, М. (2019). Фонетическое кодирование при производстве высказываний: обзор открытых вопросов с 1989 по 2018 год. Language Cognit. Неврологи. 34, 1193–1201. doi: 10.1080/23273798.2019.1599128

CrossRef Full Text | Google Scholar

Мейер А.С., Арди Р. и Лорел Б. (2019). Тридцать лет разговоров: введение в спецвыпуск. Распознавание языка. Неврологи. 34, 1073–1084. doi: 10.1080/23273798.2019.1652763

CrossRef Полный текст | Академия Google

Saltzman, E.L., and Munhall, K.G. (1989). Динамический подход к моделированию жестов в речи. Экологическая психология , 1, 333–82. doi: 10.1207/s15326969eco0104_2

CrossRef Full Text | Google Scholar

Шаал С., Мохаджерян П., Айспеерт А. Дж., Цисек П., Дрю Т. и Каласка Дж. Ф. (2007). Динамические системы и оптимальное управление объединяют взгляды. В процессе исследования мозга 165 , 425–45. дои: 10.1016/S0079-6123(06)65027-9

Реферат PubMed | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

The Role of Speech and Language Assessment

«У моей дочери такой пустой взгляд. Мне интересно, действительно ли Мэллори обращает внимание или действительно не может понять, что я прошу?»

«Временами кажется, что Джейк просто болтает. В других случаях ему трудно выразить то, что он думает. Джейк также часто использует такие слова, как «вещь» и «эта штука». Он такой умный, но вы не можете сказать, когда он говорит».

«Все говорят, что моя внучка застенчивая. Она мало говорит.»

«Я называю свою племянницу «минимизатором». Она очень мало говорит и очень мало пишет. Лиззи сейчас 13 лет. Я получаю заметки от ее учителей словесности и истории. Они очень обеспокоены».

«Мой сын настоящий коллекционер. Дэвид действительно увлекается мозгами. Он знает об этом все и такой умный. Проблема в том, что он не может писать ни о чем другом. Есть еще одна проблема. Кажется, что Дэвид «не умеет» Я не понимаю, когда на него «смотрят» его сверстники. Я хочу, чтобы у него было больше друзей. По крайней мере, у него есть один хороший друг, который занимается тем же, что и Дэвид, но я все еще беспокоюсь».

«Мой муж такой же, как и мой сын. Он болтает без умолку и понятия не имеет, как это влияет на людей. Иногда это действительно отталкивает людей.»

Все это примеры того, как языковые проблемы могут повлиять на детей. Слабость в языке может повлиять на обучение ребенка и социальные навыки. Проблемы могут быть незаметны до тех пор, пока ребенок не перейдет в начальную школу, когда работа и социальные требования становятся более сложными.

Оценка речи и языка — это одна из процедур тестирования, которую вы можете рассмотреть, если подозреваете, что что-то не так с речевыми и языковыми навыками вашего ребенка. Я попросил логопеда Робина Беркхольца, магистра гуманитарных наук CCC-SLP из Уэстлейк-Виллидж, Калифорния, помочь нам понять, что такое оценка речи и языка.

Карен Шильц, доктор философии: «Спасибо, Робин, что присоединилась к этому блогу. Во-первых, что такое оценка речи и языка?»

Робин Беркхольц, MA CCC-SLP: «Всесторонняя оценка речи и языка включает в себя формальное тестирование, языковые образцы, клинические наблюдения и информацию, предоставленную родителями и учителями. Стандартизированные инструменты оценки оценивают сильные и слабые стороны ребенка в области слуховой обработки. , рецептивная и выразительная речь, фонологическая обработка, артикуляция, голос, беглость и прагматическое функционирование.

В то время как формальные оценки предоставляют данные о детях по сравнению с их сверстниками, клиническое наблюдение и языковые образцы позволяют нам выйти за рамки стандартного тестирования. Информация, предоставленная родителями и учителями, дает нам представление о том, как ребенок ведет себя в классе и в повседневной жизни. Эта подборка информации помогает логопеду в постановке диагноза и разработке плана лечения, направленного на устранение слабых мест и улучшение общего функционирования ребенка».

Д-р С.: «Каков стандарт подготовки логопеда?»

Робин: «Требования для того, чтобы стать сертифицированным логопедом, включают наличие степени магистра в области патологии речи в учреждении, аккредитованном Советом по академической аккредитации в области аудиологии и патологии речи (CAA) Американского логопеда. Ассоциация слуха.Кроме того, терапевт должен сдать признанный на национальном уровне экзамен, успешно пройти годичную клиническую стипендию и подать заявку на получение государственной лицензии. Если эти требования выполнены, Американская ассоциация речи, языка и слуха (ASHA) предоставляет врачу свидетельство о клинической компетентности. Чтобы сохранить государственную лицензию и национальную сертификацию, логопеды должны быть в курсе достижений в своей области, проходя курсы повышения квалификации и выполняя требования для непрерывного образования ».

Д-р С.: «Какие типы речевых и языковых расстройств влияют на способность ребенка учиться в начальной школе?»

Робин: «Поскольку язык интегрирован в большинство аспектов учебной программы, дети с нарушениями слуховой обработки, рецептивной и выразительной речи, а также с прагматикой испытывают затруднения в классе и в школе. Например, у некоторых детей возникают проблемы с выполнением указаний в классе и понимание информации, представленной в прямой инструкции.Если у них слабые словарный запас и плохое критическое мышление, они могут испытывать трудности с пониманием того, что они читают или слышат, что затрудняет им понимание новых понятий и связывание идей. Дети с расстройствами экспрессивной речи, как правило, не не участвуют в обсуждении в классе, так как им требуется больше времени, чтобы сформулировать свои идеи и восстановить язык, чтобы выразить их.Эта слабость также может быть замечена в их письменной речи, где детям трудно организовать свои идеи и составить предложения, используя словарный запас на уровне класса и правильно грамматике. Наконец, дети с прагматичным языком и социальным коммуникативные расстройства затрудняют развитие отношений со сверстниками и совместную работу с другими в классе.

Д-р С.: «Почему оценка речи и языка может помочь ребенку с трудностями в обучении, такими как его способность разговаривать с другими?»

Робин: «Способность вести беседу на самом деле представляет собой сложный процесс, включающий множественные обмены мнениями, когда и говорящий, и слушающий должны использовать свои вербальные способности, а также навыки социального мышления. Социальное мышление — это набор навыков, которые мы используем для интерпретации. невербальные формы общения, такие как выражение лица, перспектива и интерпретация настроения другого человека Способность настраиваться на то, что думают другие, быстро формулировать мысль, извлекать и организовывать язык, необходимый для эффективной передачи этой мысли, и использовать это уместно в разговоре требует определенного набора навыков.Оценка речи и языка будет направлена ​​​​на конкретные области сильных и слабых сторон, обеспечивая общую картину того, как ребенок функционирует, и цели, которые нам необходимо установить, чтобы улучшить их способность общаться с другими.»

Д-р С.: «Не могли бы вы рассказать нам, почему оценка также может помочь ребенку, у которого есть социальные проблемы, такие как создание друзей и сохранение их?»

Робин: «Развитие дружеских отношений и поддержание этих отношений имеет решающее значение для развития ребенка и является необходимым жизненным навыком. Большинство детей с социальными проблемами хотят иметь друзей, но им не хватает навыков, чтобы заводить и сохранять их. Мы оцениваем навыки прагматики и социального мышления с помощью стандартизированные тесты и наблюдательные рейтинговые шкалы. Затем мы используем эту информацию, чтобы определить их слабые места в вербальных и невербальных формах общения, а также их перспективу и интерпретацию выражений лица и настроения. Наконец, план лечения может быть разработан тренировать определенные навыки использования языка и социального мышления для построения дружеских отношений, а также стратегии решения социальных проблем, чтобы ребенок мог успешно справляться с конфликтами и устранять недопонимание».

Д-р С.: «Спасибо, Робин. Еще один вопрос. Не могли бы вы рассказать нам о вашей частной практике в Вестлейк-Виллидж, Калифорния?»

Робин: «Спасибо, доктор Шильц, за возможность участвовать в вашем блоге и помогать обучать других в области патологии речи и языка и процессе оценки. Я специализируюсь на оценке и лечении детей, подростков и молодых людей с расстройства аутистического спектра, языковые расстройства, проблемы с обучением, нарушения артикуляции и черепно-мозговые травмы. Мой подход является как клиническим, так и функциональным, в котором я стремлюсь связать свою терапию с клиентом с его домашней и школьной средой, таким образом создавая треугольник, в котором все три соединяться и объединяться в команду. Кроме того, я тесно сотрудничаю с другими специалистами в смежных областях, которые могут одновременно лечить моего клиента, чтобы мы могли сотрудничать в достижении целей лечения и прогресса. Наконец, я хотел бы добавить, что я работал в своей области за последние 29лет, и я по-прежнему испытываю глубокую страсть к тому, чтобы помогать своим клиентам улучшать их речевые и языковые навыки, а также качество их жизни».

Д-р С.: «Я ценю ваше время, проведенное в этом блоге, Робин. Мы видим, что оценка речи и языка привносит еще одну важную точку зрения в общий процесс оценки. Такая оценка имеет решающее значение для того, чтобы вмешательства и образовательные приспособления могли быть направлены на конкретные потребности ребенка».

В следующем месяце я возьму интервью у педиатра Питера Анталла, доктора медицины.