Наука о человеке психология сообщение: Психология — наука о человеке

Содержание

Психология как наука о человеке презентация, доклад

Слайд 1Текст слайда:

Тема: Психология
как наука о
человеке

Вопрос 1. Психология
как естественнонаучная и
гуманитарная дисциплина
Вопрос 2. Объект, предмет и задачи психологии
Вопрос 3. Основные отрасли психологии

Тема: Психология
как наука о
человеке

Слайд 2Текст слайда:

Вопрос 1. Психология как естественнонаучная и гуманитарная дисциплина

Слово психология в переводе
с древнегреческого означает наука о душе
(психе – душа, логос – учение, наука).
Cогласно легенде, бог Эрот полюбил
земную девушку Психею, что было
запрещено для небожителей. Поэтому Афродита выдвинула перед девушкой трудные испытания. В процессе их преодоления она поразила Олимпийских богов своей настойчивостью, поэтому они обратились к верховному божеству Зевсу с просьбой о помощи.

Зевс дал свое согласие, и Психея была переведена в ранг богини, что позволило ей вступить в брак с Эротом. Так Психея, обретя бессмертие, стала символом души.

Слайд 3

Слайд 4Текст слайда:

Философские воззрения
Рене Декарта
«антропопсихизм»

возникновение
ПСИХИКИ связывается с
появлением человека:
психика существует
только у человека.
Некоторые ученые до сих
пор стоят именно на этой
точке зрения, т.е. считают,
что психика в собственном
смысле является свойством,
присущим только человеку.

Рене́ Дека́рт
1596 — 1650
французский философ,
математик, механик, физик
и физиолог

Слайд 5Текст слайда:

«Панпсихизм»,
т.е. всеобщая
одухотворенность
природы.

Густав Теодор
Фехнер
(1801 — 1887)
Экспериментальный психолог,

основоположник психофизиологии и психофизики

Слайд 6Текст слайда:

«Биопсихизм»
Психика признается свойством не всякой вообще материи, но свойством только живой материи.

Вильгельм Вундт
1832-1920
немецкий врач,
физиолог и психолог, основатель экспериментальной психологии

Слайд 7Текст слайда:

Концепция
«нейропсихизма»

психика признается свойственной не всякой вообще материи и не всякой живой материи, но только такими организмами, которые имеют нервную систему.

Выдвигалась
Ч.Дарвином, Г.Спенсером нашла широкое распространение в современной психологии и физиологии.

Слайд 8Текст слайда:

По мнению отечественного

психолога А.Н. Леонтьева,
психика – это такое
свойство материи,
которое возникает на
высших ступенях
ее развития – на ступени
органической, живой материи.

Слайд 9Текст слайда:

Рефлекторная теория И. М. Сеченова.

3 главных звена в рефлексах головного мозга:
1. Начальное звено – внешнее раздражение и
преобразование его органами чувств в процесс
нервного возбуждения, передаваемого в мозг.

2. Среднее звено – процессы возбуждения и торможения
в мозгу и возникновение на этой основе психических
состояний (ощущений, мыслей, чувств и т.п.).

3. Конечное звено – ответное действие.

Внешнее раздражение

Нервное возбуждение

Внешнее раздражение среды

Психическая деятельность

Ответное действие (поведение)

Слайд 10Текст слайда:

И.П. Павлов экспериментально
доказал правильность теории
И.М. Сеченова о психической
деятельности как рефлекторной
деятельности мозга, раскрыл
основные физиологические
законы рефлекторной
деятельности мозга, создал
новую область науки –
физиологию высшей нервной
деятельности,
учение об условных рефлексах.

Слайд 11Текст слайда:

Классификация наук академика Б. М. Кедрова

Технические науки

Психология

Общественные науки

Естественные науки

Слайд 12Текст слайда:

Гуманитарный (от лат. humanitas –
человеческая природа,
образованность).

Психология направлена в своем
изучении на человека и его
сознание, человеческое общество
в целом.

Несмотря на то, что объектом психологии выступает психика всех живых существ, приоритет конечно же отдается человеку и его сообществу.

Слайд 13Текст слайда:

Гуманизм (от лат. humanus –
человеческий, человечный) –
это признание ценности
человека как личности, его
права на свободное развитие и
проявление своих способностей, утверждение
блага человека как критерия оценки
общественных отношений. В начале 60-х годов
XX в. в западной психологии сформировалось
гуманистическое направление (К. Роджерс, А. Маслоу).

Слайд 14Текст слайда:

В одном из наиболее популярных учебных изданий

«Атлас по психологии»
М.В. Гамезо и И.А. Домашенко
определяют психологию как науку, которая изучает
процессы активного отражения человеком объективной реальности в форме ощущений, восприятий, мышления, чувств и других процессов и явлений психики.

Вопрос 3. Объект, предмет и задачи психологии

Слайд 15Текст слайда:

«Психология – наука, изучающая
факты, закономерности и механизмы психики».

В данном определении четко определен объект психологии – психика, а в качестве предмета выделяются факты, закономерности и механизмы психики.

Слайд 16Текст слайда:

Психика — это орган управления
поведением и деятельностью
человека, на основе
складывающихся в его мозгу
образов объективной и
субъективной действительности.

Таким образом, психика
представляет собой:
субъективный образ объективного мира;
продукт высокоорганизованной материи – мозга;
орган управления поведением и деятельностью человека.

Слайд 17Текст слайда:

Вопрос 3. Основные отрасли психологии

Весь предшествующий опыт
классификации обобщил
А.В. Петровский, который
в учебниках по психологии
(1970, 1976) излагает свой подход.

Слайд 18Текст слайда:

Психология труда
Психология спорта
Педагогическая
Медицинская
Юридическая
Военная

I. По видам человеческой деятельности

Слайд 19Текст слайда:

Возрастная психология
Психология аномального развития
Сравнительная психология

Социальная психология макросреды

Социальная психология микросреды
Социальная психология личности

II. Изучающие аспекты психического развития

III. Изучающие аспекты отношений личности и общества

Слайд 20

1.2. Наука о человеке и человечестве

Современной наукой человек, во-первых, изучается как представитель биологического вида; во-вторых, он рассматривается как член общества; в-третьих, изучается предметная деятельность человека; в – четвертых изучаются закономерности развития конкретного человека.

Началом целенаправленного изучения человека как биологического вида можно считать труды Карла Линнея, выделившего его в качестве самостоятельного вида Homo sapiens в отряде приматов. Таким образом, было впервые определено место человека в живой природе. Это не значит, что ранее человек не вызывал интереса у исследователей. Научное познание человека берет свое начало в натурфилософии, естествознании и медицине. Однако эти исследования носили узкопрофильный, недостаточно систематизированный, а самое главное, противоречивый характер, и человек чаще всего противопоставлялся в них живой природе.

К. Линней предложил рассматривать человека как элемент живой природы. И это было своеобразным поворотным пунктом в изучении человека.

Специальной наукой о человеке как особом биологическом виде является антропология. В структуру современной антропологии включают три основных раздела: морфология человека (изучение индивидуальной изменчивости физического типа, возрастных стадий — от ранних стадий зародышевого развития до старости включительно, полового диморфизма, изменения физического развития человеке под влиянием различных условий жизни и деятельности), учение об антропогенезе (об изменении природы ближайшего предка человека и самого человека в течение четвертичного периода), состоящее из приматоведения, эволюционной анатомии человека и палеоантропологии (изучающей ископаемые формы человека) и расоведение.

Помимо антропологии существуют и другие связанные с ней науки, изучающие человека как биологический вид. Например, физический тип человека как его общую соматическую организацию изучают такие естественные науки, как анатомия и физиология человека, биофизика и биохимия, психофизиология, нейропсихология. Особое место в этом ряду занимает медицина, которая включает многочисленные разделы.

Учение об антропогенезе — происхождении и развитии человека — также связано с науками, изучающими биологическую эволюцию на Земле, поскольку природу человека невозможно понять вне общего и последовательно развивающегося процесса эволюции животного мира. К данной группе наук могут быть отнесены палеонтология, эмбриология, а также сравнительная и сравнительная биохимия.

Необходимо подчеркнуть, что в развитии учения об антропогенезе сыграли важную роль частные дисциплины. К их числу прежде всего надо отнести физиологию высшей нервной деятельности. Благодаря И. П. Павлову, проявившему большой интерес к некоторым генетическим проблемам высшей нервной деятельности, наиболее сформировавшимся отделом сравнительной физиологии стала физиология высшей нервной деятельности антропоидов.

Огромную роль в понимании развития человека как биологического вида играет сравнительная психология, объединяющая в себе зоопсихологию и общую психологию человека. Начало экспериментальных исследований приматов в зоопсихологии положили научные работы таких ученых, как В. Келер и Н. Н. Ладыгина-Котс. Благодаря успехам зоопсихологии стали понятны многие механизмы поведения человека и закономерности его психического развития.

Существуют науки, которые не соприкасаются непосредственно с учением об антропогенезе, но играют значимую роль в его развитии. К ним относятся генетика и археология. Особое место занимает палеолингвистика, исследующая происхождение языка, его звуковых средств и механизмов управления. Происхождение языка — один из центральных моментов социогенеза, а происхождение речи — центральный момент антропогенеза, поскольку членораздельная речь является одним из основных отличий человека от животных.

В связи с тем что мы коснулись проблем социогенеза, следует отметить общественные науки, которые самым тесным образом связаны с проблемой антропогенеза. К их числу относятся палеосоциология, изучающая становление человеческого общества, и история первобытной культуры.

Таким образом, человек как представитель биологического вида является объектом изучения многих наук, в том числе и психологии. Б.Г. Ананьевым представлена классификация основных проблем и наук о Homo sapiens. Центральное место среди наук, изучающих происхождение и развитие человека как самостоятельного биологического вида, занимает антропология. Основной вывод, который позволяет сделать современное состояние антропологии в отношении развития человека, может быть сформулирован следующим образом: на каком-то этапе биологического развития произошло выделение человека из животного мира (пограничный этап «антропогенеза-социогенеза») и в эволюции человека прекратилось действие естественного отбора, основанного на биологической целесообразности и выживании наиболее приспособленных к природной среде особей и видов. С переходом человека из животного мира в социальный, с его превращением в биосоциальное существо законы естественного отбора сменились качественно иными законами развития.

Вопрос о том, почему и как произошел переход человека из животного мира в социальный, является центральным в науках, изучающих антропогенез, и до настоящего времени на него нет однозначного ответа. Существует несколько точек зрения на данную проблему. Одна из них основана на следующем предположении: в результате мутации мозг человека превратился в супермозг, что позволило человеку выделиться из животного мира и создать общество. Этой точки зрения придерживается П. Шошар. Согласно этой точке зрения в историческое время органическое развитие мозга невозможно из-за его мутационного происхождения.

Существует и другая точка зрения, которая основывается на предположении о том, что органическое развитие мозга и развитие человека как вида привели к качественным структурным изменениям мозга, после чего развитие стало осуществляться по другим законам, отличающимся от законов естественного отбора. Но то, что тело и мозг остаются в целом неизменными, не означает, что не происходит никакого развития. Исследования И, А. Станкевича свидетельствуют, что в мозге человека происходят структурные изменения, наблюдаются прогрессивное развитие различных отделов полушария, обособление новых извилин, формирование новых борозд. Поэтому на вопрос о том, будет ли изменяться человек, можно дать утвердительный ответ. Однако эти эволюционные изменения главным образом будут касаться социальных условий жизни человека и его личностного развития, а биологические изменения вида Homo sapiens будут иметь второстепенное значение^¹.

Таким образом, человек как социальное существо, как член общества не менее интересен для науки, поскольку современное развитие человека как вида Homo sapiens осуществляется уже не по законам биологического выживания, а по законам социального развития.

Проблема социогенеза не может рассматриваться вне общественных наук. Перечень этих наук весьма велик. Их можно подразделить на несколько групп в зависимости от явлений, которые они изучают или с которыми связаны. Например, науки, связанные с искусством, с техническим прогрессом, с образованием.

В свою очередь, по степени обобщенности подхода к изучению человеческого общества эти науки могут быть подразделены на две группы: науки, рассматривающие развитие общества в целом, во взаимодействии всех его элементов, и пауки, изучающие отдельные аспекты развития человеческого общества. С точки зрения данной классификации наук человечество представляет собой целостное, развивающееся по собственным законам образование и в то же время множество отдельных людей. Поэтому все общественные науки могут быть отнесены или к наукам о человеческом обществе, или к наукам о человеке как элементе социума. При этом следует иметь в виду, что в данной классификации не существует достаточно четкой грани между разными науками, поскольку многие общественные науки могут быть связаны как с изучением общества в целом, так и с изучением отдельного человека.

Ананьев считает, что в систему наук о человечестве (человеческом обществе) как целостном явлении должны входить науки о производительных силах общества, науки о расселении и составе человечества, науки о производственных и общественных отношениях, о культуре, искусстве и самой науке как системе познания, науки о формах общества на различных этапах его развития.

Необходимо особо выделить науки, изучающие взаимодействие человека с природой и человечества с природной средой. Интересна точка зрения, которой придерживался по этому вопросу В. И. Вернадский — создатель биогеохимического учения, в котором им выделены две противоположные биогеохимические функции, находящиеся во взаимодействии и связанные с историей свободного кислорода — молекулы О₂. Это функции окисления и восстановления. С одной стороны, они связаны с обеспечением дыхания и размножения, а с другой — с разрушением умерших организмов. Как полагает Вернадский, человек и человечество неразрывно связаны с биосферой — определенной частью планеты, на которой они живут, поскольку они геологически закономерно связаны с материально-энергетической структурой Земли.

Человек неотделим от природы, но в отличие от животных он обладает активностью, направленной на преобразование природной среды с целью обеспечения оптимальных условий жизни и деятельности. В данном случае идет речь о появлении ноосферы.

Понятие «ноосфера» было введено Ле-Руа совместно с Тей-яром де Шарденом в 1927 г. Они основывались на биогеохимической теории, изложенной Вернадским в 1922-1923 гг. в Сорбонне. По определению Вернадского, ноосфера, или «мыслящий пласт», — это новое геологическое явление на нашей планете. В ней впервые человек предстает как крупнейшая геологическая сила, способная преобразовать планету.

Существуют науки, предметом изучения которых является конкретный человек. К данной категории могут быть отнесены науки об онтогенезе — процессе развития индивидуального организма. В рамках данного направления изучаются половые, возрастные, конституциональные и нейродинамические особенности человека. Кроме этого существуют науки о личности и ее жизненном пути, в рамках которых изучаются мотивы деятельности человека, его мировоззрение и ценностные ориентации, отношения с окружающим миром.

Следует иметь в виду, что все науки или научные направления, изучающие человека, тесно взаимосвязаны между собой и вместе дают целостное представление о человеке и человеческом обществе. Однако какое бы из направлений ни рассматривалось, в той или иной мере в нем представлены различные разделы психологии. Это не случайно, так как явления, которые изучает психология, в значительной степени определяют деятельность человека как биосоциального существа.

Таким образом, человек — это многоплановое явление. Его исследование должно носить целостный характер. Поэтому не случайно одной из основных методологических концепций, используемых для изучения человека, является концепция системного подхода. Она отражает системность мироустройства. В соответствии с данной концепцией любая система существует потому, что существует системообразующий фактор. В системе наук, изучающих человека, таким фактором является сам человек, и изучать его необходимо во всем многообразии проявлений и связей с внешнем миром, так как только в этом случае можно получить полное представление о человеке и закономерностях его социального и биологического развития.

Вал. А.

Луков: Единая наука о человеке: потенции и препятствия

В. А. Луков
Проректор по научной и издательской работе — директор Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета, доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ
Исследование осуществлено при поддержке РФФИ, грант № 08-06-90104-Молд_а

Проблему единой науки о человеке с момента институционализации комплексных исследований человека в организационных формах (а именно создания Института человека РАН в 1991 г.) можно считать узаконенной не в собственно философском, а в междисциплинарном дискурсе. Но в начале был именно философский дискурс, и в современном осмыслении проблемы вряд ли это стоит не учитывать.

Этот философский дискурс имеет давние корни. Их можно обнаруживать в античности. Упоминаемое в «Кратиле» Платона утверждение Протагора «Мера всех вещей есть человек» вполне может служить здесь исходной точкой (в европейски ориентированном представлении о философии). При этом Секст Эмпирик дает трактовку этому положению как введение Протагором принципа относительности (мера в этом случае выступает как критерий, вещами же при знаются дела — то, что делается; человек выступает как критерий всех дел — существующих и не существующих. В итоге принимается то, что является каждому отдельному человеку[1]).

В прямом приложении к обсуждаемой теме единая наука о человеке заявлена в известном наброске А. де Сен-Симона «Очерк науки о человеке», написанном в 1813 г., но опубликованном только в 1859 г., когда энтузиазм целостности человека, свойственный Эпохе Просвещения был уже преодолен аналитизмом формировавшегося корпуса гуманитарных наук, разделенных по объекту, предмету и методу. Идея же Сен-Симона состояла в создании науки о человеке как интегративной науки на базе физики, выступавшей в то время своего рода культурным образцом научности и понимавшейся очень широко: «Наилучшее применение, которое мы могли бы дать в настоящее время своим умственным силам, — писал французский философ и фактически первый социолог, — это: 1) сообщить науке о человеке позитивный характер, основывая ее на наблюдениях и разрабатывая методом, употребляемым в других областях физики; 2) ввести науку о человеке (построенную таким образом на физиологических знаниях) в народное образование и сделать ее главным предметом преподавания»[2]. Можно сказать, что спустя 150 лет после опубликования этой программы действий она снова более чем актуальна ( в том числе и в плане развертывания образовательной революции — приведения образовательных систем в соответствие с потребностями, вызовами и рисками XXI века).

Но сегодня этих светлых идей для обоснования единой науки о человеке недостаточно в силу стремительного развития гуманитарных наук и утери границ между ними — тех, что были столь оберегаемы в XIX — первой половине ХХ века. О новом уровне обоснования проблемы свидетельствуют последние исследования Института человека РАН, преобразованного в отдел комплексных проблем изучения человека Института философии РАН[3]. В духе этих обоснований рассмотрим некоторые существенные потенциалы и препятствия для формирования единой науки о человеке.

От мультидисциплинарности к междисциплинарности

Первое препятствие, которое приходится преодолевать при формировании единой науки о человеке, — строение каркаса этой науки как, по всей видимости, метанауки в отношении комплекса наук, до сих пор обеспечивавших систематическое знание о человеке в его важных, но частных (применительно к целому, каковым здесь является человек) характеристиках. В чем здесь суть проблемы, покажем на материале становления единой науки о молодежи — принципиально сходном проекте с принципиально сходными потенциалами и препятствиями для их осуществления.

Теории молодежи со своего зарождения в начале ХХ века обладали признаком мультидисциплинарности. Книга Г. Стэнли Холла «Молодежь» (1904), которую можно характеризовать как первое системное изложение теории молодежи, имела в заглавии характерное уточнение: «ее психология и ее отношение к психологии, антропологии, социологии, сексу, преступности, религии и образованию»[4]. И другие ранние теории молодежи, например представленные в трудах К. Грооса «К психологии молодежи переходного возраста» (1912), Ш. Бюлер «Душевная жизнь юных» (1922), Э. Шпрангера «Психология юношеского возраста» (1924)[5], обладают этим же мультидисциплинарным свойством, даже если в названиях обозначена связь с одной наукой (чаще всего с психологией).

Надо еще добавить, что с самого начала теории молодежи выходили за пределы гуманитарных наук, авторы этих теорий нередко обращались к арсеналу биологии, медицинских наук. Эти обстоятельства в еще большей мере позволяют утверждать, что теории молодежи строятся на базе мультидисциплинарности. Собственно, сегодня это неоспариваемая точка зрения. Более того, именно мультидисциплинарность теорий молодежи породила сначала в 1970-е годы и повторно — в последние полтора десятилетия идею комплексной науки о молодежи — «ювенологию», «юнологию», «ювентологию». Ювенологический проект, хоть и не является новым по замыслу, заслуживает первостепенного внимания среди новых тем, привнесенных в теоретическое осмысление молодежи самого последнего времени. С предложением начать дискуссию о создании ювенологии выступил в конце 1990-х годов И. М. Ильинский. Он выдвинул для обсуждения несколько тезисов, в том числе исходный: «Если человек — существо биосоциальное, то он должен изучаться как целое, в единстве его биологической и социальной сторон»[6].

Независимо от этого проекта получили развитие и другие концепции интегральной науки о молодежи, в частности «ювентология» В. В. Павловского[7], «ювенология» Е. Г. Слуцкого[8]. Появление таких интегральных проектов авторами связывается как с внешними (гео¬политическими, экономическими, соци¬альными), так и внутренними (внутринаучными) факторами. В рамках интеграции современного гуманитарного знания такая позиция естественна, и ее нет необходимости слишком упорно доказывать. В чем же трудность? Почему при очевидной мультидисциплинарности молодежных исследований идея ювенологии не становится общепризнанной? Для этого, по всей видимости, есть несколько оснований. В первую очередь следует учитывать, что к молодежной проблематике исследователи приходят, получив профессиональную подготовку в давно сложившейся системе специальностей, где границы между науками сохраняются. Разумеется, имеет значение и фактор обособления и конкуренции научных школ и направлений. Связь признания научных парадигм с отношениями в научных сообществах, как показал еще Т. Кун, существенна. Тем более заметны ее проявления в пограничных областях научного знания. В исследованиях молодежной проблематики этот фактор давно проявляется и заметно влияет на взаимооценки или игнорирование научного творчества «чужих» коллективов и отдельных ученых.

Все же главная проблема — не в этом. Хотя полезность перехода к интеграции молодежных исследований на междисциплинарной основе очевидна, реализовать проект интегральной науки о молодежи оказывается крайне сложно. Во-первых, мультидисциплинарность и междисциплинарность — не одной и то же. Мультидисциплинарность не предполагает, а междисциплинарность — предполагает единство исследовательского процесса, когда на границах между взаимодействующими науками возникают интерфейсы — своего рода интеллектуальные мосты, позволяющие установившиеся границы между научными системами сделать прозрачными и этим повлиять не только на многогранное рассмотрение комплексного объекта исследования (в данном случае молодежь), но и определить пути интеграции наук как таковых. Когда в ювенологических коллективных монографиях о молодежи медик пишет о проблемах здоровья молодежи (называя его «ювенальное здоровье»), криминолог — о проблемах предупреждения подростковой преступности (называя это «ювенальной криминологией»), статистик — о «ювенальной статистике» и т. д., то это исследование можно признать мультидисциплинарным, но не междисциплинарным. Если же нет явного преимущества в исследовании сложного объекта, которое может возникнуть на стыке наук, если мы имеем лишь скоординированную по определенному плану работу специалистов каждого в своей области, то нет серьезного основания отказываться от сложившейся системы наук в пользу ювенологии (как и феминологии, гендерологии, геронтологии и т. д.). Тем более что в интегральной функции применительно к молодежной проблематике сегодня может выступить любая из социальных наук, не связанных, как это было в начале ХХ века, жесткими границами по объекту, предмету и методу исследования. А это значит, что функции интегральной науки о молодежи могут выполнять социология (социология молодежи), социальная психология (психология молодежи) и т. д.

Здесь требуется уточнение. Когда говорится о комплексности, междисциплинарности изучения молодежи, не всегда учитывается, что в комплексе наук, даже гуманитарных, в предметную область которых входит молодежная проблематика, те или иные науки представлены неравнозначно. Этому есть, по крайней мере, две причины.

Первая — следует различать проблематику молодости и проблематику молодежи, хотя нередко кажется, что между этими понятиями нет существенной дистанции и речь идет об одном и том же. Действительно, молодежь выделяется из других общностей людей именно на том основании, что ее характеризует молодость и именно это обстоятельство позволяет строить междисциплинарность молодежных исследований с внедрением в области биологии и общей и возрастной психологии. Тем не менее, предмет исследования при обращении к тематике молодости и тематике молодежи совпадает лишь частично. Молодость — свойство индивида на определенной жизненной стадии, в каком-то смысле — также и некоторого сообщества, например организации, но здесь это скорее метафора. Молодежь — совокупность людей определенного возраста и соответствующего социального статуса; выделение этой группы и отношение к ней в обществе связано с культурными традициями и актуальной ситуацией (экономической, политической, социальной и т. д.). Согласно этому теории молодежи, а значит — и молодежные исследования, в большей мере формируются на теоретической платформе одних наук и в меньшей — других.

Вторая причина — разная степень необходимости теоретического оформления молодежных исследований в различных науках. Историки, например, создали немало работ по молодежной проблематике, но для исторического исследования теория молодежи как таковая не слишком нужна. Большее значение имеет теоретическое обоснование отдельных аспектов коллективного исторического действия, связанных с молодежью (например, молодежное движение, молодежная политика). Специфически рассматривает молодежный фактор демография, там само представление о молодежи, молодежном возрасте существенно расходится с видением социологии и психологии. В известной мере теории молодежи дистанцированы и от педагогики, хотя, возможно, это не характеристика науки, а черта нынешнего поколения педагогов-ученых (в современных теориях молодежи, в частности, нельзя игнорировать теоретические идеи А. Дистервега, А. С. Макаренко, Я. Корчака, педологические работы Л. С. Выготского, П. П. Блонского и др.[9]).

В итоге можно утверждать, что междисциплинарность применительно к теориям молодежи имеет определенные границы. Эти границы задаются по преимуществу теоретико-методологическим арсеналом социальной философии, социологии, социальной психологии, культурологии, антропологии, биологии. Другие науки в значительно меньшей степени включены в междисциплинарный комплекс наук о молодежи.

То, что попытки сторонников создания ювенологии (ювентологии, юнологии и т. д.) не оказались удачными именно в обеспечении нового знания на ниве междисциплинарности, не должны рассматриваться как порочность теоретического замысла интегральной науки о молодежи. Это скорее результат тех сложностей, с которыми столкнулась сегодня мировая наука при изучении комплексных объектов. Комплексность, эмерджентные свойства, самоорганизация социальных объектов сегодня не может рассматриваться вне связи или вне аналогии с процессами в живой и неживой природе, ставшими предметом новейших исследований и озадачивших научный мир проблемами, подобными тем, что приходилось решать век назад во времена открытия структуры атома и радиации.

Вполне вероятно, что поиск комплексности отечественным ювенолагам видится не там, где ее раскрытие способно двинуть вперед теории молодежи. Сегодня, разумеется, актуально и то понимание комплексности, которое предопределено мультидисциплинарностью молодежных исследований. Но переход от нее к междисциплинарности вряд ли удастся построить на соединении исследовательских стратегий и методов. По видимости это просто, тем более что многие науки давно используют одни и те же методы в различных их модификациях, например, метод опроса. Но даже с учетом этой совместимости методов задача междисциплинарного исследования нетривиальна и на практике может быть осуществлено исключительно через определенные качества отдельных ученых. Иными словами, междисциплинарность представляет в этом случае не столько научную технологию, сколько искусство отдельных многосторонних личностей. Но главное даже не в этом. Комплексность общественных объектов и социальных процессов сегодня справедливо видеть не в том, что их следует комплексно рассматривать, а в том, что их эмерджентные свойства (те, которые приобретаются только в рамках соответствующей системы, а не являются свойствами элементов этой системы) надо сначала выявить не там, где их ищут в простых системах. Дж. Урри, например, говоря о не¬стабильности комплексных систем, обозначает следующие их особенности: (а) события и элементы влияют друг на друга; (б) малые причины порождают большие следст¬вия; (в) в период транс¬формации систем изменения могут быть катастрофическими[10]. Возможно, этот перечень не закрыт тремя названными характеристиками, но и он достаточен, чтобы увидеть перспективные темы молодежных исследований, которые, к сожалению, пока не вызывают серьезного внимания у теоретиков ювенологии.

Очевидно, что эмерджентные свойства социальных объектов находить трудно, и специфика эмерджентности в обществе в том и состоит, что новые явления возникают как бы ниоткуда или с той стороны, с которой их не ожидали. В таком ключе проблемы теории молодежи в ювенологических исследованиях вообще на рассматриваются, между тем укрепление интегральной науки о молодежи было бы возможно, если комплексный подход к молодежи означал бы изучение того, что возникает на совмещении двух систем нестабильности: одной — идущей от нарастания неопределенности в обществе, другой — вытекающей из специфики молодежи как группы с переходным (и непременно утрачиваемым) социальным статусом. В итоге мы получаем объект со свойствами эмерджентности, а значит с неясными границами и слабой предсказуемостью свойств и поведения. Но если бы ювенология смогла бы дать теорию и выработала способы исследования такого рода объекта, она не только реализовала свою цель, но и существенно продвинула вперед все гуманитарное познание.

Устранение события

Второе препятствие для построения единой науки о человеке, на которое хотелось бы обратить внимание в теоретико-методологическом плане, составляет особое состояние объекта, в котором константность и определенность его свойств могут быть установлены лишь на уровне высокой абстракции, в то время как реальность дает бесконечную смену состояний и форм. В этом плане само выделение человека как объекта единой науки оказывается спорным, поскольку его неотрывность от среды жизнедеятельности означает пределы теоретического отделения человека от мира человека — предметного и символического. Эти пределы могут быть как относительно небольшое число постулатов, выполняющих функцию точки отсчета, но малосодержательных в исследованиях реальности, где сущность человека не должна рассматриваться как абстракт, присущий отдельному индивиду (как прозорливо замечал молодой К. Маркс, добавляя, что эта сущность в своей действительности «есть совокупность всех общественных отношений»[11]).

Между абстрактной идеей человека и реальным миром, частью которого является человек и только в нем возможна его жизнь, а следовательно, и наука, его постигающая, оказывается некое пространство, которое важно осмыслить в пределах самой такой единой науки о человеке. Ставящая задачу изучать человека как целостность, такая наука должна признать, что свойство целостности принадлежит не человеку как таковому (хотя есть аспекты его целостности и в этом плане, о чем пойдет речь ниже), а человеку вместе с его жизненным миром. Трактовка жизненного мира может быть широкой (как у Ю. Хабермаса), может быть узкой в духе символического интеракционизма, но в любом случае это та среда, взаимодействие с которой и обеспечивает жизнеспособность человека.

Если же это так, то в единой науке о человеке мы, по словам Мишеля Фуко, «можем иметь дело только с общностью рассеянных событий»[12]. Из этой очевидной слабости (в плане теории) следует извлечь и вполне конструктивные для разработки единой науки о человеке положения.

Событие как понятие не утвердилось в системе основных категорий гуманитарных наук, хотя некоторые авторы придают ему основополагающую роль в структурировании общества[13]. Философский смысл понятия «событие» в последнее время все более отделяется от того, которое свойственно бытовой речи. Не случайно в философской литературе часто встречается особое написание самого слова — «со-бытие», что подчеркивает снятие повседневной семантики слова и придания каждой из его частей автономного значения. В этом контексте событие есть «бытие» в той его части, которая фиксирует постоянство субъект-субъектных отношений. Из философского размышления о событии как со-бытии вытекает важный для теоретической трактовки понятия аспект соединения в нечто новое каких-то существований, которое не является их простой суммой. Это новое обладает целостностью и определенностью, т. е. как раз теми характеристиками, которые важны для differentiatia specifica человека. Заметим — человека в, так сказать, коконе событий. В нашей трактовке событие представляет собой любую социальную связь в ее конкретной форме, т. е. возникшую в силу стечения определенных обстоятельств в определенное время и в определенном месте. В этом значении событие утрачивает атрибут экстраординарности, оно не обязательно — поворотный момент в судьбе. Повседневность может быть заполнена событиями, ее даже можно представить как череду событий, но именно тогда, когда мы перестаем видеть в событии момент напряжения высших качеств человека, общества, пик борьбы добра и зла.

Разумеется, применительно к событию как повседневному явлению актуален вопрос его границ. Всемирно-исторические события обычно определены датами начала и конца, но событийность бытовую сложнее выделить из потока жизни, где множество событий разворачиваются параллельно, перетекают одно в другое, субъективно воспринимаются как разные события. Эмпирически вопрос может решаться по аналогии с тем, как его решил Ирвинг Гофман, разрабатывая теорию фреймов. Он обратил внимание на то, что смотрящие на одни и те же события каждый со своей точки зрения используют разное расстояние и разную глубину зрения, что делает практически невозможным какое-то объективное вычленение события на основе солидарной оценки его участников. Потому он предложил довольно простой путь, закрепив его в термине «отрезок» (strip). Этим термином он обозначает «произвольно выделенную последовательность реальных или фиктивных событий, представленных с точки зрения тех, кто субъективно заинтересован в них участвовать», или иначе «любую совокупность событий (независимо от их реальности), которая может стать исходной точкой анализа»[14]. Выделение событий как «отрезков» технологично в том смысле, что решает задачу установления в исследовании определенных временных и пространственных границ, но нередко этого недостаточно, поскольку остается вопрос о границах, которые имеют для субъекта смыслы, реализованные через события. Вот почему событийный пласт в человеческом сознании оказывается столь индивидуализирован и представлен, собственно, не отрезками на жизненном пути, а время от времени актуализирующимися доминантами, при каждом появлении (воспоминании о событии) трансформирующими конфигурацию события и его кумулятивную оценку с учетом нарастающего запаса жизненных впечатлений, приобретенных в новых событиях.

От события мы отличаем ситуацию, которую трактуем как модель события, его конструкцию. Здесь возникает возможность разделить повторяемое и уникальное в событии: повторяется не событие, а ситуация. Для единой науке о человеке существенно, что событие возникает и существует как целостность. Это своего рода перекресток множества факторов и условий, образующих на некоторое время и в некоторой локальной ограниченности относительно устойчивый комплекс, обладающий некоторыми атрибутивными качествами, что позволяет отделить данное событие от других и присвоить ему имя.

Но для теории такая целостность оказывается не преимуществом (как средство обоснования целостности человека), а препятствием, поскольку именно целостность делает неустранимым внечеловеческие обстоятельства, сплавившиеся с человеческими в горниле события. Возникает необходимость освободиться от пут события для его осмысления в связи с концепцией человека.

Каков здесь возможный путь? Его подсказывает феноменология освобождения от событийности результатов человеческого творчества. Из примера, который мы приведем ниже, ясны смысл и динамика этого процесса.

Событийная сторона рождения музыкального шедевра — песни Э. Де Куртиса «Вернись в Соренто» выглядит следующим образом. В 1902 г. государственный чиновник проезжал по случаю через маленький неаполитанский городок Соренто, и жители попытались воспользоваться этим обстоятельством, чтобы в Соренто появилось почтовое отделение. Чиновнику были оказаны беспрецедентные знаки внимания, и одним из них стала посвященная ему песня «Вернись в Соренто» Де Куртиса, смысл которой и был в мольбе вернуться в город с почтой, обращенной к чиновнику. Тот был растроган приемом горожан и действительно добился учреждения почты в Соренто. Как и многие другие выдающиеся достижения в сфере искусства, науки, литературы, любой другой творческой деятельности, песня «Вернись в Соренто» утеряла всякую связь с событием, давшим импульс ее созданию. История эта напрочь забыта, никак не ассоциируется с произведением, рассказывается скорее как музыкальный анекдот. Но это вовсе не значит, что шедевр теряет атрибуты случайности. Он продолжает нести в себе все черты случая, но освобождается от породившего его события.

В плане единой науки о человеке это модель освобождения от события и в плане проблемы целостности. Мы уже обращали внимание на то, что событие характеризуется целостностью, поэтому его разделение на факторы, имеющие человеческие смыслы и не имеющие их, — это сокрушительный удар по целому. Между тем, шедевр — тоже целостность, он также неразделим. Но несущественные для шедевра обстоятельства оказываются как бы увядшими, отошедшими на задний план вплоть до полного исчезновения.

Исчезновения — в каком смысле? Здесь и появляется вопрос, ключевой для единой науки о человеке. А именно — какова ментальная конструкция, позволяющая установить основания для ее успешного формирования?

Единая наука о человеке и тезаурусы

Тезаурус — форма существования гуманитарного знания, он в слове и образе воспроизводит часть действительности, освоенную социальным субъектом (индивидом, группой). Определение тезауруса своим семантическим ядром имеет представление о некотором запасе, накоплении, богатстве. В образной форме такого рода характеристики часто даются невещественным ценностям: говорят о сокровищнице языка, о богатстве знаний, о накоплении жизненного опыта и т. п. Но из этого не следует, что для обозначения богатства информации недостаточны понятия объема, меры, ресурсов и нужно особое понятие с несколько неясным значением сокровища.

Назначение понятия «тезаурус» в понятийной системе гуманитарных наук выявляется тогда, когда необходимо отразить полноту некоторого знания (информации), существенного для некого субъекта по какому-либо основанию. Здесь сочетаются две важнейшие характеристики понятия: первая оставляет в тени, на периферии мыслительного акта измеряемые признаки информации (объем, мера) и обозначает лишь то, что информация полна, т. е. по каким-то соображениям признана достаточной для каких-то целей. Полнота, таким образом, является здесь не количественной, а качественной характеристикой. Обобщенное понимание тезауруса предполагает, что не имеет значения, какими способами измеряется полнота знания, освоенного субъектом, важно лишь то, что ее наличие составляет атрибут тезауруса. Вторая характеристика находится в зоне ценностей и ценностных ориентаций. Существенность того знания, которое составляет тезаурус, предопределена субъектом — его целями, потребностями, интересами, установками. В целом можно сказать, что там, где о знании может быть как необходимый сформулирован тезис относительно его (знания) полноты и существенности для субъекта, мы имеем дело с какими-либо тезаурусами.

Общей для понятия «тезаурус» в различных сферах гуманитарного знания может быть признана также такая характеристика, как систематичность. Разумеется, тезаурус, как и любой объект действительности, может быть представлен в виде системы. Но когда мы говорим о систематичности как его свойстве, то имеем в виду нечто другое. Тезаурус систематичен в том смысле, что самую разнообразную информацию подвергает систематизации по какому-то определенному основанию, выстраивая иерархическую структуру знания. Он систематичен в том смысле, что систематизировать информацию — и есть его важнейшая задача. Весь вопрос, в каком направлении происходит эта систематизация. Здесь специфика тезауруса проявляется наиболее ярко: систематизация данных в тезаурусе строится не от общего к частному, а от своего к чужому. Свое выступает заместителем общего. Реальное общее встраивается в виртуальное свое, занимая в структуре тезауруса место частного. Все новое для того, чтобы занять определенное место в тезаурусе, должно быть в той или иной мере освоено (буквально: сделано своим). В этом отличие тезаурусной иерархии знаний от структуры научного знания[15]. Но различие структуры в вопросе, который мы сейчас рассматриваем, не составляет препятствия для того, чтобы осмыслить единую науку о человеке тезаурусно, т. е. придавая такой метанауке свойства субъектной организации гуманитарного знания. Следует учитывать, что смена основания научной системы на свойственную тезаурусу в данном случае совершенно логична: при изучении человека как целостного феномена невозможно игнорировать того, что его сознание построено как тезаурусная система, основное назначение которой — ориентировать человека в окружающей среде и обеспечивать таким образом его жизнеспособность. Тезаурус и выражает ту сторону всякого знания, освоенного субъектом, которая состоит в его (знания) способности применяться субъектом для того, чтобы наилучшим образом сориентироваться в окружающем мире как на уровне повседневности частной жизни отдельного человека, так и на уровне великих событий мировой истории. Такая ориентация вовсе не сводится к адаптационной стратегии. Напротив, важными механизмами ориентации являются творчество, эксперимент, дестандартизация. Творческое начало в тезаурусах представлено неравномерно, но оно — непременный компонент конструирования реальности и разрешения конкретных ситуаций.

В силу концептного характера исходного понятия данной метанауки (человек в любом тезаурусе — один из основных концептов, т. е. выражаемое в знаке сращение смысла и чувственного восприятия, внутреннего образа; концепт связывается с другими концептами не только логическим, но и ценностным отношением) сама она получает смысл чего-то более по уровню обобщения высокого, чем антропология, психология, социология и т. д., в том числе и вместе взятые, в том случае, если обладает ориентацией на ту реальность, в которой человек живет и которую он в своем сознании конструирует. Эта конструкция в конкретных случаях может выступать как субъективная (с приданием этому слову и уничижительного оттенка — как волюнтаристская, объективно не обоснованная и т. д.), но в принципиальном измерении она выражает свойства субъектности человека — его способности активно воздействовать на окружающий его мир, взаимодействовать с ним, развиваться в нем, находить в нем свое призвание и счастье.

[1] Антология мировой философии : в 4 т. М. : Мысль, 1969. Т. 1. Ч. 1. С. 316.
[2] Утопический социализм : хрестоматия. М., 1982. С. 218.
[3] См: Юдин Б. Г. и др. Многомерный образ человека : На пути к созданию единой науки о человек. М. : Прогресс-Традиция, 2007.
[4] .См.: Stanly Hall G. Adolescence: Its psychology and its relation to psychology, anthropology, sociology, sex, crime, religion and education. N. Y. : D. Appleton and Company, 1904. Vol. 1-2.
[5] См.: Groos K. Zur Psychologie der reifenden Jugend. S. l., 1912; Bühler Ch. Das Seelenleben des Jugendlichen. Jena: Fischer, 1927; Spranger E. Psychologie der Jugendalters. 25. Aufl. Heidelberg: Quelle & Meyer, 1957.
[6] См.: Ильинский И. М. Молодежь и молодежная политика. М.: Голос, 2001. С. 674.
[7] См.: Павловский В. В. Ювентология : Проект интегративной науки о молодежи. М. : Акад. проект, 2001.
[8] См.: Слуцкий Е. Г. Основы ювенологии и ювенальной политики: история становления, проблемы и перспективы. СПб., 2000; Основы ювенологии : Опыт комплексного междисциплинарного исследования / науч. ред. Е. Г. Слуцкий. 2-е изд., испр. и доп. СПб. : БИС-принт, 2002; Словарь по ювенологии: 300 терминов / под общ. ред. Е. Г. Слуцкого, И. В. Скомарцевой. СПб.: БИС-принт, 2002; Ювенология и ювенальная политика в XXI веке : Опыт комплексного междисциплинарного исследования / под ред. Е. Г. Слуцкого. СПб. : Знание, ИВЭСЭП, 2004.
[9] Подробнее об этом см. : Луков Вл. А., Луков Вал. А., Ковалева А. И. Уроки Макаренко. М. : Издат. дом «Ключ С», 2006; Луков Вал. А. Воспитание и глобализация : Проблемы социологии воспитания. М. : Флинта; Наука, 2007.
[10] См.: Urry J. The complexities of the global // Theory, culture and society. 2005. Vol. 22, N 5. P. 235-254.
[11] Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М. : Госполитиздат, 1955. С. 3.
[12] Фуко М. Археология знания : пер. с фр. Киев : Ника-Центр, 1996. С. 24.
[13] Такова, например, позиция польского социолога П. Штомпки, который социальную реальность характеризует через единство структур (обстоятельств действия) и акторов (субъектов), организующее и конструирующее социальные события. По Штомпке, социальные события и практики и следует рассматривать как компоненты, из которых строится общество в современных условиях. Следовательно, именно социальные события и практики выступают исходными единицами его анализа (Sztompka P. Society and Action: The Theory of Social Becoming. Cambridge: Polity Press ; Univ. of Chicago Press, 1991. P. 273-274).
[14] Гофман И. Анализ фреймов: Эссе об организации повседневного опыта. М. : ИС РАН, 2003. С. 71.
[15] См.: Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы : Субъектная организация гуманитарного знания. М. : Изд-во Нц. ин-та бизнеса, 2008. С. 63-67.

Источник http://nkozlov.ru/library/psychology/d2287/

ПУБЛИКАЦИИ НА ТЕМУ «ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ»

Для чего нужна психология?

Психология, древняя наука, но все же… ДЛЯ ЧЕГО НУЖНА ПСИХОЛОГИЯ?…

Про ОДНУ проблему теоретической психологии…

«Однажды на рынке в древних Афинах Сократ известил сограждан, подошедших вкусить его мудрости: «Я намерен посвятить всю оставшуюся жизнь выяснению только одного вопроса — почему люди, зная, как надо поступать хорошо, во благо, поступают все же плохо, себе во вред». С тех пор прошло две с половиной тысячи лет, развалины Афин находятся на прежнем месте, и по-прежнему далек ответ на этот вопрос…» Михаил Веллер («Все о жизни»).

Итак, почему «по-прежнему далек ответ на этот вопрос»?
Почему до сих пор нет такого знания, которое бы давало четкие ответы на любые вопросы, касающиеся человека, его жизни, и самое главное — его сути- тех «неведомых сил», которые побуждают действовать вопреки здравому смыслу? Читать далее…

Публикации известных психологов на тему

«Теоретическая психология: проблемы и решения»

Асмолов А.Г. Будущее психологии или психология без будущего: взлёт и нищета междисциплинарности

Асмолов А.Г. Психология XXI века и рождение вариативного образовательного пространства России

Леонтьев А.Н. Из предисловия к книге «Деятельность. Сознание. Личность.

Юревич А.В. Социальная релевантность и социальная ниша психологии

Братусь Б.С. К проблеме человека в психологии

Козлов В.

В. Интегративный подход в современной психотерапии и психологии

Козлов В.В. Психология и психолог- проблемы и задачи

Козлов В.В. Теория и практика психологии

Мазилов В.А. Методологические проблемы психологии в начале XXI века

Бражникова А.Н. «Психология личности как точная наука?…» (рассуждения «зрителя с галёрки»)

Абульханова-Славская К.А. О путях построения типологии личности

Низовских Н.А. Во что верят российские психологи

Шемет И.С. Интервью о второй конференции «Психология индивидуальности»

Карапетян В.С., Азизян А.Л., Салатинян С.А., Погосян Р.А. Историко-логический анализ основных концепции советской психологии

Кулацкая И.Н. Восприятие истории, современного состояния и перспектив развития отечественной психологии в США и России

О путях развития теоретической психологии…

Глобальные проблемы психологии, которые описаны в статье «Про ОДНУ проблему теоретической психологии. ..» решать можно и решать НУЖНО…
Другой вопрос — «кому это нужно?» (психология живет и существует и с этими проблемами…), а если все-таки нужно, то «КТО» этим будет заниматься и «ЧТО» в принципе нужно сделать? Читать далее…
А также…

ПСИХОЛОГИЯ XXI ВЕКА: ПРОРОЧЕСТВА И ПРОГНОЗЫ (круглый стол)

Кто решит головоломку под названием «Как сознание связано с мозгом»?

Публикации известных психологов на тему

ЕДИНАЯ ТЕОРИЯ ЧЕЛОВЕКА

Борзенков В.Г. На пути к единой науке о человеке

Косяк В.А. Единая теория человека?

Многомерный образ человека: на пути к созданию единой науки о человеке

В. А. Луков Единая наука о человеке: потенции и препятствия

Петровский А. В. Возможности построения общечеловеческой теории личности

Клонингер Сьюзан Теории личности: познание человека (заключение)

Теория ЧЕЛОВЕКА: требования и критерии оценки качества

Итак, каким критериям должна соответствовать теория личности, чтобы с максимальной долей достоверности объяснять все психическое и все индивидуальное, что происходит с человеком?
Начнем по порядку. ..
Читаем далее…

А также…
Классический набор требований к теории личности из книги Ларри Хьелла, Дэниела Зиглера «Теории личности. Основные положения, исследования и применение» (Larry Hjelle, Daniel Ziegler «Personality Theories: Basic Assumptions, Research, and Applications», 3th ed., 1992)

Теории личности

Критерии оценки теории личности

Компоненты теории личности

Основные положения, касающиеся природы человека

А также:

Теория гармонии (из монографии «Учение о цвете», автор Л.Н. Миронова)

А. Б. Мигдал «Поиски истины»

А. Б. Мигдал «ИСТИНА ИЛИ ЛОЖЬ?»

Современные концепции и теории научной психологии

Чуприкова Н.И. Психика и предмет психологии в свете достижений современной нейронауки

Мотков О.И. Личность и психика: сущность, структура и развитие

Корниенко А.Ф. Фундаментальные проблемы психологии и их решения

Горбатенко А.

С Системная концепция психики и общей психологии после теории деятельности

Орлов А.Б. Личность и сущность: внешнее и внутреннее Я человека

Рыжов Б.Н. Системная структура личности

Голограммы, вселенная и человеческое сознание…

А также:

Рыжов Б.Н. Естественнонаучные и философские предпосылки развития системной психологии

Гераклит Эфесский и современные теоретические изыскания

«ПСИХОЛОГИЯ, ПРИБЛИЖЕННАЯ К РЕАЛЬНОСТИ». Теория Человека И.В. Герасимова

Внутренний мир человека ничто без внешнего, как внешний мир ничто без внутреннего-
это определенная система взаимозависимостей и взаимосвязей —
это и есть «психология, приближенная к реальности»…

Основное предназначение теории Человека — объяснять (при помощи своих теоретических схем) индивидуальные особенности, жизнь, поступки, поведение любого человека в любых жизненных ситуациях. .. И чем системнее, глубже, развернутее выстроенные концептуальные схемы, тем точнее она будет выполнять свое предназначение…
Итак, в чем основные концептуальные положения разработанной мною теории, что я сделал для того, чтобы объяснять и прогнозировать поведение любого человека?
Читать далее…

Публикации ученых на тему

«ДУША ЧЕЛОВЕКА»

«Говорите нам о душе!» – кричали студенты эпохи Возрождения, когда хотели с первой лекции оценить способности нового профессора…

Франк С.Л.»О понятиях и задачах филосовской психологии»

Братусь Б.С. «Психология — наука о психике или учение о душе?»

Зинченко В. П., Подорога В. А. «О человеческой душе и плоти»

Герасимов И.В. «Человеческая ДУША: современная концепция»

Распространение научного сообщения означает принятие во внимание человеческой природы.

Мы, люди, коллективно накопили много научных знаний. Мы разработали вакцины, которые могут искоренить некоторые из самых разрушительных болезней. Мы проектировали мосты, города и интернет. Мы создали массивные металлические транспортные средства, которые поднимаются на десятки тысяч футов, а затем безопасно садятся на другом конце земного шара. И это только верхушка айсберга (который, кстати, мы обнаружили, тает). Хотя эти общие знания впечатляют, они распределяются неравномерно. Даже не близко. Есть слишком много важных вопросов, по которым наука достигла консенсуса, а общественность — нет.

Ученые и средства массовой информации должны больше и лучше рассказывать о науке. Хорошая коммуникация гарантирует, что научный прогресс приносит пользу обществу, укрепляет демократию, ослабляет силу фальшивых новостей и дезинформации и выполняет обязанности исследователей по взаимодействию с общественностью. Такие убеждения мотивировали учебные программы, семинары и исследовательскую программу Национальных академий наук, инженерии и медицины, чтобы узнать больше о научном общении. Перед научными коммуникаторами остается насущный вопрос: что мы можем сделать лучше?

Общеизвестно, что главная цель научной коммуникации — представить факты; как только люди столкнутся с этими фактами, они будут думать и вести себя соответственно. В недавнем отчете Национальной академии это называется «моделью дефицита».

Но на самом деле простое знание фактов не обязательно гарантирует, что чьи-то мнения и поведение будут им соответствовать. Например, многие люди «знают», что переработка выгодна, но все же выбрасывают пластиковые бутылки в мусор. Или они читают в Интернете статью ученого о необходимости вакцин, но оставляют комментарии, выражающие возмущение по поводу того, что врачи пытаются продвигать повестку дня в поддержку вакцин. Убедить людей в том, что научные данные заслуживают внимания и должны направлять поведение, может быть самой большой проблемой научной коммуникации, особенно в нашу эпоху «постправды».

К счастью, мы многое знаем о человеческой психологии — о том, как люди воспринимают, рассуждают и познают мир, — и многие уроки психологии можно применить в научном общении.

Учитывайте человеческую природу

Независимо от вашей религиозной принадлежности, представьте, что вы всегда знали, что Бог создал людей такими, какие мы есть сегодня. Твои родители, учителя и книги говорили тебе об этом. Вы также заметили на протяжении всей своей жизни, что наука очень полезна — вам особенно нравится разогревать замороженный ужин в микроволновой печи, просматривая Snapchat на вашем iPhone.

Однажды вы прочитали, что у ученых есть доказательства эволюции человека. Вы чувствуете себя некомфортно: не ошиблись ли ваши родители, учителя и книги в отношении происхождения людей? Эти ученые ошибаются? Вы испытываете когнитивный диссонанс — беспокойство, возникающее в результате принятия двух противоречивых идей.

Неудобно иметь две противоречивые идеи одновременно. Изображение мужчины с сайта www.shutterstock.com.

Психолог Леон Фестингер впервые сформулировал теорию когнитивного диссонанса в 1957, отметив, что человеку свойственно испытывать дискомфорт от одновременного сохранения двух противоречивых убеждений. Этот дискомфорт заставляет нас пытаться примирить конкурирующие идеи, с которыми мы сталкиваемся. Независимо от политических пристрастий, мы не решаемся принимать новую информацию, которая противоречит нашим существующим мировоззрениям.

Один из способов, которым мы подсознательно избегаем когнитивного диссонанса, — это предвзятость подтверждения — склонность искать информацию, которая подтверждает то, во что мы уже верим, и отбрасывать информацию, которая этому не соответствует.

Впервые эту человеческую склонность выявил психолог Питер Уэйсон в 1960-х годах в простом логическом эксперименте. Он обнаружил, что люди склонны искать подтверждающую информацию и избегать информации, которая потенциально может опровергнуть их убеждения.

Концепция предвзятости подтверждения применима и к более крупным проблемам. Например, психологи Джон Кук и Стивен Левандовски спросили людей об их убеждениях относительно глобального потепления, а затем дали им информацию о том, что 97 процентов ученых согласны с тем, что человеческая деятельность вызывает изменение климата. Исследователи измерили, повлияла ли информация о научном консенсусе на представления людей о глобальном потеплении.

Те, кто изначально выступал против идеи глобального потепления, вызванного деятельностью человека, стали еще менее согласными, прочитав о научном консенсусе по этому вопросу. Люди, которые уже считали, что действия человека вызывают глобальное потепление, еще сильнее поддержали свою позицию, узнав о научном консенсусе. Предоставление этим участникам фактической информации в конечном итоге еще больше поляризовало их взгляды, укрепив решимость всех на их первоначальных позициях. Это был случай предвзятости подтверждения на работе: новая информация, согласующаяся с прежними убеждениями, укрепила эти убеждения; новая информация, противоречащая существующим убеждениям, заставила людей дискредитировать сообщение как способ сохранить свою первоначальную позицию.

Просто кричать громче не поможет. Изображение Мегафона с сайта www.shutterstock.com.

Преодоление когнитивных искажений

Как коммуникаторы науки могут делиться своими сообщениями таким образом, чтобы люди изменили свои убеждения и действия по важным научным вопросам, учитывая наши естественные когнитивные искажения?

Первый шаг — признать, что у каждой аудитории есть уже существующие представления о мире. Ожидайте, что эти убеждения повлияют на то, как они воспримут ваше сообщение. Ожидайте, что люди примут информацию, которая согласуется с их прежними убеждениями, и дискредитируют информацию, которая им не соответствует.

Затем сосредоточьтесь на кадрировании. Ни одно сообщение не может содержать всю доступную информацию по теме, поэтому в любом сообщении будут подчеркиваться одни аспекты и преуменьшаться другие. Хотя бесполезно выбирать и представлять только доказательства в свою пользу — что в любом случае может иметь неприятные последствия — полезно сосредоточиться на том, что волнует аудиторию.

Например, эти исследователи из Калифорнийского университета отмечают, что идея о том, что изменение климата вызывает повышение уровня моря, может не так тревожить фермера, живущего на побережье, как фермера, живущего на побережье. Упоминание о влиянии наших сегодняшних действий на наших внуков может быть более убедительным для тех, у кого на самом деле есть внуки, чем для тех, у кого их нет. Предвидя, во что верит аудитория и что для нее важно, коммуникаторы могут выбрать более эффективные рамки для своих сообщений, сосредоточив внимание на наиболее привлекательных аспектах проблемы для своей аудитории и представив ее таким образом, чтобы аудитория могла идентифицировать себя.

В дополнение к идеям, выраженным в кадре, значение имеют конкретные используемые слова. Психологи Амос Тверски и Даниэль Канеман впервые показали, что когда числовая информация представлена по-разному, люди думают о ней по-разному. Вот пример из их исследования 1981 года:

.
Представьте, что США готовятся к вспышке необычной азиатской болезни, которая, как ожидается, унесет жизни 600 человек. Были предложены две альтернативные программы борьбы с болезнью. Предположим, что точная научная оценка последствий программ такова: Если будет принята Программа А, будет спасено 200 человек. Если будет принята Программа Б, то с вероятностью ⅓ будет спасено 600 человек, и с вероятностью ⅔ не будет спасен ни один человек.

Ожидаемое значение обеих программ составляет 200 спасенных жизней. Но 72 процента участников выбрали программу А. Мы по-разному рассуждаем о математически эквивалентных вариантах, когда они по-разному оформлены: наши интуитивные представления часто не согласуются с вероятностями и другими математическими понятиями.

Метафоры также могут выступать в качестве языковых фреймов. Психологи Поль Тибодо и Лера Бородицкая обнаружили, что люди, которые читали, что преступление — это зверь, предлагали другие решения, чем те, кто читал, что преступление — это вирус, даже если они не помнили, что читали эту метафору. Метафоры руководили рассуждениями людей, побуждая их переносить решения, которые они предложили бы для настоящих зверей (посадить их в клетку) или вирусов (найти источник), на борьбу с преступностью (более строгие меры правопорядка или больше социальных программ).

Слова, которые мы используем для описания наших идей, могут кардинально повлиять на то, как люди думают об этих идеях.

Что дальше?

Нам предстоит многому научиться. Количественные исследования эффективности стратегий научной коммуникации находятся в зачаточном состоянии, но становятся все более приоритетными. По мере того, как мы продолжаем разбираться в том, что работает и почему, для научных коммуникаторов важно осознавать предубеждения, которые они и их аудитория привносят в свои обмены мнениями, и рамки, которые они выбирают для обмена сообщениями.

Использование и злоупотребление гуманитарными науками

Мы захлебнулись языком гуманитарных наук. Каждый новый день приносит множество преувеличенных заголовков, каждый из которых хвастается результатами какого-то недавно опубликованного исследования, которое, выражаясь сухим языком науки, утверждает, что раскрыло то, что мы из себя представляем, откуда мы пришли и почему мы делаем то, что делаем.

Результаты этих исследований несоизмеримы: каждая дисциплина предлагает свои собственные средства сведения нас к нашему самому основному. Социологи и социальные психологи говорят нам, что мы являемся продуктом наших социальных обстоятельств, что наши желания и амбиции формируются окружающими нас структурами и что наше ощущение себя уникальным — это миф. Нейробиологи и биологи говорят нам, что мы просто мозг и тело: результат возбуждения нейронов и биохимических процессов, которые происходят далеко за пределами нашего сознания. Экономисты со своими абстрактными моделями рынков изображают нас рациональными, эгоистичными субъектами, всегда стремящимися максимизировать свою полезность. И эволюционные психологи — крутые ребята гуманитарных наук — головокружительно сообщают нам, что мы просто говорим о млекопитающих, не менее подверженных непреодолимому давлению выживания и размножения, чем лев или эму.

Эти различные заявления о знании больше не являются исключительной прерогативой скучных академиков: сегодня они принадлежат сфере общедоступных знаний, к которым обращаются в обычном разговоре, чтобы понять глубокое и обыденное. Мы живем в мире, одержимом гуманитарными науками: их грандиозные заявления стали настолько частью повседневной жизни в двадцать первом веке, что мы воспринимаем их присутствие и авторитет в нашей жизни в значительной степени как должное.

Циник может сказать, что это потому, что мы, современные люди, нарциссы. Но я думаю, что наша любовь к гуманитарным наукам проистекает, во-первых, из специфически современного стремления к полному господству над природой, нашими телами и нашими душами; и, во-вторых, от моральных и экзистенциальных функций, которые они выполняют для нас.

Пикап и Эво Псих

У меня недавно был разговор с молодым человеком позвоню Макс , который в пикап (или как иногда называют Игра ) — субкультура, в которой мужчины изучают техники соблазнения, чтобы переспать с ничего не подозревающими женщинами. Застенчивому, несколько неловкому в общении человеку, Максу никогда не везло с женщинами. Тем не менее, поначалу он скептически относился к культуре пикапа. Ему не нравилось, как многие пикаперы говорили о женском поле, и он чувствовал угрызения совести из-за методов эмоционального манипулирования, используемых для привлечения партнера. Однако его совесть успокоилась, когда он узнал, что философия, лежащая в основе пикапа, поддерживается эволюционной психологией.

Эволюционная психология ( evo psych ) стала знаменитой дисциплиной гуманитарных наук. Он начинается с предположения, что мы — Homo sapiens — биологические существа со встроенным, генетически закодированным стремлением к воспроизведению. Исходя из этого разумного предположения, формулируются сложные и сложные теории для объяснения человеческого поведения в различных контекстах. Однако критически важным для всего предприятия является представление о том, что наша биологическая структура в сочетании с эволюционным давлением, направленным на выживание и размножение, и тем, как это давление взаимодействует с конкретной социальной динамикой, служат для формирования наших самых глубоких инстинктов.

Эволюционная психология считает, что мужчины и женщины внутренне различны в результате эволюционных процессов. Поскольку женщинам требуется девять месяцев, чтобы родить ребенка, они менее распутны и более рассудительны при выборе партнера. Поскольку самцы могут легко распространять свое семя и поскольку это отвечает их генетическим интересам, мужчины более неразборчивы в связях и менее избирательны. Вот почему, объяснил Макс, мужчины так озабочены сексом. Он также объяснил, что у каждой социальной группы есть иерархия доминирования. Мужчины должны соревноваться друг с другом, чтобы стать альфа — доминантный самец — ибо именно так привлекают самок. Макс сетовал на то, что большую часть своей жизни был мужчиной бета : пикап учил его, как стать альфой , тем самым позволяя ему реализовать свою природу.

Моральные пределы гуманитарных наук

Evo psych использовался для оправдания целого ряда взглядов и социальных результатов. К его выводам обращаются в дебатах обо всем, от гендера и пола до расы и неравенства.

В этой относительно молодой, но развивающейся академической области можно многому научиться, но выводы эволюционной психологии не могут оправдать какое-либо поведение вообще.

Сами эволюционные психологи неоднократно подчеркивали это. В книге The Blank Slate: The Modern Denial of Human Nature , лингвист и психолог-эволюционист Стивен Пинкер отмечает, что «объяснять поведение не значит оправдывать поведение». В замечании Пинкера подразумевается признание того, что философы, начиная с Дэвида Юма, называли натуралистическая ошибка , согласно которой нельзя вывести должен из есть. Даже если, скажем, мужчины более склонны спать с кем попало, это не оправдывает их поступок. (И это не делает его неправильным.) Если бы мы узнали, что некоторые люди просто не могут удержаться от жестокого обращения с другими (потому что, например, они унаследовали склонность к убийству), это не оправдало бы их поведение.

Как справедливо отмечает Пинкер, эволюционная психология стремится объяснить поведение, а не оправдать его. Что делает действие оправданным, так это то, что оно нравственно (или не аморально), а эволюционная психика этого не решает и не может решать. К сожалению, к эмпирическим утверждениям слишком часто обращаются как к сомнительному средству решения трудных моральных дилемм.

Преодоление границ

К счастью, большинство ученых осознают моральные ограничения своих дисциплин. Но есть и другие ограничения, которые слишком многие не признают. В The Blank Slate , Пинкер утверждает, что, хотя evo psych не может оправдать поведение, его результаты могут побудить нас пересмотреть пределы человеческой податливости. Прямо обращаясь к потенциальным социальным инженерам и революционерам-утопистам, он пишет:

Так как мы не просто продукты нашего окружения, потребуются затраты. У людей есть врожденные желания, такие как комфорт, любовь, семья, уважение, автономия, эстетика и самовыражение, независимо от их истории подкрепления, и они страдают, когда им препятствуют в реализации этих желаний. Вопрос не в том, можем ли мы изменить человеческое поведение, а в том, какой ценой.

Это проницательно. Но Пинкер переоценивает степень, в которой evo psych может внести свой вклад в дебаты о том, как структурировать общество.

Пинкер убедительно доказывает, что различия между полами очевидны, идентифицируемы и постоянны в разных регионах и культурах и что они являются результатом эволюционного давления. Но хотя у мужчин и женщин, безусловно, есть врожденные различия в результате эволюционных процессов, если мы примем во внимание подавляющую силу культурных и социальных норм, направляющих, подавляющих и формирующих эти различия самыми разнообразными способами, наша способность сказать что-либо правдиво интерес к этим фундаментальным различиям (и что мы должны с ними делать) резко снижается.

Слишком часто к эво-психологии и другим гуманитарным наукам обращаются для одобрения конкретных предложений по социальной политике. Например, некоторые пытаются урегулировать споры о гендерных нормах, апеллируя к фактам о половых различиях. Но вопрос о том, какие гендерные нормы должны быть институционализированы и должны ли вообще какие-либо, имеет очень мало общего с тем, различаются ли мужчины и женщины по своей природе. Это вопрос о значениях — «о том, что, по нашему мнению, должно быть » — и наука должна хранить молчание по таким вопросам. Из этого также следует, что те, кто утверждает, что гендерные нормы просто созданы обществом и, следовательно, должны быть упразднены, также не могут привести убедительных аргументов. Называние чего-то социально сконструированным само по себе не подрывает его правомерности.

Кто-то может возразить, что, если мужчины и женщины внутренне различны, это оправдывает поддержку гендерных норм, усиливающих эти различия. Но это все равно, что сказать, что если некоторые люди запрограммированы воровать и лгать, мы должны не только позволить им это делать, но и институционализировать нормы, поощряющие такое поведение. Просто потому, что что-то происходит, это не делает его морально правильным.

Пинкер утверждает, что мы можем изменить человеческое поведение, но только за определенную цену. Несомненно, evo psych может пролить свет на последствия, которые последуют за любой конкретной социальной реформой, но говорить о цене — значит вступать в область ценности: это значит размышлять о том, с чем мы в конечном итоге готовы жить. , учитывая то, что нас волнует.

Например, как общество, мы принимаем, что педофилы, независимо от их глубоко укоренившихся желаний, должны подавлять свои сексуальные наклонности на благо общества. Сочувствующие среди нас признают, что это может быть трудно для них, но мы, тем не менее, считаем, что это оправдано, потому что мы ценим защиту детей от вреда. Короче говоря, мы принимаем цену этого социального требования, потому что считаем его необходимым для достижения того, что мы ценим.

Мы можем применить то же самое мышление к гендерным нормам. Представьте себе мир, в котором государство навязывает единую гендерную норму (скажем, женскую) всем лицам. Если Пинкер прав, это может быть достигнуто только ценой больших затрат мужского пола (и, по всей вероятности, некоторой ценой и женского пола). Но если бы наши ценности были таковы, что достижение гендерного единообразия превыше всего, вероятно, мы были бы готовы принять эту цену.

Поясню: пытаться стереть гендерные нормы или навязать всем одну гендерную норму было бы серьезной ошибкой. Гендерная бинарность выполняет весьма полезные социальные и моральные функции, хотя я вижу веские причины для того, чтобы попытаться существенным образом реформировать конкретное содержание наших норм двадцать первого века. Я также признаю, что, если evo psych верен, различия в социальных результатах (например, наличие большего количества мужчин в STEM) не всегда могут указывать на неравенство, но могут быть результатом врожденных различий.

Тем не менее, это само по себе не является окончательным аргументом против социальной политики, мотивированной идеалом гендерного равенства. Evo psych, при всех своих силах, не может решить эти вопросы. Дискуссии о ценности не могут быть разрешены путем обращения к эмпирическим фактам.

Интерпретирующие животные

До сих пор мы исходили из того, что утверждения evo psych и других гуманитарных наук точно описывают то, что есть . Но есть основания сомневаться в этом, по крайней мере частично. Нам, людям, интерпретирующие животные : то есть мы не действуем в соответствии с одним только инстинктом, как это делают нечеловеческие животные, но формируем самопонимания и воздействуем на эти .

Помимо биологических, мы существа культурные. Кто мы всегда является результатом сложного взаимодействия между природой и воспитанием. Следовательно, гуманитарные науки никогда не смогут быть такими стабильными или предсказательными, как естественные науки.

Как заметил социальный теоретик Энтони Гидденс, как только социальные научные описания человеческого поведения предаются гласности и популяризируются , они становятся частью того, как мы понимаем себя. Это делает проведение исследований в области гуманитарных наук похожим на попытку выстрелить в движущуюся мишень, в которой стрела сама является частью этой мишени.

Теории о человеческом поведении, когда-то получившие широкое признание, часто служат причиной тех же процессов, которые они когда-то пытались объяснить. Макс, например, сейчас свято верит, что его причастность к пикапу оправдана ево псих. Для этого молодого человека evo psych — это не просто научное объяснение человеческого поведения, но теодицея, моральная основа, своего рода социальный дарвинизм, который объясняет порядок во вселенной и то, как он должен ориентироваться в ней. Эта эмпирически выведенная теория стала частью его самопонимания, помогая ему понять, кто он (бета, пытающийся стать альфой) и как он должен жить (9).0059 Я должен стремиться стать альфой, потому что так задумано природой ).

Что делает гуманитарные науки нестабильными, так это то, что наши интерпретации их заявлений о знании никогда не бывают полностью предсказуемыми. Уникальный ответ Макса на evo psych не был неизбежен. С таким же успехом мы могли бы представить себе другого молодого человека, столкнувшегося с тем же описанием половых различий и вызвавшего противоположную реакцию : Филипп узнает о альфах и бетах и о том, что распущенность заложена в его генах. Он также узнает, что будет склонен к насилию, соперничеству и агрессии. Но он феминист в преданных отношениях. Более того, он поддерживает эгалитарный идеал и отстаивает то, что можно было бы назвать женских достоинств в себе и других.

Филипп интерпретирует это новое эмпирическое знание как вызов: он сознательно решает бросить вызов своим инстинктам, чтобы продемонстрировать, что мужчинам не обязательно быть такими, как их описывает evo psych. Он остается сверхбдительным, подавляя любые склонности к насилию или агрессии, становясь вместо этого чрезвычайно послушным и кротким. Он также возвращается к своему партнеру и внимательно следит за любыми его мыслями, которые могут указывать на неразборчивый характер. Более того, он получает при этом глубокое чувство морального удовлетворения (точно так же, как монах может получать удовлетворение, отказываясь от своих плотских желаний). Встреча Филиппа с evo psych приводит к тому, что он становится еще более отличным от типичного мужчины, как его описывает evo psych, чем он был раньше.

Конечно, Пинкер мог бы возразить, что случай, подобный случаю Филлипа, не опровергает открытия evo psych: его основные инстинкты остаются инстинктами человека, выкованными эволюцией, и их нельзя стереть даже самой горячей приверженностью двадцать первому. гендерные идеалы века.

Но возможность таких случаев резко снижает способность дисциплины вносить значимый вклад в дискуссии о гендерных нормах в либеральных демократиях. Ибо ни Макс, ни Филипп не могут быть адекватно поняты в ограниченных рамках evo psych: мы должны учитывать их самоинтерпретации, на которые сами повлияли их встречи с дисциплиной.

Науки о человеке нестабильны, потому что они затрагивают то, что пытаются описать. Как только такое интерпретирующее животное, как мы, обладает знаниями в области эво-психологии (или нейронауки, социологии, экономики и т. д.), это может стать частью нашего самопонимания и, в свою очередь, повлиять на то, как мы действуем.

Те, кто читает психологические или нейробиологические исследования, в которых утверждается, что у нас нет свободы воли, как правило, становятся менее нравственными; когда представители расовых меньшинств читают социологические исследования, в которых утверждается, что они страдают от структурного неблагополучия, их чувство беспомощности усиливается; а студенты, изучающие экономику, становятся более эгоистичными в результате осознания того, что люди всегда действуют в собственных интересах.

В этом суть того, что отличает человека от естественных наук: естественные науки могут расстраивать людей, сталкиваясь с их предубеждениями о том, как устроен мир, но гуманитарные науки не просто противоречат нашим предубеждениям о мире, они в конечном итоге стать частью того, как мы понимаем себя. Гуманитарные науки изменяют нашу идентичность так, как не могут естественные науки, потому что они вовлечены в то, как мы понимаем человеческое состояние.

Подтверждение пределов

В гуманитарных науках можно многому научиться. Я сам социолог. Но нам нужно понимать, когда они неприменимы, и различать, что они могут и что не могут обеспечить.

Мы можем только мельком увидеть, на что похожа человеческая природа, поскольку, как только мы делаем этот снимок, наш объект изучения уже не тот, что был раньше. Мы биологические существа. Но мы также интерпретирующие животные, которые формируют и действуют в соответствии с нашим собственным самопониманием. Тем более, что нас тоже ценят существ, которые, как выразился Ницше, могут вынести почти любое как , , пока у нас есть почему .

Науки о человеке не могут служить единственными источниками морального или экзистенциального авторитета в отношении того, как нам следует жить или структурировать общество. Эти вопросы требуют от нас войти в царство должно и разобраться с тем, кем мы хотим быть и в каком мире мы хотим жить.

Что мы можем обратиться к наукам о человеке для решения этих проблем — это миф, в который влюблены слишком многие из нас. Науки о человеке невероятно полезны и проливают свет, но они не могут дать ответа на эти основополагающие вопросы. Ибо такие вопросы относятся к той неуловимой сфере, которую мы называем сферой ценностей, которой мы, современные люди, одновременно очарованы и напуганы.

Пришло время признать ограниченность гуманитарных наук. Как нам жить? и кем нам быть? 90 060 — это вопросы, на которые нельзя ответить только с помощью эмпирического наблюдения. Эти моральные и экзистенциальные вопросы требуют совершенно иной сферы исследования.

Вам понравилась эта статья?

Пожалуйста, поддержите Арео пожертвованием или регулярными взносами. Мы можем быть устойчивыми, динамичными и независимыми только с вашей помощью.

Итого
40
Акции
Связанные темы
Этика
Эволюционная психология
Статья
Практическое исследование: наука о прикосновениях Здесь он подробно рассказывает о передовых исследованиях того, как повседневные формы прикосновений могут принести нам эмоциональное равновесие и улучшить здоровье.

Похлопывание по спине, ласка руки — это повседневные, случайные жесты, которые мы обычно принимаем как должное благодаря нашим удивительно ловким рукам.
© Brian Jackson
Но после многих лет погружения в науку о прикосновениях я могу сказать вам, что они гораздо глубже, чем мы обычно думаем: это наш основной язык сострадания и основное средство распространения сострадания. .
Рекламное объявление Икс
Познакомьтесь с набором инструментов «Большое добро»
Из GGSC на вашу книжную полку: 30 научно обоснованных инструментов для хорошего самочувствия.
В последние годы волна исследований подтвердила невероятную пользу для эмоционального и физического здоровья от прикосновений. Это исследование предполагает, что прикосновение действительно имеет основополагающее значение для человеческого общения, связи и здоровья.
В моей собственной лаборатории в рамках исследования, проведенного моим бывшим студентом Мэттом Хертенштейном (ныне профессором Университета ДеПау), мы задались вопросом, могут ли люди ясно выражать сочувствие через прикосновение.
Вот что мы сделали: построили барьер в нашей лаборатории, который отделил двух незнакомцев друг от друга. Один человек просунул руку через барьер и стал ждать. Другому человеку давали список эмоций, и он или она должны были попытаться передать каждую эмоцию посредством секундного прикосновения к предплечью незнакомца. Человек, чьей руки коснулись, должен был угадать эмоцию.
Учитывая количество учитываемых эмоций, вероятность случайного угадывания правильной эмоции составляла около восьми процентов. Но что примечательно, участники правильно угадывали сочувствие почти в 60% случаев. Благодарность, гнев, любовь, страх — они правильно понимали их более чем в 50% случаев.
В ходе исследования мы использовали различные комбинации полов, и я чувствую себя обязанным раскрыть два обнаруженных гендерных различия: когда женщина пыталась выразить гнев мужчине, он не дал ни одной правды — он понятия не имел, что она делает. И когда мужчина пытался выразить сочувствие женщине, она не знала, что происходит!
Но очевидно, что здесь есть нечто большее, чем «мужчины с Марса, а женщины с Венеры». Прикосновение дает свой собственный язык сострадания, язык, необходимый для понимания того, что значит быть человеком.
На самом деле, в ходе другого исследования я обнаружил, что люди могут не только распознавать любовь, благодарность и сострадание по прикосновениям, но и различать эти виды прикосновений, чего люди не делали в исследованиях лицевой и голосовой коммуникации. .

«Прикоснуться — значит подарить жизнь»
Однако, к сожалению, некоторые западные культуры довольно лишены прикосновений, и это особенно верно в отношении Соединенных Штатов.
Этологи, живущие в разных уголках мира, быстро это признают. Нечеловеческие приматы тратят от 10 до 20 процентов своего бодрствующего дня на уход друг за другом. Если вы поедете в другие страны, то увидите, что люди проводят много времени в прямом физическом контакте друг с другом — гораздо больше, чем мы.
Это хорошо задокументировано. Один из моих любимых примеров — исследование 1960-х годов, проведенное новаторским психологом Сидни Джураром, который изучал разговоры друзей в разных частях мира, когда они вместе сидели в кафе. Он наблюдал за этими разговорами одинаковое количество времени в каждой из разных стран.
Что он нашел? В Англии двое друзей прикасались друг к другу ноль раз. В Соединенных Штатах в порывах энтузиазма мы дважды коснулись друг друга.
А вот во Франции число подскочило до 110 раз в час. А в Пуэрто-Рико эти друзья прикасались друг к другу 180 раз!
Конечно, есть много веских причин, по которым люди склонны держать руки при себе, особенно в таком сутяжническом обществе, как наше. Но другие исследования показали, что мы теряем, когда слишком много сдерживаем.
Преимущества начинаются с момента нашего рождения. Обзор исследований, проведенных Тиффани Филд, лидером в области тактильной терапии, показал, что недоношенные новорожденные, получавшие всего три 15-минутных сеанса тактильной терапии каждый день в течение 5-10 дней, прибавляли в весе на 47 % больше, чем недоношенные дети, которые подвергались прикосновениям. d получил стандартное лечение.
Точно так же исследования Дарлин Фрэнсис и Майкла Мини показали, что крысы, чьи матери много вылизывали и ухаживали за ними, когда они были младенцами, вырастали более спокойными и устойчивыми к стрессу, с более сильной иммунной системой. Это исследование проливает свет на то, почему исторически сложилось так, что подавляющее число человеческих младенцев в приютах, где опекуны лишали их прикосновений, не смогли вырасти до ожидаемого роста или веса и имели проблемы с поведением.
«Прикосновение может дать жизнь», — сказал Микеланджело, и он был абсолютно прав.
На этом переднем крае исследований осязания мы знаем благодаря нейробиологу Эдмунду Роллсу, что прикосновение активирует орбитофронтальную кору головного мозга, которая связана с чувством вознаграждения и сострадания.
Мы также знаем, что прикосновение укрепляет отношения сотрудничества — оно укрепляет взаимность между нашими родственниками-приматами, которые используют ухаживание для создания кооперативных альянсов.
Есть исследования, показывающие, что прикосновение сигнализирует о безопасности и доверии, успокаивает. Простое теплое прикосновение успокаивает сердечно-сосудистую систему. Он активирует блуждающий нерв тела, который тесно связан с нашей реакцией на сострадание, а простое прикосновение может вызвать выброс окситоцина, также известного как «гормон любви».
В исследовании, проведенном Джимом Коэном и Ричардом Дэвидсоном, участники, лежащие в аппарате фМРТ-сканера мозга в ожидании болезненного взрыва белого шума, показали повышенную активность мозга в областях, связанных с угрозой и стрессом. А вот участники, чей романтический партнер гладил их по руке, пока они ждали, вообще не проявляли такой реакции. Прикосновение выключило переключатель угрозы.
Прикосновение может иметь даже экономический эффект, укрепляя доверие и щедрость. Когда психолог Роберт Курцбан предложил участникам сыграть в игру «дилемма заключенного», в которой они могли выбирать между сотрудничеством или соревнованием с партнером за ограниченную сумму денег, экспериментатор осторожно коснулся некоторых участников, когда они начинали играть в игру. — просто быстрое похлопывание по спине. Но это имело большое значение: те, кто был тронут, гораздо чаще сотрудничали и делились со своим партнером.
Такие преимущества могут проявляться в самых неожиданных местах: в недавнем исследовании, проведенном в моей лаборатории и опубликованном в журнале Emotion , мы обнаружили, что, как правило, баскетбольные команды НБА, игроки которых чаще касаются друг друга, выигрывают больше игр.
Терапия прикосновениями
Учитывая все эти выводы, имеет смысл придумать способы включения прикосновения в различные формы терапии.
«Терапия прикосновениями» или «терапия массажем» может звучать как какая-то странная идея Беркли, но на ее стороне твердая наука. Это полезно не только для наших мышц; это хорошо для всего нашего физического и психического здоровья.
Правильное использование осязания действительно может изменить практику медицины, и к тому же оно экономически выгодно. Например, исследования показывают, что прикосновение к пациентам с болезнью Альцгеймера может оказать огромное влияние на их расслабление, установление эмоциональных связей с другими людьми и уменьшение симптомов депрессии.
Тиффани Филд обнаружила, что массажная терапия уменьшает боль у беременных женщин и облегчает предродовую депрессию как у женщин, так и у их супругов. Исследования, проведенные здесь, в Школе общественного здравоохранения Калифорнийского университета в Беркли, показали, что зрительный контакт и похлопывание по спине со стороны врача могут повысить выживаемость пациентов со сложными заболеваниями.